Девятого главка КГБ, под патронатом которого в Волынском был построен оздоровительный комплекс. Строители обнесли владения высоким забором, внутри периметра чистенькие двух-трехэтажные корпуса, стройные корабельные сосны, ухоженный газон, столовая с бильярдной, словом, обычный по тем временам набор. Госдача редко использовалась по прямому назначению, люди приезжали сюда работать, а не отдыхать. В Волынском избранные интеллектуалы трудились над проектами решений очередного судьбоносного партийного форума, сочиняли статьи Конституции, писали речи и воспоминания, не для себя, конечно, для руководителей партии и государства и видных «теоретиков» передового учения. В номерах санаторного типа минимум мебели – кровать, стол, кресло и тумбочка. Ничто не должно отвлекать ученых мужей от производства высоких мыслей. Поэтому вход на спецобъект был строго по пропускам, посторонним здесь делать нечего, а спиртное в местном буфете отсутствовало.
С тех пор в мире и стране произошли колоссальные изменения, но и в середине 90-х годов корпуса спецобъекта не пустовали, а вход на территорию по-прежнему был строго по пропускам. Сменились лишь люди за письменными столами, да еще на этих самых столах появилось современное компьютерное оборудование. Место «красной профессуры» заняла новая интеллектуальная элита: спичрайтеры и консультанты, помощники и советники, словом, доверенные лица одного из кандидатов в президенты. Объяснять какого, думается, нет нужды. Как и в прежние времена, перед ними ставилась задача обеспечить «интеллектуальную подпитку власти». Начиная с марта в Волынском дважды в неделю проходили расширенные совещания экспертной группы под руководством помощника президента по политическим вопросам, а в канун второго тура выборов и в первые дни после их окончания «мозговой штаб» президента трудился без выходных и сверхурочных.
Именно здесь, в Волынском, Щербакову была назначена встреча с экс-помощником президента по вопросам национальной безопасности Юрием Михайловичем Буртиным. Как нам уже известно, инициативу проявил сам Буртин, он же назначил время и место встречи – девять утра, Волынское.
Когда позади остались высотные дома микрорайона Матвеевское, водитель темно-синей «Ауди-8А» свернул на двухрядную дорогу к Волынскому. В полусотне метров позади держалась черная «ГАЗ-31». На рассвете над Москвой прошумел летний ливень. Под лучами утреннего солнца влага быстро испарялась, поверхность дороги напоминала блестящую полоску слюды. Показались деревья парка, высокая кирпичная стена. В ходе недавней реконструкции строители снесли часть стены, установив металлическую ограду. Сквозь прутья виден аккуратный подстриженный газон, снабженный системой искусственного полива. Вдоль ограды тянется посыпанная толченым кирпичом дорожка, из-за кустарника и голубых елей виднеются крыши корпусов.
Иномарка притормозила у ворот, следом на пустынную площадку въехала «Волга», остановилась в десятке метров позади.
Водитель «Ауди» бросил пристальный взгляд в зеркало заднего обзора.
– Не нравятся мне эти ухари. Раньше так нахально они себя не вели.
Он извлек из гнезда в панели портативную рацию.
– На месте. «Приятели» сопровождали нас до самых ворот.
– Добро, – отозвалась рация. – Мы вас наблюдаем.
Водитель обернулся к Щербакову:
– Захаров как в воду смотрел…
Щербаков сделал предостерегающий жест:
– Помолчи, Костя, нас могут прослушивать.
Полтора месяца назад, когда Урванцев объявил фонду и отпочковавшимся от него структурам тайную войну, Переверзев посоветовал Щербакову укрепить личную охрану. Он порекомендовал ему принять на работу нескольких новичков, среди них были Костя Ершов и Денис Захаров. Впрочем, называть этих людей новичками было бы несправедливо. Ершов начинал еще в «девятке», служил в привилегированном восемнадцатом отделении, отвечавшем за безопасность высших должностных лиц государства. В конце восьмидесятых был включен в личную охрану Шеварднадзе, позже обеспечивал безопасность другого министра, Андрея Козырева. К Щербакову перешел из Главного управления охраны. Захаров начинал службу в Первом главке, в спецподразделении «Вымпел». Вместе с Дмитрием Щербаковым принимал активное участие в создании спецподразделения ФСБ под кодовым названием «Шторм». Димка как-то признался, что ему очень не хотелось расставаться с Захаровым, но для отца родного, как говорится, и последней рубахи не жалко. Захаров оказался толковым работником, грех такого держать в рядовых телохранителях.
Щербаков заботился не только о собственной безопасности, но и о защите интересов поддерживающих его взгляды и начинания людей. Мало кто знал, что еще в самом начале девяностых он приступил к созданию сети ЧОПов, лично отобрал руководящую головку и профинансировал начинание из закрытых фондов внешней разведки. В то время в государственных финансах творился такой кавардак, что запутать контролирующие инстанции не представляло труда. Поэтому до недавних пор ему некого было опасаться – криминалитет предпочитал не связываться с его организацией, некоторые любители жить за чужой счет были наказаны быстро и жестоко. Но за Урванцевым стоит мощная государственная служба, он бесконтролен и никому не подотчетен, за исключением тех людей из Кремля, которые и создали его главк. Следует признать, что Урванцева он недооценил. Не сразу разобрался, кто стоит у него за спиной. Исправляя эту ошибку, он создал группу контрпротиводействия, снабдил ее всем необходимым, а во главе поставил Дениса Захарова. В душе генерал Щербаков опасался, что всего этого может оказаться недостаточно. Урванцев действовал исключительно хладнокровно. Следует признать, обложил он организацию Щербакова по всем правилам охотничьей науки.
Сбоку от массивных ворот приоткрылась решетчатая калитка, и к машине направился сотрудник охраны. Одет он был в штатское. Следом появился еще один, этот был одет в камуфляж, автомат переброшен за спину. К машине не пошел, остался стоять у ворот.
Со стороны водителя мягко опустилось тонированное стекло. Охранник заглянул внутрь салона, скользнул взглядом по лицам водителя и пассажира, затем сфокусировал его на Ершове, под пиджаком у которого угадывалась наплечная кобура.
– Открывай браму, – с ухмылкой произнес Ершов. – Не видишь, что ли, свои.
Охранник в штатском тем временем завершил визуальный осмотр и официальным тоном произнес:
– Предъявите ваш пропуск.
– Ну ты даешь, Николай… – Ершов укоризненно покачал головой. – С каких это пор ты перестал меня признавать?
– Костя, покажи служивому пропуск на территорию, – сухо сказал Щербаков.
Сотрудник охраны повертел в пальцах твердый глянцевый квадрат бумаги, снабженный цветной фотографией, затем вновь просунул голову в салон.
– Сергей Алексеевич, мне нужен ваш постоянный пропуск.
В его голосе невольно послышались виноватые нотки.
Щербаков молча протянул ему пропуск. Охранник тщательно его исследовал, после чего оба пропуска исчезли в его нагрудном кармане.
– Мне очень жаль, товарищ генерал, но у меня приказ изъять ваши пропуска.
– Какой я тебе, к черту, товарищ, – холодно сказал Щербаков.
Он снял солнцезащитные очки и внимательно посмотрел на сотрудника охраны.
– Кто приказал аннулировать мой пропуск?
– Начальник охраны объекта.
– Когда?
Охранник ответил после некоторых колебаний:
– На начало смены приказ уже действовал.
Щербаков укоризненно покачал головой. Затем он повернулся к своему водителю:
– Костя, кто у них тут за старшего?
– Трубников.
Щербаков вновь надел очки, и на его лицо вернулось прежнее бесстрастное выражение.
– Значит, так, сынок… Я понимаю, твое дело маленькое, служба. Поэтому ты сейчас свяжешься
