которое обострилось после трагической гибели отца…
Сказать про Руслана Хорхоева, что он чеченец, или, если брать шире – пользуясь общеизвестной имперской терминологией – «инородец»… Это значит ничего о нем не сказать. Скорее уж здесь годится определение на английском – FOREING BODY. Чужие по крови воспринимали его как инородца, а свои, чеченцы, включая многих его родственников, как
Но захочет ли Протасов разбираться в этих отнюдь не лингвистических тонкостях? …Тамара вернулась на кухню, где установлен телефонный аппарат.
Ахмад, правда, предупреждал, чтобы она никому отсюда не звонила. Кроме самого Бадуева, естественно. А-а, плевать…
Тот номер, который она сейчас пыталась набрать, Тамара узнала от отца.
Его знают только члены Семьи. Она уже набирала как-то этот номер. Из Саутгемптона звонила раза два или три… Сразу после того, как Ахмад сообщил ей о гибели отца в южносибирской тайге… Ей отвечал мужской голос, говоривший на чеченском языке. У Тамары каждый раз перехватывало горло, и она, не в силах произнести хоть слово, тут же давала отбой.
Ждать пришлось недолго. Ей ответили. Произнесли какую-то фразу по-чеченски, смысл которой она не разобрала. Немудрено, что с ней пытаются говорить по-чеченски: по этому номеру могут звонить только чеченцы, и только члены рода Хорхоевых.
Она стояла босыми ногами на теплом деревянном полу, ее била нервная дрожь, а в телефонной трубке воцарилась тишина.
– Тамара, это ты? – наконец прозвучало в трубке. – С тобой все в порядке? Девочка моя, где ты находишься? Не молчи…
В мужском голосе, доносившемся из трубки, ощущалась и бездна прожитых лет, и нотки беспокойства, и еще что-то, чему трудно сразу найти название.
Всхлипнув, она положила трубку на место.
Нет… Не сейчас. Она очень боится Ильдаса. И еще она не знает, как отнесется к ее появлению старик Искирхан, родитель ее отца Руслана Хорхоева.
Глава 7
Искирхан Хорхоев, сохраняя задумчивый вид, положил трубку сотового телефона на стол. В просторном помещении библиотеки, на стеллажах и в застекленных шкафах, хранилось чуть более двух тысяч томов книг, а также несколько сотен компьютерных дисков с информацией научного и прикладного характера. Книги здесь были преимущественно технического склада, по нефтедобыче, нефтехимии и смежным отраслям. Но имелось также немало книг, изданных на чеченском и других горских языках.
Это была уже третья по счету библиотека, которую он собирал. Книги из первого собрания пропали в сорок восьмом году, вместе с большей частью нажитого к тому времени имущества. Несколько тысяч томов специальной литературы, которые он собирал более тридцати лет, были им подарены в восьмидесятых годах грозненскому Институту нефтегаза для пополнения научного и учебного фонда. Эти книги, вместе со всем библиотечным фондом, как и основное здание института, были уничтожены войной еще в конце декабря 1994 года.
Но он, несмотря ни на что, продолжал собирать книжный фонд. Он надеялся, что война когда-нибудь закончится. Тогда он, или же Абдулла, если его к тому времени не будет в живых, передаст эти полезные книги тем, кто захочет учить людей не войне, руководствуясь корыстью или всесжигающей ненавистью, а мирному ремеслу.
Телефонный звонок раздался в тот момент, когда он и Абдулла, уединившись в библиотеке, обсуждали один крайне важный вопрос.
– Вы полагаете, Учитель, это звонила Тамара?
Хорхоев, сидевший в кресле, утвердительно кивнул.
– Позвольте я возьму ваш сотовый… Я запишу номер, если он зафиксирован, и попытаюсь установить, откуда звонили.
Неожиданно для Абдуллы Хан отрицательно покачал головой.
– Дочь моего сына Руслана, – сказал он – должна сама для себя определить, хочет она меня видеть или нет.
– Ну что ж, мудрое решение, – кивнул его помощник. – Этот звонок прервал наш разговор. Мы говорили о том, Учитель, что следует отправить во Францию одному человеку «черную метку».
– Да, причем немедленно, – кивнул старик. – Потому что время не терпит…
– Разбирая архив Руслана, я нашел там много полезной информации. Он собирал досье на Бориса почти двадцать лет.
– Борис не сильно опасается компромата, – глухо сказал Хан. – Бестия не боится ни газет, ни телевидения, ни даже того, что могут всплыть документы о его прошлых аферах.
– Согласен, Учитель. Но у нас есть информация другого рода: адреса всех его жен, любовниц и шестерых детей. Известно местонахождение всех его близких. Мы знаем адрес школы в Швейцарии и колледжа в Англии, где учатся его отпрыски. Мы в курсе, в каких бутиках жены и любовницы Бориса транжирят его деньги… Руслан очень серьезно поработал в этом направлении. Нам осталось лишь отобрать нужные сведения и дополнить их самой свежей информацией. – «Посылка» должна попасть прямо к Борису, – распорядился Хан. – Обратный адрес указывать не следует. Кто является отправителем, он способен догадаться сам.
Абдулла направился к выходу, но Хан остановил его у двери.
– Послушай, Абдулла… Скоро нам могут понадобиться услуги надежных людей. Тех, кто не связан с моим сыном Ильдасом. И кто способен всю жизнь хранить тайну.
Выдержав приличествующую случаю паузу, верный помощник сказал:
– Вы многим помогли в этой жизни, Учитель. Теперь для некоторых настанет черед оказать ответную услугу.
Абдулла, получивший важное задание, уехал в Москву, в офис скромной консультационной фирмы, руководителем которой он сам же и являлся – совмещая эту работу с обязанностями помощника Искирхана Хорхоева.
Помимо прочего, Абдулла сообщил еще одну серьезную новость. Около полудня ему на сотовый телефон позвонил Ахмад Бадуев. Давний помощник Руслана, который на некоторое время исчез из поля зрения Семьи, сообщил, что с девушкой все в порядке. Он также сказал, что вскоре готов будет встретиться с Абдуллой или даже с самим Ханом – если только этого захочет глава семьи Хорхоевых. Звонил он Абдулле из Москвы. И хотя он прямо этого не сказал, из его слов можно сделать вывод, что и дочь Руслана сейчас находится где-то поблизости, в Москве или Подмосковье.
После отъезда Абдуллы в библиотеке воцарилась привычная тишина. Хан редко слушал радио или смотрел телевизор: ничего хорошего для себя и своего народа он из новостных сообщений почерпнуть не надеялся.
Женщины занимались своими извечными делами: готовка, стирка, глажка, уборка… Парень, которого он приютил вместе с матерью, возится, наверное, в гараже с машиной. Все, казалось бы, идет своим чередом…
И все же он, Искирхан Хорхоев, чувствует себя одиноким в этом просторном доме, возводя который он надеялся, что доживать свой век будет в окружении детей, внуков и правнуков, – никого из тех, в чьих венах течет его кровь, рядом с ним сейчас нет.
Сидя в кресле, он смежил тяжелые веки. Но пальцы его и на секунду не прерывали привычного занятия: нить воспоминаний вилась из его неослабевающей с годами памяти, четки лишь помогали читать
