Она бросила на него серьезный взгляд.
– Что будем делать с моей чеченской половинкой? Распилить меня, Саша, не удастся…
– Как это «что будем делать»?! Любить будем! Обнимать!! Целовать будем «ичкерийскую волчицу»!!
Чуть приподняв девушку своими сильными руками, он приник к ее губам.
Поцелуй вышел долгим, страстным, как и все прежние. Но в нем присутствовало и нечто новое: пряная горчинка как полезная и даже необходимая приправа к их нарождающимся отношениям.
Когда он поставил ее обратно на ноги, Тамара сказала:
– Саша, ты на меня тоже не обижайся…
– За что? – удивился тот.
– Так получилось, что ты из-за меня пострадал. Ранили тебя, бедняжку…
– Забудь про эту царапину! Что касается остального… Знаешь, что мне твой чеченец Ахмад выдал? – Протасов усмехнулся. – От судьбы, говорит, не уйдешь… Кстати, раз уж я помянул Бадуева. Я тебе тоже могу сказать новость, от которой ты упадешь!
Тамара в шутку ухватилась двумя руками за кухонный стол.
– Давай, герой, жми на курок!
– Надежно зацепилась? Точно не свалишься?
– Не-а! Кончай интриговать, Саша! Ну?!
Протасов, глядя ей прямо в глаза, медленно и веско произнес:
– Твой отец, Тамара, однажды вызволил меня из чеченского плена!
Тамара от удивления сделала большие глаза.
– Ты шутишь?! Когда это было?
– В девяносто четвертом, осенью. Я даже больше тебе скажу… Руслан Хорхоев, твой папа, заплатил за меня выкуп – пятьдесят тысяч долларов.
Тамара даже присвистнула, словно она была мальчишкой, а не красивой молодой женщиной.
– То-то я смотрю, что мой Ахмад тебя откуда-то знает…
– Да, он там тоже был, – кивнул Протасов. – Но это еще не все, darling! Я твоего отца и прежде видел. Давно это, правда, было… Я должен был ехать в Рязань. Тем летом, кажется… Да, точно! Мама осталась в Гудауте, мы с отцом вдвоем поехали. Мне предстояло сдать документы в училище, в которое я потом благополучно был зачислен. Мы выехали пораньше, чтобы заехать к тетке, отцовой сестре – буквально на два или три дня. Она тоже живет в Подмосковье, кстати… Вот там я и увидел твоего папу: оказывается, они с моим отцом давние знакомые.
– М-да… Неожиданный поворот.
Девушка, усмехнувшись, покачала головой.
– Похоже на то, Саша, что в наших семейных шкафах полно скелетов… Мы только чуть приоткрыли дверцы, коснувшись своих предков, а на нас, видишь, сколько уже всего высыпалось!
В этот момент Протасов периферийным зрением засек чей-то силуэт, смутно промелькнувший на фоне приоткрытого окна кухни, – за стеклом уже синели вечерние сумерки.
– Ахмад, кажется, вернулся…
Но то был не Бадуев.
Протасов понял это, обнаружив опасность, надвигавшуюся сразу с трех сторон. На втором этаже – очевидно, один из нападавших проник в дом через балкон – раз и другой чуть слышно скрипнула половица, а затем этот некто, уже не соблюдая тишину, ринулся вниз по лестнице…
Открылась рывком дверь, ведущая на веранду – она находилась напротив кухонной двери, их разделял только коридор, – и на ее фоне разом проявился человеческий силуэт… Третий из нападавших, которого Протасов засек мгновением раньше, вероятно, оставался снаружи, контролируя окно помещения, где были экс-легионер и девушка.
Как-то мгновенно Протасов осознал, что эти незваные визитеры, пожаловавшие в вечернее время в «секретное» убежище Бадуева, – не менты и не приятели отсутствующего хозяина.
От окна, под которым был оборудован тайник для «стечкина», его отделяло всего три или четыре шага. Но времени на то, чтобы вооружиться, не оставалось.
– Пригнись, Тамара!!
Он одной рукой сгреб опешившую девушку и задвинул ее себе за спину.
Одновременно своей «рабочей» правой потянулся к деревянной колоде, использующейся как подставка для кухонных ножей…
Восемь темных рукоятей, расположенных попарно, от двух миниатюрных ножичков до солидных размеров тесака.
Протасов резким движением потянул за эту самую крупную с виду рукоять и, продолжая все то же движение, но придавая ему осмысленное направление, метнул нож в наплывающий на них со стороны веранды темный силуэт…
Годы тренировок были потрачены не зря: нож вошел в плоть с тугим характерным звуком, потом раздалось «хряск» и вслед за тем – чей-то полухрип, полустон. Все ж Бадуев настоящий чечен, даже кухонные ножи у него заточены как следует…
Протасов, не теряя времени, метнул еще один предмет. Но не нож, а табуретку, и не в дверь, а в окно… Послышался звон стекла… Хорошо, пусть думают, что он ломанулся в окно!
Протасов потянулся к колоде, чтобы прихватить еще парочку ножей, – до «стечкина» он в этой ситуации добраться даже не надеялся. Со стороны веранды он уже одного хмыря завалил, теперь Тамару в охапку, и дальше через ту же веранду, попутно прихватив «ствол» у хмыря, если таковой имеется, попытаться выбраться наружу.
Раздался хлопок, потом щелкнуло еще разочек. Боец, который сбежал по лестнице, как и Протасов, времени зря не терял…
Александр ощутил, как что-то раскаленное пробуравило воздух рядом с его кистью, потянувшейся к рукояти ножа. Он инстинктивно отдернул руку. Пуля, выпущенная из пистолета с глушителем, ударила точно в колодку, отшвырнув в сторону подставку с ножами, которые он надеялся превратить в метательные оружия.
– Замри! – скомандовали с порога. – А то я убью тебя или девушку!
В кухню прошли двое в темных брюках и темных же не то рубашках, не то свитерах. Лица скрыты под масками. В руках пистолеты с навинченными глушителями.
Один из них направил ствол на девушку, другой, удерживающий под прицелом Протасова, подал новую команду:
– Лицом к стене! Вот так… А теперь руки на затылок!!
Протасов нехотя повиновался. Дергаться было бесполезно. К тому же не хотелось и дальше подвергать Тамару смертельному риску.
– Замри! – прозвучал теперь почти над ухом.
А следом у него что-то взорвалось в голове, и он вновь полетел спиной вниз в этот уже знакомый ему, проклятый овраг…
Абдулла привез Ахмада Бадуева в дом главы клана Хорхоевых – для важного разговора.
Но прежде чем приступить к делу, они все вместе сотворили вечерний намаз.
Они втроем, Хан, Абдулла и гость, прошли в просторное помещение библиотеки. Ахмад почтительно обнял старика, поцеловав его в плечо. И только после этого позволил себе заговорить о том, что привело его в дом Искирхана Хорхоева.
– Я чувствую себя виноватым перед тобой, отец, – сказал Бадуев, обращаясь к хозяину дома. – Не знаю, сможешь ли ты меня простить…
Хан прекрасно понял, что имеет в виду посетивший его вайнах.
– Тебе не в чем себя винить, Ахмад, – сказал он. – Ты выполнял волю моего сына Руслана, а потому
