пот; он отдал бы в эту минуту несколько лет жизни за сигарету — за одну затяжку. «Если удастся, — размышлял он, — всё будет так, как я планировал. А если нет, — застрелю его здесь, возле лифтов. С расстояния пяти шагов должен попасть». Он распахнул металлические двери лифтов; один из них оказался пустым, во втором Меринос нащупал ящик для продуктов. Осторожно вернулся к двери, бесшумно закрыл её и выглянул во враждебную тьму зала. Затем вытянул вперёд руку с револьвером и дважды выстрелил в темноту. И тут же, метнувшись на кухню, включил на ходу рубильник на щитке у двери. Огромная кухня засияла огнями электрических ламп. Меринос шмыгнул между котлами и притаился в узкой щели между поднятыми огромными крышками; вытянутая вперёд рука с револьвером слегка дрожала. Дверь качалась то в одну, то в другую сторону, как метроном — единственный элемент движения в этой жуткой, неподвижной тишине. Через минуту дверь перестала раскачиваться: на пороге стоял ЗЛОЙ. Палец Мериноса слегка задрожал на спусковом крючке: теперь мог наступить конец, финал великой игры. Но он был непростым игроком. «Нет!» сверкнуло в мозгу: он понял в эту секунду, как никогда раньше, что месть не относится к категории великих побед.
«Скрылся, — подумал ЗЛОЙ, — но куда?» Он сразу же посмотрел на лифты, подбежал к ним и склонился над пустой клеткой: стальные тросы исчезали внизу, в чёрной узкой пропасти. Недолго думая, ЗЛОЙ вошёл в грузовой лифт и закрыл за собой железную дверь. Меринос пошевелился и уже хотел было выбраться из своей щели, но в этот момент дверь лифта открылась, и из него вышел ЗЛОЙ. «Неужели лифт неисправен? Выключен?» — в отчаянии подумал Меринос. ЗЛОЙ наклонился над пустой клеткой, внезапным резким движением ухватился за стальной трос и, повиснув над чёрной дырой прямоугольной шахты, начал спускаться вниз. Меринос вылез из своего укрытия, качаясь на нетвёрдых ногах, подошёл к лифтам. Дрожащими руками вытащил из кармана разорванного пиджака пачку сигарет и стал искать спички. В кармане их не оказалось, очевидно, где-то потерял. На грязном полу лифта, где только что был ЗЛОЙ, лежала коробка. Меринос вошёл в лифт, наклонился и поднял её; в ней оставалось несколько спичек. Выпрямился и почувствовал, что голова у него пошла кругом, вся кровь отхлынула в ноги. Тяжело опёрся на стену кабины, преодолевая головокружение. Когда опомнился, лифт медленно опускался.
Неуклюжими, но быстрыми движениями, сдерживая подкатывающийся тошнотворный клубок страха, Меринос успел перезарядить револьвер.
Внизу был полумрак. В бледном свете защищённых сетками огромных складов выделялись из темноты высокие груды одежды, ряды ящиков, ровно расставленные бочки, картонные коробки, короба, плетёные корзины. Воздух заполняли смешанные запахи новой одежды, нафталина, фруктов и мыла. ЗЛОЙ медленно шёл по бесконечным коридорам, между упакованными пианино и большими ящиками с надписями: «Осторожно! Стекло». Внезапно он услышал звук спускающегося лифта и быстро повернул назад, стремясь добежать до выхода из лифта; но это оказалось не так-то просто. Он не смог сразу же найти дорогу, только что проложенную в этом лабиринте. Шум лифта стих. Инстинктивно наклонившись, ЗЛОЙ притаился за баррикадой из детских колясок. Вдали, в полутёмном проходе между стенами из тюков тканей и коробок с обувью, мелькнул настороженный высокий силуэт человека с револьвером в руке. ЗЛОЙ бесшумно бросился вперёд, обежал вокруг нагромождения текстильных товаров и повернул направо.
— Бах! Бах! Бах! — прозвучали три выстрела, а потом послышался быстрый топот. ЗЛОЙ вскочил в густой лес щёток для пола, тянувшийся вдоль голой подвальной стены, и без колебаний кинулся в погоню. Ошалевший от страха Меринос ещё дважды выстрелил и, тяжело дыша, забыв о всякой осторожности, побежал. Слева показались железные ворота склада; он молниеносно добрался до них, отодвинул железные засовы, настежь открыл ворота и присел возле них; револьвер прыгал в его руке; словно у него был припадок истерии. ЗЛОЙ добежал до пустой площадки у ворот и увидел над собой освещённый уличными фонарями кусочек неба. Ни минуты не размышляя; он вскочил в ворота и помчался лёгкими широкими прыжками. Впереди был наклонный въезд для грузовых автомашин, начинавшийся с уровня улицы. ЗЛОЙ вдохнул свежий воздух и рванулся вверх. «Улица, — недовольно подумал он, — снова всё начинается сначала. Но необходимо довести дело до конца. Пока не загоняю его насмерть». В ту же минуту он услышал позади себя топот — прыгали на наклонный въезд люди с автомашин. ЗЛОЙ оглянулся и увидел милиционеров. Он остановился и, медленно вытирая испачканные маслом руки, пошёл наверх. Здесь, напротив въезда, на фоне чёрного стеклянного массива Центрального универмага, стоял, широко расставив ноги, щуплый невысокий человек.
— Наконец-то, — сказал поручик Михал Дзярский, — мы встретились. — Он вежливым, но властным жестом указал ЗЛОМУ на открытые дверцы «ситроена», возле которого стоял сержант Мацеяк. Автомашины у тротуара и дорога к ним были окружены рядами милиционеров, за которыми уже собралась толпа зевак. ЗЛОЙ невольно усмехнулся: эти меры предосторожности льстили его самолюбию. Он молча сел в машину.
7
Филипп Меринос задним ходом въехал во двор. В тесных воротах он погнул бампер, помял крыло и зацепился шасси за камень на дороге. Уже во дворе Меринос вытащил из-под заднего сиденья жёлтый чемодан, запер машину и позвонил к Олимпии Шувар.
Олимпия открыла, и он, не проронив ни слова, поднялся наверх. Комната была тщательно убрана; мягкий, уютный свет ночника слегка рассеивал приятный полумрак. Меринос включил верхнюю лампу. Нигде не заметив следов сборов и приготовлений к отъезду, он стал посреди комнаты.
— Что с тобой? Почему у тебя такой вид? — прошептала Олимпия, окидывая его испуганным взглядом. И в самом деле, Филипп Меринос имел плачевный вид. Сквозь разорванные пиджак и рубашку проглядывало голое тело, брюки на коленях протёрлись и были испачканы мелом. По покрытому густым слоем пыли лицу грязными струйками стекал пот.
— Тут почти миллион злотых, — сказал Меринос, бросая на стол жёлтый чемодан. — Эти деньги принадлежат нам. Едешь?
— Пойми, Филипп… — начала Олимпия; сотни слов, вопросов и сомнений просились у неё на язык, и, как всегда бывает в такие минуты, она не знала, с чего начать. Все старательно продуманные объяснения и аргументы внезапно куда-то исчезли.
— Ну что ж, — сказал Меринос, не дожидаясь ответа, — я еду. Должен ехать. Слушай, Олимпия, ты разрешишь мне у тебя помыться?
— Как ты можешь об этом спрашивать? — бросила Олимпия с горьким упрёком; в её больших голубых глазах заблестели слёзы. Она пошла в ванную и открыла краны. Громко зажурчала вода.
Меринос разделся и пошёл в ванную. Олимпия вернулась в комнату и склонилась над кучкой разорванной одежды. Машинально она стала её вытряхивать и разглаживать. Через минуту вынула из шкафа щётку, иголку, нитки и включила утюг. На глаза её снова навернулись слёзы. Вскоре вошёл Меринос, закутанный в купальный халат, бросился на диван и закурил. И неожиданно уснул с зажжённой сигаретой во рту: не выдержали напряжённые до предела нервы. Олимпия осторожно убрала сигарету. На глазах её ещё не высохли слёзы.
«Вот человек, которому я очень нужна», — подумала она.
Через два часа Олимпия легонько коснулась руки Мериноса.
— Филипп, — позвала она шёпотом, — прости, но, может, у тебя есть какие-то важные дела? Ты так внезапно уснул.
— Что? Как? — Меринос мгновенно проснулся. Его глаза были полны тёплой благодарности.
— Не нервничай, — мягко сказала Олимпия. — Если у тебя нет никаких дел, я постелю тебе, и ты останешься ночевать.
Меринос вскочил, потянулся, сел на диване и поискал глазами сигареты.
— Ты настоящее сокровище, Олимпия, — серьёзно произнёс он.
«Так меня уже называли, — подумала Олимпия, — только в словах Витольда была ирония, а эти сказаны с искренней убеждённостью».
