теннисные корты, арены и многоярусные крытые трибуны стадиона Войска Польского, затем тёмный массив бассейна — все эти места, солнечные и зелёные летом, производили сейчас гнетущее впечатление. Пустынное тёмное пространство, очертания, тонущие в полумраке, широкие безлюдные улицы, тишина малолюдной окраины, которую время от времени нарушало только шуршание о мостовую троллейбусов, — всё это почему-то настораживало. В самом центре пейзажа возвышались руины большого костёла.
Проходя мимо руин, Марта подумала, что тут ужасно неприятно. «Нервы, — сказала она себе, — просто следствие последних событий».
За костёлом начинался троллейбусный парк. Тихие тёмные троллейбусы стояли мирными рядами, словно спящие гиппопотамы. Сразу же за парком засветились колеблющиеся огни, из глубины большой площадки донеслись звуки вальса «Конькобежцы». Перед высоким дощатым забором стояли кучки молодёжи. Марта облегчённо вздохнула.
— Майка! — крикнул юноша в пальто, из-под которого виднелся зелёно-чёрный хоккейный костюм. — Что с тобой такое? Я тебя никак не дождусь…
— Как поживаешь, Зенон? — Марта поднялась на цыпочки и поцеловала Зенона в щёку. — Мой мальчик, кое-кто тяжко трудится, не говоря уже о домашних обязанностях примерной дочки.
— Ну, труд — вещь почётная, — усмехнулся Зенон. — Пойдём, немного погреешься в нашей раздевалке. Как мама?
Красивый парень этот Зенон. Довольно бесформенный костюм хоккеиста не мог скрыть его сильную гибкую фигуру, широкую грудь, длинные ноги. На мощной смуглой шее сидела голова молодого гладиатора с чёрными волосами и тёмными глазами. Берет Марты едва доходил ему до плеча.
— С тренировкой, наверное, ничего не выйдет, — заявил он. — Такой базар на этом новом катке… Опять пустили публику. Зря мы раздевались.
— Переоденься. Пойдём посидим немного в кафе «Под курантами». Я уже сто лет не была в кафе.
— Нет, это не так просто. Здесь сейчас весь первый и второй состав и кое-кто из руководства секции. Должен быть какой-то пересмотр. Не могу, Майка, понимаешь, я хочу уже в этом году раз и навсегда закончить с дипломом. Знала бы ты, как у нас теперь смотрят на участие в жизни секции! Ужас просто…
— Успокойся. Чтобы такая звезда, как ты, обращала на это внимание, — бросила Марта с лёгкой иронией.
— Знаешь, на экзамене нетрудно погасить и самую большую звезду, — ответил Зенон с юмором, но видно было, что он не собирается протестовать против такой высокой оценки.
Они прошли полную детворы общую раздевалку. Зенон открыл дверцы в перегородке, делившей барак пополам. Во второй половине стояли шкафчики для спортивного инвентаря, исписанные тысячами надписей, часто весьма непристойных. Тёмное пространство между шкафчиками было заполнено разноцветными принадлежностями спортсменов-профессионалов: чехлами, наколенниками, кожаными латами, ботинками, коньками, клюшками. Стоя в этом бедламе, люди смеялись и разговаривали. Молодые нагловатые лица поблёскивали крепкими зубами.
— Привет, Майка! — крикнул какой-то юный великан с загорелым лицом.
— Здравствуй, Антек! — бросила Марта. — Какой ты чёрный!
— Заметно?
— Моё почтение, Марта, как поживаешь? — слышала Марта сзади и со всех сторон. — Приходи в воскресенье хоть плюнуть на лёд. Мы играем с какими-то лохмотниками из Кракова. Поставим им банки, вот увидишь. Когда ты приходишь, Зенон играет как сатана.
— Приду! — смеялась Марта. — Но это не очень поможет.
……………………………………………………
В раздевалку зашёл плечистый мужчина в дублёнке.
— Панове, — проговорил он, — бегите кто-нибудь на каток, потому что там какая-то история. Снова хулиганят. Зенон, ты уже на коньках…
Зенон поднялся, накинул на хоккейный костюм пальто и сказал:
— Пойдём, Майка, постоим на воздухе. Сейчас не холодно.
Марта любила смотреть на мелькающую, движущуюся толпу. Три зимы, проведённые с Зеноном, научили её понимать принципы, законы и тайные знаки этого мирка. Она замечала бутылку водки под скамейкой и блеск коньков, по-хулигански «подрезающих» девочек, которые спокойно идут по льду, ориентировалась в технике хоккейных соревнований, в настроениях катка. И поэтому Марта сразу увидела, что связывает, казалось бы, не объединённые между собой фигуры, снующие в толпе. За несколько минут группа более чем из десяти подростков, не старше шестнадцати лет, образовала мощного «змея», который с разгону расталкивал катающихся, опрокидывал, затягивая в свой полукруг девушек, неуверенно передвигающихся в толпе. Во главе «змея» ехал невысокий парень в двубортном тёмном костюме. На шее у него был грязный белый шарф из дешёвого шёлка, на голове — круглая клетчатая велосипедная шапочка, торчащая вверх. Заложив руки в карманы, он скользил быстро и уверенно. Вот парень приблизился. У него было прыщавое лицо с толстым курносым носом.
— Такие шапочки набивают газетами, — усмехнулся Зенон, показывая на клетчатую шапку. — Это придаёт им излюбленную форму и в то же время до некоторой степени защищает от ударов.
В усмешке Зенона было пренебрежительное одобрение, парень казался ему забавным.
— Костюм, подходящий для именин у шурина. Смешно, — сказала Марта, но не улыбнулась.
В этот момент подвижный «змей» присел в так называемом «пистолете» и, нарушая все правила движения, во весь дух помчался через каток. На льду осталась лежать маленькая девочка, которая пыталась подняться. Зенон одним толчком длинных ног обогнал банду и через секунду оказался возле девочки; взял её на руки и резко затормозил рядом с Мартой.
— Что случилось? — спросил он, сажая девочку на скамью. Крупные слёзы блестели в её карих глазах. Девочка показала правую ногу: сквозь дыру в штанах и порванный носок видна была большая царапина. — Коньком! Дубина чёртова! — Губки девочки снова жалобно изогнулись подковкой.
Марта вынула у неё из кармана носовой платок.
— До свадьбы заживёт, — весело сказала она, — а штаны завтра зашьёшь. Но тут нужно… — обратилась она вдруг к Зенону и замолчала.
Зенон довольно благожелательно поглядывал на каток, где подростки в велосипедных шапочках нашли себе новую забаву. Они выбрали мишенью одну из мощных ламп над катком, разгонялись и бросали в неё камни. Три попытки оказались тщетными, но в четвёртый раз мордастый парень в тёмном костюме попал. Звон разбитого стекла, похожий на взрыв, звук разбитой многоваттной лампочки — и на катке стало темнее. Что-то испортилось в самой проводке — несколько больших ламп погасло. На льду началась неразбериха, рыцари полумрака стали лихорадочно скользить в толпе. И тут у Марты бурно забилось сердце. Нет, ей наверное, померещилось — невозможно, чтобы это были те же самые светлые, неистово блестящие, пронзительно белые глаза… А если и они, то промелькнули со скоростью звука, будто хозяин их мчал на крылатых коньках. Нет, это нелепость, ей, Марте, просто показалось.
Из раздевалки выбежало несколько спортсменов и плечистый человек в дублёнке. Зенон во всю прыть помчал в толпу. Мордастый хулиган в тёмном костюме ехал быстро, но где ему было состязаться с хоккеистом! Зенон наклонился, обогнал его на скрипучем вираже и схватил за руку.
— А ну полегче, коллега! — проговорил он твёрдо. — Что будем делать?
Парень глянул в лицо Зенону; он был намного ниже и, несмотря на коренастость, наверняка слабее, но что-то в его лице и холодных лживых глазах заставило Зенона отпустить плечо: была в этих глазах готовность пойти на всё, до конца.
— Просто невнимательность, пан начальник, — проговорил он с фальшивой улыбкой. — Прошу прощения, это по неосторожности.
«Гениально, — подумал Зенон, — ну и юмор у этих лоботрясов… “по неосторожности!”».
Ему вдруг ответ показался очень остроумным, и он не выдержал, улыбнулся. Подросток сразу же заметил улыбку.
— Пан начальник, я сейчас вам выложу пятидесятку… за лампу, хорошо? Соберу только у друзей,
