Деревянная лопаточка, которой я мешала помидоры, выпала у меня из рук и с глухим стуком шлепнулась на пол. Мы с Хантером одновременно нагнулись, чтобы поднять ее, но Хантер оказался быстрее. Сунув лопатку мне в руки, он продолжал, стараясь не смотреть мне в глаза:
- Приговор суров. Совет, посовещавшись, решил связать Дэвида и лишить его волшебной силы, чтобы он никогда больше не мог заниматься магией. - Губы Хантера дрогнули.
Что- то подсказывало мне, что для него это тяжелее, чем для всех нас… кроме разве что самого Дэвида. Я вдруг вспомнила, как Дэвид когда-то говорил мне, что ведьмы, лишившись возможности заниматься магией, частенько сходят с ума.
- А кто приведет приговор в исполнение? - одними губами спросила я. - Кто-то из совета?
Лицо Хантера стало каменным.
- Я сам. Это должно случиться завтра, на закате. Мне понадобятся свидетели. На этот раз четверо. Естественно, все они должны быть ведьмы.
Я ошеломленно уставилась на него, уже догадываясь, о чем он хочет меня просить. В глазах Хантера застыла боль.
- Нет! - прошептала я, отшатнувшись от него, как от прокаженного. - Ты не можешь просить меня участвовать в этом…
- Морган… - тихо прошептал он.
В моей душе вдруг словно сломалось что-то. Отшвырнув лопаточку в сторону, я заплакала навзрыд.
- Ненавижу все это! - рыдала я. - Если быть ведьмой значит участвовать во всем этом, так пропади она пропадом, эта ваша магия! Не хочу, слышишь? Господи, как я устала! Я измучилась, Хантер! И не хочу мучиться и дальше!
- Я знаю, - проговорил он, и голос его дрогнул. Руки Хантера вдруг обвились вокруг меня. Через мгновение я уже уткнулась носом ему в плечо и захлюпала носом. Немного успокоившись, я подняла голову и вдруг заметила, что у него в глазах тоже стоят слезы. - Прости, Морган.
И тут я впервые вспомнила то, что мне когда-то сказал Кэл - что во всем есть прекрасная и темная сторона. Что нет радости без печали, как нет розы без шипов. Что если есть жизнь, то, значит, есть и смерть. И до меня, наконец, дошло, что бесполезно избегать боли и страданий - это так же глупо и бессмысленно, как отказаться от радости и счастья.
Хлюпая носом и заливаясь слезами, я прижалась к Хантеру. Время, казалось, остановилось. Что-то шепча мне на ухо, Хантер ласково гладил мои спутанные волосы. Понемногу я успокоилась. Отодвинувшись, я вытерла глаза и поспешила уменьшить огонь под сковородкой, пока еще не все сгорело.
Глубоко вздохнув, Хантер осторожно смахнул слезинку с моей щеки.
- Хорошо, что тебя никто сейчас не видит! - хмыкнул он. - Ну и зрелище! Ведьма - и вдруг хлюпает носом, как ребенок!
Вытащив из кармана платок, я шумно высморкалась.
- Да уж, могу себе представить! Выгляжу как форменное чучело, да?
- Вовсе нет. Ты выглядишь, как человек, у которого достаточно мужества,., чтобы сделать то, чего требует от него долг - как бы мучительно это ни было. По-моему, ты очень красивая, Морган…
Я ничего не успела сказать, даже удивиться не успела - его губы внезапно прижались к моим губам, и через мгновение мы уже целовались. Вначале губы Хантера едва касались моих. Это больше походило на ласку, чем на поцелуй влюбленных. Но тут во мне вдруг словно всколыхнулось что-то, и я прижалась к нему с неистовой страстью. Это было, как если бы я внезапно почувствовала, что в нем есть нечто, чего я хочу больше всего на свете… без чего я просто не смогу жить, как без глотка свежего воздуха. Мне показалось, что Хантер чувствует то же самое.
Когда мы, наконец, нашли в себе силы отодвинуться друг от друга, сердце у меня стучало и едва не выпрыгивало наружу. Я провела языком по припухшим губам.
- О… - Вот все, что я могла сказать.
- Вот именно, - прошептал он.
Мы еще долго стояли молча, глядя друг на друга так, будто до этого никогда не виделись. В ушах у меня шумело. Я изо всех сил пыталась придумать, что бы такое сказать, когда услышала, как возле дома притормозила машина. Это вернулся отец.
- Ну… - Хантер смущенно пригладил волосы. - Знаешь, я, пожалуй, пойду.
- Да… конечно.
Я проводила его до дверей. И только тут вспомнила, зачем он приходил.
- Осталось только как-то пережить завтрашний день, да? - вздохнула я.
- Да, - не глядя на меня, кивнул Хантер.
- Ладно, - я прижалась головой к косяку. - Я приду. - Глаза у меня снова защипало. - О, Богиня! - в отчаянии воскликнула я. - Неужели же это никогда не кончится?!
- Обязательно кончится. - Хантер, склонившись ко мне, быстро прижался губами к моим губам. - Я обещаю. Но только после того, как закончится завтрашний день.
Во вторник на закате мы собрались в доме Хантера - сам Хантер и Скай, естественно, я и еще какой-то костлявый юнец, лицо которого неожиданно показалось мне знакомым.
- По-моему, я вас где-то видела. Только не могу вспомнить где, - созналась я.
- Наверное, на вечеринке в магазине практической магии. Я гитарист, играю в «Фианне». Да, классно тогда повеселились. - Он уныло покачал головой.
- Так вы племянник Элис! - сообразила я.
Кивнув, он протянул мне руку.
- Диармид, - потом смущенно пожал плечами. - Не тот случай, чтобы ждать, пока нас представят друг другу, согласны?
- А Элис тоже придет? - спросила я.
- Она уже здесь, - мрачно буркнул он. - Начала рыдать, едва переступив порог дома. Сейчас она наверху, вместе со Скай. Тетушка Элис до сих пор считает, что все люди хорошие. И все еще отказывается верить, что Дэвид… ну, что он занимался черной магией. Он ведь ее лучший друг… впрочем, вы и так это знаете.
Наконец все были в сборе. Я мысленно пересчитала нас - пятеро: Хантер, Элис, Скай, Диармид и я. Угрюмо кивнув головой, Хантер провел нас в заднюю часть дома.
На алтаре и во всех углах комнаты мерцали свечи. За окном злобно выл ветер - тряс стеньг, швырял в стекла пригоршни ледяной крупы. По ногам тянуло сквозняком.
Дэвид стоял на коленях в дальнем углу комнаты. Ярко-синие лучи пентаграммы, словно тюремная решетка, отделяли его от всего остального мира. На нем не было ничего, кроме простой белой рубашки и таких же брюк, из которых торчали босые ноги. Руки Дэвида были связаны сзади веревкой, голова бессильно склонилась на грудь. Вид у него был испуганный и затравленный. Я едва не протянула руку, чтобы погладить его по плечу, но вовремя спохватилась - лучи пентаграммы были крепче любой стены.
Хантер махнул рукой. Повинуясь этому жесту, мы встали каждый возле своей вершины пентаграммы. На полу возле Скай я заметила барабан. Элис стояла молча, только в глазах ее застыла печаль.
Хантер очертил пентаграмму кругом из соли, не забыв о символах всех четырех стихий, и стал взывать к хранителям каждого из них.
- Мы смиренно молим всемогущую Богиню быть с нами, пока будет вершиться суд. С заходом солнца мы лишим Дэвида Рэдстоуна той волшебной силы, которой когда-то ты щедро наделила его. После этого он снова станет простым смертным. С этого момента он навсегда забудет о магии и колдовстве, о его силе и очаровании и навечно лишится своей волшебной силы. Дэвид уже никогда не сможет творить зло. С этой минуты ему уже больше никогда не быть одним из нас.
- Дэвид Рэдстоун, международный совет ведьм вынес тебе свой приговор, - ровным голосом продолжал Хантер. - Ты воззвал к темным силам, и в результате этого едва не погиб ни в чем не повинный человек. За это преступление ты будешь навсегда лишен своей силы. Ты меня понял?
Дэвид едва заметно кивнул. Глаза его были закрыты, как будто ему было невыносимо смотреть нам в глаза.
- Ты должен ответить, - настаивал Хантер. - Ты понял, каков будет твой приговор?
- Да, - едва слышно прошептал Дэвид.
