Но кто это такой жестокий? Кому это надо? Пока непонятно… Клубок тайны запутывается все больше и больше, а разгадки не видно даже за углом.
Ну что ж, поживем — увидим! Авось и поймет Танька чего-нибудь.
Девчонка посмотрела на часы. 11.25 — до встречи с неким Серегой Штопором оставалось почти три часа.
«Куда бы еще пойти, чтобы время убить? — задумалась Танька, стоя посреди улицы. — Ужас какой-то — куда ни сунусь — везде меня мозгами моими попрекают, задолбали уже».
Внезапно до ее ушей донеслась тихая музыка. Играла она в кафе «По старинке».
В животе заурчало — наверно, бредятина на постном масле уже переварилась и желудок требовал новой пищи.
«А пойду-ка я похаваю, — решила Танька, устремляясь к кафе. — Что за тупое слово — „старинка“! Кстати, в мире так много тупых слов. А острых совсем мало. Помню, слово „люди“ раз двадцать повторила — так аж тошно стало».
Приближаясь к кафе, она увидела, что в нем сидело достаточно большое количество посетителей. Человек двадцать пять, наверно: и молодежь, и более старшее поколение, и совсем старики.
Танька толкнула дверь.
Зазвенел колокольчик.
Вдруг достаточно громкая музыка, которая лилась из огромного допотопного приемника, смолкла. Люди, оживленно до этого болтавшие, мгновенно замолчали и все как один повернулись в Танькину сторону. В кафе наступила абсолютная тишина, было лишь слышно, как лопасти вентиляторов, висящих на потолке и оклеенных липучками для мух, разрезали воздух.
— Девочка пришла, — сказал кто-то, и все люди как будто включились: вновь стали разговаривать, кушать, заниматься другими делами. Но Танька видела, что все искоса на нее поглядывали и говорили тоже о ней. Стало неприятно. Танька представила, что она моется себе преспокойненько в душе — и вдруг стены падают и оказывается, что ванна стоит на Красной площади. Тишина. Туристы замирают. Потом отмирают, и все начинают ее фотографировать. Именно так себя Танька ощущала в этом кафе, но чувство голода взяло верх над разумом. По полу, выложенному крупной белой плиткой, она подошла к столику, села и открыла меню. Заказала у официантки, которая без остановки надувала и лопала жвачку, еды и начала ждать заказ.
«Пока все путем, — отметила Танька, с подозрением осматривая кафе. — Василюк и Крыса не появляются, кое-как жить можно… Поскорей бы уже два часа наступило, хочу пойти на место встречи и у этого Сереги Штопора выяснить, чего он от меня хочет и где в конце концов мои мозги. Мне без них становится скучно… А вообще, если хорошенько подумать — такой бред… Тетка, которая жрет мои мозги… Сон во сне… Василюк, которого убили беличьей кисточкой, продавщица бредятины на постном масле, толстая цыганка с драным попугаем, Крыса, которую убили словарем Ожегова… Право слово, люди, чушь какая-то».
Танька разложила все по полочкам, но не пыталась это осмыслить — все равно не получится. Она просто взяла и пустила все на самотек — происходит, и пусть себе происходит дальше, раз уж так случилось. Признаться, такой галиматьи она даже в книгах не читала — вряд ли у кого-то ума хватит такое написать. Ни логики никакой, ни смысла — ничего. Только вот одно было ясно — какая-то тетка сперла во сне ее мозги, а какой-то Серега Штопор Таньку дразнил тем, что у нее нет мозгов. Все. Дальше ничего ясно не было. Как этих Василюков, цыганок и Крыс связать воедино? Да никак.
«Это сон, дурацкий сон», — твердила себе голодная Танька как заклинание.
— Эй вы, долго я тут еще буду сидеть голодная? — крикнула Танька официантке. — Где там мои драники?
— Да ща будут твои драники, — сказала официантка, хлопнув пузырем, и окинула Таньку уничтожающим взглядом густо подведенных глаз.
— Ну-ну…
Через минуту Таньке принесли заказ — национальное украинское блюдо — картофельные драники и еще что-то с менее интересным названием.
— Спасибо, — поблагодарила Танька официантку и налетела на еду, как саранча на кукурузное поле.
И в тот самый момент, когда Танька, зажмурившись от удовольствия, тщательно пережевывала пищу, можно даже сказать, погрузилась в некое подобие транса, по кафе пролетел истошный визг. С головой погруженная в мысли о еде, от неожиданности она подскочила на месте и увидела девушку, которая сидела за столиком напротив и визжала. При этом она указывала пальцем на парня, сидящего рядом с ней. Он сжимал свое горло, как будто пытался что-то из него выдавить, и из его рта густым потоком лилась пенистая кровь, словно ее взбили миксером, как молочный коктейль.
— Надо вызвать «Скорую помощь»! — панически закричала Танька, но тут все посетители кафе, в том числе и бармен с официанткой, упали на холодный кафельный пол и начали биться в судорогах. Естественно, изо рта каждого тоже лилась густая пенистая кровь.
— Х-хы-ы-е-е-е-е-е… — хрипели люди и остервенело били себя руками по горлу.
Это было жутко. Это повергло Таньку в шок. Да и меня тоже.
Посетители кафе, до этого мирно сидевшие за столиками, теперь корчились на полу и плевались кровью, она хлестала из них, как пена из пожарных шлангов. Кроме того, на полу валялись осколки разбитых чашек, кровь перемешалась с кофе и картошкой фри. Люди были с ног до головы перемазаны своей и чужой кровью.
Неожиданно они перестали корчиться и замерли. Никто не шевелился. Пораженная Танька стояла среди трупов в огромной луже крови. Вентилятор, украшенный ленточками с мушиными телами, был заляпан кровью и все так же крутился, музыка из приемника продолжала литься, как ни в чем не бывало, вот только, кроме этого, в помещении висела абсолютная тишина, и посетители все были мертвые…
— Поела, блин, драников… — растерянно сказала Танька и уже хотела набирать номер «Скорой», и вдруг люди дернулись, резко встали на четвереньки и поползли к ней, как собаки. В их глазах плясала ярость, а с губ капала кровь.
— Р-ы-ы-ы… ы-ы-ы-ы… — они тянули к ней свои руки, перемазанные кровью.
— Уйдите, уйдите… — пятилась Танька, с тоскою поглядывая на тарелку с драниками.
— Р-ы-ы-ы…
— Сгиньте! Дайте поесть спокойно!
— Р-ы-ы-ы…
Танька встала на четвереньки и тоже зарычала…
И здесь она будто очнулась, стряхивая с себя наваждение. Посетители пили напитки, смеялись, та девушка, что первой завизжала, мило ворковала с парнем и гладила его по ладони. Однако картинка страшного видения все еще стояла перед Танькиными глазами и накладывалась на реальность.
— Чего рычишь? — спросила бабка, сидевшая сзади девочки.
— Потому что кругом дурдом какой-то, — пробурчал Танька, лихорадочно соображая, что же с ней происходит. Привидится же такое!
— Да уж, дурдом, — согласилась старуха. Она сидела за столиком вместе со своим балованным внуком, который все время ерзал на стуле, громко смеялся и бросал под стол зелень с бутерброда. — Такой же дурдом был и в прошлом году…
Танька, вновь приступившая к вожделенным драникам, замерла.
«Ну вот, начинается…»
— А что было в прошлом году? — спросила она.
Бабка погрызла губы беззубыми челюстями, а затем проговорила:
— Ты, конечно, можешь мне не верить, но в прошлом году один официант внезапно сошел с ума, подсыпал посетителям и себе в напитки какую-то гадость, а когда они стали их пить, то из горла начала литься пенистая кровь. И они все рычали, вот как ты только что, и поумирали прямо тут. А я тогда еще в этом кафе работала массовиком-затейником — всякие вечеринки организовывала, танцы, оформляла тут все, ну, и стенгазету делала про тех людей… Никогда не забуду их лица и то, что случилось, — поделилась бабка своими переживаниями, на мгновение замолчала и добавила наболевшее: — А потом меня на пенсию спровадили — мне же уже почти семьдесят. Сказали, что я отсталая и что мой стиль уже неактуален.
Таньку истерически затрясло.
«Так, спокойно, — принялась она себя успокаивать. — Все хорошо, все просто замечательно, ни за что не переживай, не думай, тем более тебе нечем думать. Пойду-ка я домой — уж там со мной точно ничего не случится», — опрометчиво решила девчонка, заплатила за драники и за все остальное и вышла из кафе «По старинке».
Удивительно, но до дома она добралась без приключений. Раньше она ездила домой на сорок второй маршрутке, а теперь приходилось на восьмидесятой — а все потому, что в новую квартиру их семья только два месяца как въехала. Мама с папой сразу же смотались на какой-то остров — они же работали негритянскими королем и королевой (надо заметить, работа оплачивалась хорошо), а жила Танька с бабушкой. Точнее, бабушка изредка приходила к ней, она полностью доверяла внучке. Знала, что та никаких гадостей не натворит и наркоманский притон из квартиры не устроит. Тем более, у Таньки была подружка Катюха — родители той свалили в Америку разрабатывать какой-то генератор, который должен был поставить весь мир на уши, а Катюха жила одна. Она была жутко хозяйственной — ее любимым занятием была выпечка пирогов, но так же горячо она любила и драить кастрюли со сковородками, и мыть окна, и пылесосить, и снимать паутину с потолка… Все это рассказывается к тому, что разумная Катюха делилась с Танькой хозяйственными секретами, и на Танькину бабушку она производила всегда самое хорошее впечатление, поэтому бабушка и доверяла внучке жить одной.
Не так давно с подругой Катюхи Иркой приключилась одна совершенно невероятная история, и неотъемлемой частью этой истории были Катюхины пироги. Они разрушили Иркину личную жизнь, которая, правда, потом наладилась с помощью отрубленной руки и сотни тараканов.[4]
Ох, что-то я заболтался… Все-таки эта история о Таньке, так что буду уделять внимание ей. Но давайте-ка передохнем и рассказ продолжим уже в следующей главе.
Глава 4
Этот день тянулся бесконечно долго. Создавалось впечатление, что он никогда не закончится, будет вечно тянуться и тянуться, как резина… На часах только начало первого, а в Танькиной жизни произошло уже столько событий. Столько, сколько обычно случается за несколько дней, а не за парочку часов. А может, все дело в том, что обычно в это время она сидела в школе и спала на уроках, а не прогуливала их и не искала в городе приключений на свою буйную головушку? Может, если прогуливать уроки, приключения именно с такой плотностью и происходят, кто его знает!
Итак, день был долгим…
Таньке до сих пор было непонятно, почему с ней происходят все эти дикие вещи, она не могла им дать хоть какого-то, пусть даже глупого и неразумного, объяснения. Но в ее сердце теплилась надежда, что события когда-нибудь да прекратятся, и она сможет жить нормальной жизнью…
Да, размечталась Танька, что и говорить!
Она не заметила, как вернулась домой. В новую квартиру. Она еще не успела адаптироваться как следует и собрать все местные сплетни. За два месяца ни одной сплетни! Но это даже хорошо, ведь бабушка всегда учила, что сплетнями заниматься плохо, хотя эта же бабушка втайне от внучки собиралась по вечерам с местным бомондом — подружками-старушками
