Однако Симон так просто не сдался. После долгого спора он уступил в вопросе с ужином, позже мне удалось уговорить его отказаться от приготовления обеда, но вот в завтрак он вцепился мёртвой хваткой. В конце концов я понял, что дальнейших уступок от него не добьюсь, и согласился на такой компромиссный вариант.
А вечером мне позвонила Краснова и стала расспрашивать о моих подопечных в тайной надежде, что они уже надоели мне и я буду только рад от них избавиться. Но, к её огорчению, я заявил, что охотно позабочусь о ребятах до конца отпуска. Краснова очень любила детей, однако своих заводить не спешила, хотя муж постоянно её уговаривал. По всей видимости, она опасалась, что ребёнок помешает её карьере, и, надо сказать, имела на то веские основания. Руководство Звёздного Флота вообще неохотно назначало женщин командирами кораблей, а женщин с детьми – почти никогда…
На следующий день я устроил для Марси и Симона экскурсию по островам нашего архипелага, и заодно мы навестили четверых астронавтов-отставников, которые здесь проживали. А на вопрос Марси, собираюсь ли я повидать кого-нибудь из наших, я ответил отрицательно:
– Обычно во время отпуска мы не встречаемся. Предпочитаем отдохнуть друг от друга. Это тоже полезно.
Я, конечно, не стал говорить, что почти весь позапрошлый год проводил свои отпуска вместе со Сьюзан Грегори. Им это знать ни к чему. К тому же что было, то сплыло…
– Хотя иногда, – добавил я, – ко мне на денёк приезжают Краснова со Штерном, и мы устраиваем прогулку на яхте. Но не в этот раз – ведь яхты сейчас нет. А вы что, соскучились по ним?
– Нет, ещё не успели, – ответил Симон за двоих. – Нам и с вами хорошо.
– Да, – подтвердила Марси, – очень хорошо.
Третий день нашего отпуска начался с того, что с утра к нам явились местные приятели Симона и Марси. Они привели с собой ещё нескольких ребят, и на время мой дом превратился в некое подобие скаутского лагеря. Тут уж и Марси нашла точки соприкосновения со сверстниками: помимо бассейна, у меня в усадьбе был ещё корт, и она устроила такой себе мини-турнир. Из личного дела Марси я знал, что теннис был её коронным видом спорта, и два последних года она становилась чемпионом школы среди девочек.
Чтобы не мешать ребятам, я закрылся у себя в кабинете, включил компьютерный терминал и принялся просматривать текущую финансовую отчётность принадлежащих мне предприятий. Многие называли меня удачливым бизнесменом, но я не считал себя таковым. Я всего лишь вкладывал в экономику Эсперансы деньги – как свои собственные, заработанные на службе во Флоте, так и те, которые выделил мне дед, назвав это моей частью наследства. Конечно, я мог просто держать их на счетах в разных банках на нескольких планетах (так поступали многие астронавты), но лет шесть назад во мне взыграла семейная предпринимательская жилка, и я занялся инвестициями, которые неожиданно оказались весьма прибыльными.
После обеда вся молодёжь гурьбой отправилась на пляж. Симон предупредил меня, что они пробудут там до самого вечера, но оказалось, что он говорил только за себя. Уже через полтора часа Марси вернулась домой, немного поплавала в бассейне, чтобы смыть морскую соль (я видел это в окно кабинета), затем устроилась в шезлонге под сенью пальм и стала читать книгу.
С «Властелином Колец» она расправилась ещё на корабле, и эта трилогия ей очень понравилась. А по прибытии на Эсперансу, в первый же вечер у меня дома, Марси обнаружила в библиотеке целую коллекцию сиквелов и приквелов легендарной эпопеи. К моему удивлению, она выбрала не одно из нескольких продолжений, а историю времён ранней Арды – роман про Берена и Лютиэн, который сейчас и читала с огромным интересом.
Позже Марси перебралась из патио в гостиную, а я, покончив к тому времени с делами, присоединился к ней, включил тривизор и стал смотреть итоговый выпуск новостей из Эсперо-Сити, где уже наступил вечер. Кроме местных событий, рассказали также о происходящем в других колониях и в Солнечной системе. Центральным в этом блоке был репортаж о причастности федерального министра природных ресурсов к деятельности нелегального рудодобывающего картеля в Астероидном поясе.
Когда новости закончились, Марси растерянно взглянула на меня поверх книги и произнесла:
– Я уже заметила, что здесь говорят о Федерации всякие гадости. Почему так?
Я покачал головой:
– Это не гадости. К сожалению, это сущая правда… Гм. Впрочем, ты права. Это действительно гадости – но они творятся на самом деле.
Скажи ей об этом кто-нибудь другой, Марси наверняка возмутилась бы. Но за месяц службы на «Кардиффе» она привыкла доверять моим суждениям, поэтому просто спросила:
– А почему на Земле и Марсе об этом не говорят?
– Потому что нельзя. Запрещено. Федерация, конечно, более свободное государство, чем другие земные сверхдержавы, но до подлинной свободы ей далеко. А наши звёздные колонии
– Мы?! – изумлённо переспросила Марси. – Вы хотите сказать…
– Да, – подтвердил я, – в том числе и наша команда. В основном этим занимаются Йосидо и Гамбарини. Когда мы выходим на орбиту Земли или Марса, они подключаются к планетарной сети, связываются со службами новостей и получают оттуда
– А это законно?
– Строго говоря, нет. Такие действия идут вразрез с требованиями «Закона о получении и распространении информации». Однако власти закрывают на это глаза. Лет двести назад они ещё пытались противодействовать – журналистов штрафовали, особо строптивых увольняли; астронавтов трогать не решались, зато чинили всевозможные препятствия. Но в конце концов пошли на попятную, так как колонии всё настойчивее требовали полной и объективной информации, а от урезанной попросту отказывались. Собственно, правительству от этого ни холодно, ни жарко, ведь все неподцензурные материалы уходят за много световых лет, а граждане Федерации так и остаются в неведении, что, к примеру, один из министров покрывает преступников. Да и для журналистов какая-никакая отдушина: пусть не перед миллиардами, так хоть перед миллионами они всё же могут говорить правду.
Марси отложила в сторону книгу и несколько минут молчала, рассеянно глядя на экран тривизора, где уже мелькали кадры погони флайеров из какого-то боевика. Я не мешал ей собираться с мыслями, так как понимал, что творится у неё на душе; тринадцать лет назад я и сам прошёл через это. Обычной земной девочке её возраста сейчас было бы гораздо труднее – ведь, к счастью, в Звёздной школе детей не пичкали пропагандой, из них воспитывали астронавтов, а не лояльных граждан Федерации. Кроме того, их учили самостоятельно мыслить, критически воспринимать действительность и вместе с тем – верить своему начальству. А для Марси начальством были не какие-то чиновники, не правительство в целом и даже не руководство Звёздного Флота; самым главным её начальником был я – её командир…
– Но почему? – наконец спросила она. – Почему на Земле не говорят правду?
– Потому что правда – пища для свободных людей. Но на Земле таких крайне мало – и не по чьей-то злой воле, а по чисто экономическим причинам. Даже в относительно благополучной Северной Федерации уровень жизни девяноста процентов населения критически низок. А бедный человек по определению не может быть свободным. Его волнуют совсем другие проблемы, ему плевать на свободу, и если он получит её, то немедленно променяет на кусок хлеба, на крышу над головой, на такую-сякую работу. На Марсе ситуация несколько лучше, но политически он полностью зависит от метрополии, которая навязывает ему свои порядки. А о независимости марсиане могут только мечтать – даже если чисто теоретически допустить такой вариант, то Марс недолго будет свободным, его тут же захватит Азиатский Союз. Примерно так же дела обстоят и с земными членами Федерации. Многие страны уверены, что самостоятельно они жили бы лучше – если бы не угроза со стороны азиатов, африканцев и джамахирийцев. По большому счёту, вся Северная Федерация держится на страхе. Это добровольно-вынужденный союз бедных для защиты от нищих. – Я понял, что для первого раза с Марси достаточно, и поднялся. – Ну всё, хватит этих разговоров. Лучше давай сыграем в теннис. Ты не против?
– Конечно, не против, – с явным облегчением ответила она.
