самораскрытие созидательных сил, способностей человека, революционно-классовая сплоченность и психологически возросшие возможности морального взаимопонимания, сопереживания; бережное проникновение до сокровенных истоков нравственно-психологического самочувствия, мировосприятия человека – в дружбе и любви; наконец, глубинные исторические потребности развития моральной коммуникабельности в общественной жизни и перспективы формирования гармонической личности, неразрывно сопряженные с торжеством коммунистического гуманизма,- все это приметы нового социально- нравственного положения человека в социалистическом мире. Приметы, позволяющие оптимистически относиться к проблеме преодоления морального одиночества, отчуждения, замкнутости, враждебной разобщенности людей друг от друга.
Индивид не может (и не должен) проводить свою жизнь в моральном одиночестве: это пустое, мертвое существование, мучительное устранение от живых источников сопричастности к радостям и горестям других людей, нередко оборачивающееся бессмысленно-злобной ожесточенностью (и ведущее к деградации человеческого в человеке). Сторонники мрачной антиидеи о безысходности одиночества личности не только смешивают разнокачественные причины и признаки одиночества (социальные, нравственные, психологические и т. д.). Они не только в корне неправы, абсолютизируя неотвратимость одиночества, но и виновны в своем отношении к человеку. Вольно или невольно они заставляют его смиряться с одиночеством, не дают ему понимания реальных путей выхода из этого трагического состояния. Смакуя страдания человека, изолированного от душевного мира других людей, от моральных ценностей общества, они оставляют его беззащитным и безнадежным в пучине заброшенности, равнодушия и отчуждения. Их призывы к отчужденному индивиду сохранять, несмотря ни на что, моральную стойкость и личное мужество мало чего стоят. Они нравственно-психологически, мировоззренчески разоружают человека в его борьбе против враждебной разобщенности людей друг от друга. И делают это не только потому, что не видят социальных сил, способных освободить человека от враждебно-негативных, навязанных ему антагонистическим течением социальной жизни состояний одиночества, не только потому, что не могут понять нравственного значения революционной сплоченности освободительного движения трудящихся, но и потому, что не могут, несмотря на все свои заверения, определить общечеловеческий гуманный смысл нравственного единения человека с человеком в истории. Во всех исходных философско- этическнх предпосылках их концепций в той или иной мере присутствует индивидуализм, с позиций которого нельзя верно понять не только современных революционно-освободительных, но и общечеловеческих, общеисторических тенденций гуманистического сплочения человечества. Гнилостные бактерии пессимизма и индивидуализма – вот закваска мрачной антиидеи о безысходности человеческого одиночества. Сочувственный «пессимистический гуманизм» в отношении к человеку, якобы обреченному на вечное одиночество, не спасает приверженцев этой идеи от обвинения в антигуманизме. Ведь если человеку не даются реальные и вместе с тем гуманные средства преодоления одиночества и отчуждения, то на чем же будет держаться его моральная стойкость и сопротивляемость злу? Тогда люди найдут иные, пусть ложные и антигуманные, способы «прорыва» из нестерпимого одиночества и отчуждения. И они действительно пытаются их найти: в масштабах либо реакционных радикальных движений (типа фашистских), либо в различных формах «псевдоколлективизма», либо в насильственном подчинении, овладении душевным миром другого человека. Распространяя эту антиидею под маской «мужественного реализма» во взглядах на судьбу человека, ее приверженцы, таким образом, подготавливают (иногда даже против собственного желания) нравственно-психологическую почву для взращивания откровенно реакционных устремлений и настроений. Так антиидея о безысходности одиночества легко укладывается в общее русло антигуманизма, от нее пролегает ряд прямых дорог в темный мир воинственно-враждебных по отношению к человеку, его ценности и судьбе, представлений. Антиидея о том, что «счастье одного человека строится всегда на несчастье другого», представляет собой в этом смысле, пожалуй, наиболее циничный образчик попыток индивида «стать выше» одиночества или уйти от него с помощью открытого человеконенавистничества и активной агрессивности по отношению к другим людям.
Глава вторая
О том, что счастье одного человека неизбежно построено на несчастье другого
… Индивиды как физически, так и духовно творят друг друга…
К. Маркс
…Нельзя ни разрешить, ни осветить вопросов жизни, когда отрицаешь самую жизнь; когда не веришь в жизнь, когда оцениваешь бытие, исходя из апологии небытия.
В. В. Боровский
Нет, пожалуй, другой такой этической антиидеи, которая бы столь откровенно говорила сама за себя. И одновременно была так воинственно антигуманистична по отношению к человеку и цинично злонамеренна. Может быть, поэтому в истории реакционной социально-политической и философской мысли она, занимая по смыслу всегда одно из стержневых мест, чаще выражалась не обнаженно, а завуалированно, в более широком идеологическом контексте, с различными оговорками и оправданиями. Тем не менее перечень имен мыслителей, откровенно ее защищавших и разрабатывавших, вовсе не так скуден, как следовало бы ожидать: Тразимах, Калликл, Макиавелли, де Местр, де Сад, Гоббс, Мандевиль, Спенсер, Ницше, Шпенглер, К. Леонтьев, Сорель и многие другие. Причем ее влияние несомненно куда более широко – это становится особенно ясно, если рассматривать названную антиидею не только в ее теоретико-идеологическом воплощении, но и как явление обыденного массового сознания, стихийно осмысливавшего практику антагонистических общественных отношений.
1. Диалектика добра и зла: от социальной обусловленности к «арене души»
Мысль о том, что человек может построить свое счастье только на развалинах счастья других людей, означает признание враждебных, насильственно-эгоистических отношений как единственно возможных, а следовательно, и «справедливых». Это не просто констатация, что благополучие одних в эксплуататорском общество строится на неблагополучии, угнетении других. Ее нравственный смысл состоит в оправданны таких отношений, в том, что они окружаются ореолом возвышенности, мощи, красоты, дозволенности и даже героизма. В этом значении она и может быть названа антиидеей, т. е. таким идеологическим образованием, которое является враждебным для позитивного духовного развития человека. Положительный нравственный опыт, составляющий ценнейший культурный арсенал истории, ею усиление разрушается, а запретительные рубежи морали, охраняющие достоинство, ценность личности и завоеванные с огромным психологическим напряжением в смене многих поколений, отбрасываются как нечто лишнее, ненужное. Согласно этому взгляду на жизнь, она есть смертельная схватка изначально враждебных друг другу эгоистов, где сильный торжествует над слабым. Личная выгода здесь становится единственно осязаемым добром, а невыгода – единственно ощутимым злом. Несчастье другого индивида (или других) становится строительным материалом для собственного, эгоистического «счастья». Победа, следовательно, не только приносит благополучие, но и делает «сильную личность» правой, возвышает ее над другими людьми. Более того, чем больше сумма несчастий, которую причиняет (и своекорыстно использует) один человек другим людям, тем больше его сумма «счастья». Причинение несчастья, страдания другим людям утверждается как единственный способ достижения добра для себя. А отсюда уже недалеко и до сладострастного наслаждения насилием, мучительством, страданиями несчастных жертв.
