гуманизация протекает в рамках совершенствования его общественных связей, обогащения культуры и развертывания богатства духовных ценностей, творимых людьми сообща, т. е. во всей целостности его существования. В социалистическом обществе проявляется благотворная тенденция слияния ценностей, принятых различными социальными группами и людьми, складывание единой, коммунистической системы ценностей. Тем самым изменяется и оценка личностью значимости своего участия в общем деле, ощущение ею всего течения социальных изменений, ее восприятие движения от настоящего к будущему. Оптимистический и творческий характер этих новых оценок, нового восприятия несомненен.
Говоря о соотношении настоящего и будущего, необходимо ясно видеть философско-этическое содержание этого соотношения на разных его уровнях: во всеисторическом течении, в социальном ритме общества, во временном восприятии личной жизнедеятельности. Все эти уровни взаимозависимы, проникают друг в друга, обусловливаясь действием объективных закономерностей истории. Все они имеют и свой ценностно-психологический аспект – нравственное течение времени. Этот аспект чрезвычайно важен для морального самочувствия человека, его ценностного мировосприятия. Ощущение течения времени – от прошлого, через настоящее, в будущее – в рамках жизнедеятельности человека прямо связано с этической проблемой смысла жизни, с особым нравственным самочувствием – счастьем. Можно, вероятно, говорить даже о нравственной, ценностной насыщенности индивидуального и социального течения времени. На первый взгляд это звучит парадоксально. Ведь течение времени в сфере объективности холодно и безразлично к субъекту. Однако существует и субъективная сторона – измерение, ощущение, переживание времени. А измерение истории при ее разной насыщенности субъективным фактором (надеждами, переживаниями, усилиями людей) оказывается отличным от измерения чисто естественных, физических процессов. Уже Эйнштейн показал, что течение времени зависит от движения – представление, опрокинувшее обыденное мнение о ходе времени, показавшее диалектическую взаимосвязь его с бытием материи. Особым, специфическим образом время диалектически связано и с социальным бытием. Его ход небезразличен к развитию этого бытия, прежде всего, разумеется, к объективному его развитию, но также и к субъективному своему воплощению в участниках этого процесса, в судьбах людей. Этот, феномен по- своему сейчас осмысливают философы, историки, социологи, психологи. Нравственно-ценностный аспект здесь особенно важен; это проникновенно показано в художественной литературе, в частности у таких писателей, как Алексей Толстой, Т. Манн, Э. М. Ремарк, А. де Сент-Экзюпери, Э. Хемингуэй, В. Распутин, С. Залыгин, В. Белов и др.
Восприятие людьми течения времени, как показывают исторические и этнографические исследования, не есть чисто природный феномен, а имеет свою социальную обусловленность, социально реконструируется. Восприятие времени происходит у людей разных обществ по-разному и даже в пределах одного общества различается в зависимости от образа жизни, ее ритма, ее целеустремленности, от профессии, возраста, пола и т. п. Все это, разумеется, имеет и прямые нравственно-психологические последствия. В условиях первобытного общества время не выступает в виде нейтрального масштаба действий, оно ценностно насыщенно: может быть добрым или злым, благоприятным для одних начинаний и вредным для других, оно измеряется и воспринимается непосредственно в круговороте событий, в их ценностной значимости для жизнедеятельности рода или племени. Патриархальное восприятие и переживание времени было окончательно развеяно капитализмом. Развитие капиталистического производства значительно ускорило темп жизни, подняло субъективную цену времени. Если при феодализме непроизводительная деятельность, общение и досуг были так же строго регламентированы, как и труд, и протекали в одном, неспешном жизненном ритме, а время носило «домашний характер»1,
1 Priestly J. В. Man and Time. N. Y., 1939, p. 165.
то при капитализме польза от истраченного времени становится заботой общественного мнения, люди экономят время в условиях колоссального ускорения бега социальной деятельности. В общем и целом это ускорение было прогрессивным, позволяя личности посредством возросшей активности, деятельности ускорить ход времени, сделать свою жизнь более насыщенной. Однако в условиях капитализма здесь скрывалась коллизия. Время, понимаемое как нечто осязаемое, как вещественная ценность, отчуждается от индивида. Оно противостоит ему как внешняя сила, навязывает ему свой ритм, бесконечно нагнетая заботы, втягивая в гонку времени.
Так, Д. Б. Пристли, например, отмечал, что «бессмысленное отождествление Времени с временем часов очень тесно связано с потерей современным человеком ценности и значения своей жизни»2.
2 Ibid., p. 179.
Индивид боится не успеть, потерять время и отстать от других – и все по внешнему принуждению социального течения жизни, а не по внутреннему хотению. Восприятие и переживание времени приобретает внутреннюю нравственно-психологическую парадоксальность. Ценность жизни отдельной личности вступает в противоречие с быстротекущим ходом времени, основное содержание которого предопределено безжалостным процессом воспроизводства капитала. Самоценность времени, его ускорение оказывается обманом для саморазвития человека, ибо оно связано с навязываемыми ему ложными, ущербными ценностями, которые достигаются с помощью подстегивания времени, интенсификации индивидуальной деятельности. Неверная ориентация на ценности, например в потребительской морали, толкает человека в бесконечную карусель забот, которые, не развивая его задатков как личности, отнимают у него время, заглушают личностную значимость его течения и восприятия.
Расположение своих дел, своих целей и забот на лестнице «биографического времени» – процесс противоречивый, меняющийся от одного возрастного этапа к другому. Особенно остро в истории этической, социальной и религиозной мысли выступала дилемма «жизни сейчас» и «жизни в будущем». Точнее, подобное восприятие времени означало разные полюса в понимании (диктуемом, как правило, наличными условиями жизни) возможностей самореализации индивида. Бывают люди, живущие преимущественно сегодняшним днем, в бесконечном коловращении привычных дел, поступков, стереотипов поведения. И вовсе не всегда они воспринимают этот ход жизни как чуждое, суетное, «зряшное» истечение времени. И есть, разумеется, такие, которые все время живут надеждой на будущее, откладывая свою «настоящую жизнь» на отдаленное «потом». В крайнем, искаженном варианте этот способ мировоззрения может принимать форму религиозной надежды на конечное воздаяние, которое обеспечат всемогущественные, сверхъестественные силы божества. Однако корни этой религиозной иллюзии вполне земные – они скрыты в противоречиях нравственно-психологического переживания временного течения своей жизни человеком, находящимся в определенной социальной ситуации. Образ жизни, для которого характерны постоянная озабоченность, тревога и страх за свое настоящее существование, порождает, естественно, своеобразную мистификацию надежды на лучшее будущее, мистификацию, которая может снижать способность человека к борьбе за достижение подобного будущего. Это понял еще Сенека, воскликнув: «Ты хочешь знать, отчего люди так жадны до будущего? Оттого, что никто сам себе не принадлежит!»1
1 Сенека Л. А. Нравственные письма к Луцилию, М., 1977, с. 60.
Пытаясь решить эту философско-этическую проблему, римский этик утверждал, что жизнь должна быть сосредоточена на внутренних ценностях человека, а не на внешних. Нужно сейчас сбросить с себя ярмо повседневной мелочной суеты и забот, ведь «часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую»2.
2 Там же, с. 5.
Вот и получается, что если удержишь «в руках сегодняшний день – меньше будешь зависеть от
