Фулата снова вздохнула и, устремив взгляд куда-то в даль, проговорила:
— Как бы объяснить тебе… У меня такое ощущение, будто он потерял ко мне интерес. Страсть исчезла. Все чаще и чаще чувствую, что он встречается со мной по привычке. Не потому, что тянет его ко мне, а потому, что так надо. Я помню самое начало наших встреч. Это было волшебное что-то. Он смотрел на меня влюбленными глазами, его прикосновения нежными были и… ну…
— Что?
— Как бы выразиться… — Фулата замялась, подбирая нужные слова, а, подобрав, сказала так, точно пробовала слово на вкус: — Что ли, аккуратными… Так, как он держал мою руку — так держат хрустальную розу. Боятся упустить, разбить. Теперь все по-другому. В наших отношениях наступила зима.
Этому сравнению я очень удивилась. Обычно люди подбирают сравнения из того, что их окружает. Африканцы, видевшие зиму всего два раза в жизни (да и у нас на юге зимы какие- то неполноценные), навряд ли с ходу употребят именно это сравнение. Как и коренные жители нашей страны вряд ли сравнят чьи-то слезы с муссонными дождями или тропическими ливнями, которых в России не бывает. Значит, Фулата заранее готовилась к разговору, отыскивала удачные и понятные мне сравнения. Бедняжка, она носила в душе свои переживания.
Некоторое время мы молчали. Я думала, что сказать, а Фулата вяло ковырялась вилкой в салате «Морское ассорти» — перебирала креветок, осьминогов, рапанов, кусочки рыбы, притрушенные сверху маринованным бамбуком. Как я не хотела, чтобы мои наблюдения за поведением Вани оказались правдой, но интуиция меня не обманула. Он действительно охладел к Фулате. А она его по-прежнему любит с того самого момента, как впервые увидела его два года назад в парке, когда только приехала в Россию. Они с друзьями из Африки гуляли по парку и увидели неподалеку парня африканского типа, торгующего попкорном. Подошли к нему, познакомились. Оказалось, что он не чистый африканец, а мулат. В Африке ни разу не был. Мама африканка, а папа русский. И зовут его… Ваня. Почему-то маме очень понравилось это имя. Так гости из Африки и стали общаться с Ваней. И на море на заработки вместе поехали. В основном он сюда ездил не столько из-за денег, сколько просто хорошо провести время. Но так как это стало приносить неплохой доход, то польза была двойной. Ваня работал тумба- юмбой. Они с Фулатой нравились друг другу и встречались чуть ли не с того самого дня, как познакомились в парке. Ради него Фулата после окончания университета хотела остаться в России. Ваня ни в какую не хотел уезжать в Африку, говорил, что эта страна для него чужая. Фулата пошла на уступки и сказала, что останется здесь, в России, тем более, здесь больше перспектив, чем в Африке, да и язык она прекрасно выучила, хоть еще и продолжает строить некоторые фразы коряво. Честно говоря, я была рада решению Фулаты, потому что не хотела ее терять. А теперь вот оно как все получилось… Еще ничего не известно…
— Так случается, — убитым голосом продолжила изливать душу подруга. Надо заметить, обстановка в «Пирамиде» очень располагала к подобным беседам. — У одного из партнеров интерес пропадает. Такие отношения, которые продолжаются не по желанию, а из-за того, что так надо, мучительны для обоих.
Я собралась пожалеть Фулату и сказать протокольное «Не переживай, все еще наладится», как внезапно мне в голову пришла одна мысль.
— Слушай! — воскликнула я. — Кажется, я кое-что придумала.
— Что? — подруга склонилась ко мне.
— Если в ваших отношениях зима, значит, может наступить и весна!
— Я образно выразилась, — разочарованно протянула Фулата. — В книжке фразу вычитала.
— Я тоже образно, — возбужденно зачастила я. — Я имею в виду, что «весну» можно заставить прийти насильно.
— Это как?
— Очень просто. Надо придумать для Вани какую-нибудь встряску!
— Например?
— Ну, я не знаю. Над этим надо поразмышлять. Сделать, в общем, что-то, что вернет его интерес к тебе.
Фулата задумалась, дело-то непростое.
Но тут вдруг мысли понеслись в моей голове, как несется по руслу реки вода, прорвавшая плотину.
— Ой, подожди, подожди, — замахала я руками. — Я еще что-то придумала. Получше, чем встряску.
Фулата с удивлением посмотрела на меня.
— Встряску оставим на потом, — деловито заявила я, — а сейчас подумаем вот над чем: как я понимаю, проблема в том, что в ваших отношениях нет ничего нового? Все однообразно, идет по накатанной двумя годами колее? — спросила я, как опытная советчица, хотя в подобном разговоре участвовала впервые в жизни.
— Да, ты права, — подумав, согласилась Фулата.
— Так вот, внимательно меня слушай! — предупредила я и, не двигая губами, заговорщицки зашептала, как будто открывала страшную тайну (а заинтригованная таким поведением Фулата подобралась и прищурилась, внимая каждому моему слову): — Я как-то раз читала в газете одну маленькую статью, но информация в ней далеко не маленькая. Автор утверждал, что женщины по своей природе хранительницы очага, а мужчины — воины. Еще в древности, пока женщины сидели в пещере и делали из шкур животных одежду, мужчины гонялись с копьями за тиграми. То же самое в принципе и сейчас, только уже не так буквально — в то время как женщина хозяйничает дома, мужчина зарабатывает деньги, чтобы обеспечить семью. Конечно, часто бывает и не совсем так, но суть не в этом. Инстинкты-то сохранились. Почему бы нам на них и не сыграть?
— Я тебя не понимаю, — продолжая жадно внимать мне, призналась Фулата.
А я снова принялась вдохновенно высказывать свою идею, размышляя над ней по ходу рассказа, потому что не было времени как следует заранее ее обдумать, — я боялась упустить что-то важное (такое ощущение бывает, когда, плавая на доске, ловишь волну и несешься по ней, несешься, боясь упустить ее):
— Я предлагаю вот что: разбудить Ванины инстинкты. Ты сказала, что у вас все уже однообразно?
— Да.
— Это потому, что он — «охотник», достиг своей цели — «убил тигра», то есть прошел все любовные препятствия и встречается с тобой.
— Я тебя не понимаю, — повторила Фулата.
— Сейчас поймешь, — пообещала я и более понятно пояснила свою гениальную, по моему мнению, стратегию: — Представь каменный век. Представила?
— Вроде бы, — неуверенно ответила Фулата. На ее лице отражалась напряженная работа мысли, и неудивительно, — не живя в каменном веке, представить его довольно трудно.
— И вот, значит, каменный век. Ты сидишь около пещеры, ждешь мужа, а он носится по джунглям со своими друзьями и ловит тигра. Тигр пойман. Что дальше?
— Он поделит его с друзьями, принесет домой свою часть и, уставший, ляжет спать, — логично заключила Фулата, совершавшая мысленный экскурс в далекое прошлое.
— Правильно! А если, например, они убили тигра, подумали уже, что вот сейчас его разрежут и принесут домой, а он, раненый, вдруг нашел в себе силы, встал и убежал. Что тогда? — Я старательно наталкивала Фулату на свою мысль.
— Охотники, это… ну… слово не знаю…
— Раззадорятся? — подсказала я.
— Да! Точно! Охотники раззадорятся еще больше. Ловить будут тигра до тех пор, пока точно его не убьют, — медленно, будто что-то уже понимая, ответила Фулата.
— И вот мы подобрались к моей идее, — еще жарче зашептала я. — Что, если тебе притвориться «тигром»? Что, если ты возьмешь и убежишь от «охотника»?
— Если я убегу, я его раздразню, — сказала вжившаяся в образ тигра каменного века Фулата и внезапно опомнилась: — Подожди! То есть ты сказать хочешь, что мне нужно бросить Ваню? Ты что… Нет, я не смогу. Это плохая игра. Мне не нравится. Уж лучше пусть так, как сейчас, чем бросить.
— Да нет! — Я замахала руками и от избытка чувств заерзала на стуле. — Нужно не бросить его, а притвориться «тигром»! Дай ему намеками, взглядами, вздохами понять, что ТЫ охладела к нему! Ванька же «охотник» по своей природе, вот он и раззадорится. Станет тебя «догонять с копьем». В нем проснется азарт, интерес, ему снова нужно тебя завоевывать. Зима в ваших отношениях почему? Потому что все уже достигнуто. А ты изобрази, что оно достигнуто не до конца. Что ему это только показалось. Вот в ваших отношениях и наступит весна. И даже не весна, а жаркое лето, от которого не спасет ни одна сплит-система. Сыграй на его психологии!
Фулата сидела, пораженная, а я — страшно довольная собой и своей идеей.
— А потом что? Ну, когда он меня вроде как снова «догонит».
— А потом, думаю, все будет хорошо. По крайней мере, некоторое время. Как заметишь, что снова между вами прохлада — ты опять превратись в «тигра» и дразни его. Ну, или что- нибудь другое придумаем. А может, ничего и не понадобится придумывать, не знаю, потом будет видно. Если я правильно понимаю, Ваня относится к типу завоевателей. Ему нужно постоянно что-то завоевывать, нужен адреналин. Скорее всего, он ни на секунду не любит расслабляться. Тебя он «догнал». Вот и расслабился. Заскучал. Ты поняла, что я имею в виду? Ну, про «охотника» и «тигра»?
— Поняла, — дрожащим голосом ответила Фулата. — В женщине всегда должна быть какая-нибудь тайна, которую мужчина разгадывать должен. Их нужно постоянно в тонусе держать.
Я этого Фулате не говорила, имела в виду немного другое, но все же согласно кивнула.
— Полина, я буду тебя на руках носить, если ты окажешься права! — Фулата перегнулась через стол и крепко обняла меня. Я успокаивающе погладила ее по волосам. — Мужчины — «охотники»! Женщины — «тигры»! Вот и все!
Я улыбалась. Все-таки хорошо, что я вспомнила ту статью и сумела развить из нее по-настоящему достойный план. В те минуты, когда я убеждала Фулату в правильности своих слов, я видела мужчин, женщин, «охотников» и «тигров» как некую схему. Понимала, что надо сделать и куда кого переставить местами, чтобы все было хорошо. Сама не знаю, с чего меня вдруг так понесло. Хотя, если, опять же, вспомнить маму, она сказала бы, что у меня открылись чакры и установилась связь с информационным полем. Мама всегда так говорит, когда работает над очередным материалом для газеты «Тайная сила». Она ведет свою собственную страницу в газете. Рассказывает о разных тайнах, необъяснимых явлениях. И часто любит повторять, что находится в «своей стихии» и лучшую работу для нее представить трудно. Возможно, беседуя с Фулатой, я тоже выпала из реальности, как выпадает из нее мама, придумывая статьи. Иногда до мамы не докричаться. Она по-настоящему отключается от внешнего мира и переносится куда-то далеко-далеко. Еще она говорит, что то же самое происходит с художниками, писателями, то есть людьми творческих профессий.
Агитируя Фулату сыграть роль «тигра», я даже забыла о катамаранщике. Хотелось бы знать — каким «животным» стать мне, чтобы завтра на работе не умереть от стыда.
— Что-то тут как-то скучно, — трагически вздохнула Фулата, нервно оглядываясь по сторонам.
— По-моему, нормально, — удивилась я.
— Да нет, скучно, — покачала головой Фулата. — И спать что-то хочется…
Я присмотрелась к подруге. По виду не сказала бы, что она хочет спать — ее выдают жесты. Она не может усидеть на месте: то к сумке прикоснется, то в зеркало посмотрит, то салат зачем-то перемешает, однако при всем этом старательно зевает и изображает, что хочет немедленно уйти.
Я внутренне рассмеялась, понимая, почему вдруг ей стало здесь неуютно, — после моих слов она приободрилась и хочет немедленно начать осуществлять задуманное.
И я поддалась ей:
— Я тут вот о чем подумала…
— О чем? — нервно спросила Фулата.
— Если тебе понравился мой план, почему бы прямо сейчас не начать его осуществление? Давай, наверное, я сама тут посижу, а ты вызовешь Ваню на свидание и будешь всеми силами ему показывать, что он тебе неинтересен.
