Альбус Дамблдор, эксцентричный директор школы колдовства и ведьминских искусств 'Хогвартс', всегда позволял себе совершенно необъяснимые вольности в подборе преподавательского состава, - писала Рита Скиттер, специальный корреспондент. В сентябре этого года в школу в качестве преподавателя защиты от сил зла был принят печально знаменитый Аластор 'Дикоглаз' Моуди, помешанный на сглазе экс-аврор. Учитывая дурную привычку Моуди нападать на всякого, кто в его присутствии осмеливается совершить резкое движение, это административное решение вызвало немалое удивление в министерстве магии. В то же время, Дикоглаз Моуди выглядит вполне добропорядочным гражданином в сравнении с тем недочеловеческим существом, которого Дамблдор наначил на пост преподавателя ухода за магическими существами.
Рубеус Хагрид, по его собственному признанию, исключённый из 'Хогвартса' на третьем году обучения, с тех самых пор вёл вполне благополучную жизнь, выполняя обязанности привратника и дворника - работу, предоставленную ему сердобольным Дамблдором. Однако, в прошлом году Хагрид умело воспользовался своим таинственным влиянием на директора и, в обход многих более достойных кандидатов, добился получения ещё одной должности - преподавателя ухода за магическими существами.
Мужчина дикарской наружности и пугающих размеров, Хагрид использовал своё новообретённое положение с тем, чтобы с помощью разнообразных чудовищных созданий терроризировать вверенных его попечению учеников. Прямо под 'невидящим' оком Дамблдора Хагриду удалось - на уроках, о которых многие отзываются не иначе как о 'страшных' - покалечить многих детей.
'На меня напал гиппогриф, а моего друга Винсента Крэбба жутко искусал бешеный скучечервь', - рассказал четвероклассник Драко Малфой. - 'Мы все ненавидим Хагрида, только боимся кому-нибудь сказать об этом'.
При всём том, Хагрид не намерен прекращать свою деятельность, направленную на унижение школьников. В беседе с корреспондентом 'Прорицательской газеты', состоявшейся в прошлом месяце, он признался, что занимается выращиванием существ, которых он неуклюже окрестил 'взрывастыми драклами'. Эти существа суть не что иное как в высшей степени опасный гибрид мантикоры и огневого краба. Как мы все знаем, выведение новых пород магических существ является деятельностью, которая должна проводиться под строжайшим контролем со стороны департамента по надзору за магическими существами. Но Хагрид, похоже, считает, что всякие 'дурацкие ограничения' не для него.
'Ну, я просто позабавился чутка', - отмахнулся он и быстро сменил тему разговора.
В добавление к вышесказанному (хотя и одного этого более чем достаточно), 'Прорицательская газета' получила неоспоримые доказательства того, что Хагрид не совсем чистокровный колдун - каковым всегда прикидывался. В действительности, он даже не совсем человек. Согласно сведениям, полученным из экслюзивного источника, его мать - не кто иная как гигантесса Фридвульфа, чьё местонахождение в настоящее время неизвестно.
В течение последнего столетия кровожадные и злые гиганты, бесконечно воюя друг с другом, сами довели себя до состояния почти полного истребления. Горстка оставшихся в живых влилась в ряды сторонников Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. На их совести лежат наитягчайшие преступления, совершённые в годы его ужасного правления, в том числе массовые убийства маглов.
Фридвульфа не попала в число гигантов, уничтоженных аврорами, боровшимися против Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. Возможно, она, бежав из страны, примкнула к одному из сообществ гигантов, всё ещё обитающих в горных массивах других стран. Если принять во внимание эскапады сына Фридвульфы на проводимых им уроках, становится ясно, что он в полной мере унаследовал жестокий характер своей матери.
По невероятной прихоти судьбы, Хагрид известен тем, что завёл близкую дружбу с мальчиком, который послужил причиной заката власти Сами-Знаете-Кого - и тем самым вынудил мать самого Хагрида, также как и остальных приспешников Чёрного Лорда, скрываться в изгнании. Возможно, бедный Гарри Поттер не знает всей правды о своём 'большом' друге - однако, удостовериться, чтобы и он, и остальные школьники были предупреждены относительно опасностей, которыми чревата дружба с полугигантами, есть прямая обязанность Альбруса Дамблдора.
Гарри закончил чтение и посмотрел на Рона, разинувшего от удивления рот.
- Как она узнала? - прошептал он.
Гарри беспокоило совсем другое.
- Что ты хотел этим сказать: 'мы все ненавидим Хагрида'? - бросил он в лицо Малфою. - И что за чушь насчёт того, что его, - Гарри показал на Крэббе, - жутко искусал бешеный скучечервь? Да у них и зубов нет!
Крэббе тупо лыбился, крайне довольный собой.
- Я рассчитывал положить конец преподавательской карьере этого идиота, - сверкнул глазами Малфой. - Подумать только! А я-то ещё думал, что он в детстве наглотался 'Скеле- Роста'... Ну, а уж такое никому из папочек-мамочек не понравится... они забоятся: вдруг он скушает их детушек... ха-ха...
- Ты...
- Вы собираетесь слушать или нет? - донёсся до их ушей голос профессора Гниллер-Планк.
К этому времени возле единорога столпились все девочки. Они осторожно гладили красавца. Гарри повернулся - газетная вырезка дрожала в ходящей от ярости ходуном руке - и невидяще посмотрел на единорога, чьи волшебные свойства в настоящий момент перечисляла профессор Гниллер-Планк - громким голосом, чтобы мальчики тоже услышали.
- Хорошо бы, она осталась! - воскликнула после урока Парватти Патил, когда все они возвращались в замок на обед. - Я даже не думала, что уход за магическими существами может быть таким интересным... за настоящими существами, вроде единорогов, а не за какими-нибудь монстрами...
- А как же Хагрид? - напустился на неё Гарри. Они уже поднимались по парадной лестнице.
- А что Хагрид? - равнодушно-холодным тоном проговорила Парватти. - Останется дворником.
Со времени бала Парватти вообще была чрезвычайно холодна с Гарри. Наверно, он и правда уделил ей недостаточно внимания, но ведь она и без этого прекрасно себя чувствовала. Во всяком случае, она не забывала уведомить всех и каждого, что в ближайшие выходные встречается в Хогсмиде с мальчиком из 'Шармбатона'.
- Урок и правда был очень хороший, - признала Гермиона на входе в Большой зал. - Я не знала и половины тех вещей, которые профессор Гниллер-Планк рассказала про едино...
- Ты на это посмотри! - рявкнул Гарри и сунул ей под нос заметку из 'Прорицательской'.
В процессе чтения Гермиона всё шире и шире открывала рот. Отреагировала она точно так же, как и Рон:
- Откуда эта жуткая Скиттер всё узнала? Не Хагрид же ей сказал?
- Нет, конечно, - ответил Гарри, первым подходя к гриффиндорскому столу и в бессильном гневе падая на стул. - Он даже нам не говорил! По-моему, она так обозлилась, что он не наговорил ей всяких ужасов про меня, что взяла и нарыла компромат на него.
- Возможно, она подслушала его разговор с мадам Максим во время бала, - задумчиво произнесла Гермиона.
- Мы её в саду не видели! - возразил Рон. - В любом случае, её больше не пускают в школу, Хагрид сказал, что Дамблдор запретил ей...
- А вдруг у неё есть плащ-невидимка, - предположил Гарри, накладывая на тарелку куриную запеканку и в раздражении заляпывая всё вокруг. - Очень на неё похоже, не правда ли, шнырять в кустах и шпионить за людьми.
- Совсем как вы с Роном, - заметила Гермиона.
- Мы не хотели! - возмутился Рон. - У нас не было выбора! И вообще, чего этот дурень взялся вещать про свою мамочку там, где его всякий мог услышать!
- Надо сходить к нему, - решил Гарри. - Сегодня же вечером, после прорицания. Сказать, что мы хотим, чтобы он вернулся... Ты же хочешь, чтобы он вернулся? - прикрикнул он на Гермиону.
- Я... хм... не буду притворяться, было очень приятно для разнообразия побывать на нормальном уроке ухода за магическими существами... но я хочу, чтобы Хагрид вернулся, конечно же, хочу! - поспешила закончить Гермиона, испугавшись свирепого взора Гарри.
Таким образом, после ужина все трое снова вышли из замка и по замёрзшему двору направились к хижине Хагрида. Постучали. Ответом был гулкий лай Клыка.
- Хагрид, это мы! - проорал Гарри, барабаня в дверь. - Открывай!
Но Хагрид не отзывался. Было слышно, как Клык, поскуливая, скребётся в дверь, но дверь не открывалась. Они стучали ещё добрых десять минут, Рон даже не поленился сходить постучать в окно, но всё было бесполезно.
- С какой стати он нас-то избегает? - удивилась Гермиона, когда они наконец сдались и пошли назад в школу. - Он же не думает, что для нас это имеет значение. Подумаешь, полугигант!
И всё-таки Хагрид, похоже, думал именно так. Всю неделю о нём не было ни слуху ни духу. Он не появлялся ни за едой, ни во дворе, полностью забросив обязанности дворника. На уроках его по-прежнему заменяла профессор Гниллер-Планк. Малфой не упускал ни малейшей возможности поиздеваться над Гарри и его друзьями.
- Скучаешь по своему дружку-полукровке? - шептал он на ухо Гарри в те моменты, когда рядом находился кто-то из учителей, чтобы Гарри не мог ничего сделать. - Льёшь слёзки по человеку-слону?
На середину января был назначен поход в Хогсмид. Узнав, что Гарри тоже собирается идти, Гермиона выразила крайнее изумление.
- Я-то думала, ты воспользуешься случаем - ведь в общей гостиной никого не будет, - сказала она. - Пора уже начинать думать над яйцом.
- Да я... мне кажется, я уже почти понял, в чём там дело, - соврал Гарри.
- Да ты что? - воскликнула Гермиона, приятно поражённая. - Вот так молодец!
У Гарри в животе что-то сжалось от чувства вины, но он постарался не обращать на это внимания. В конце концов, у него ещё целых пять недель, а это ужас как много... а в Хогсмиде можно встретить Хагрида и попробовать уговорить его вернуться...
В субботу он вместе с Роном и Гермионой вышел из замка и по мокрому, холодному двору отправился к воротам. Проходя мимо стоявшего на якоре дурмстранговского корабля, они увидели Виктора Крама. Тот вышел на палубу в одних плавках. Он был очень худенький, но, видимо, куда более крепкий, чем казалось - во всяком случае, он забрался на борт корабля и нырнул прямиком в ледяную воду.
- Во псих! - не выдержал Гарри, наблюдая за пляшущей посреди озера чёрной головой Крама. - Вода же ледяная, сейчас ведь январь!
- Там, откуда он приехал, гораздо холоднее, - ответила Гермиона. - Думаю, ему здесь кажется тепло.
- Да, но тут же ещё гигантский кальмар, - заметил Рон. Но в его голосе не было тревоги - скорее, надежда. Гермиона заметила это и наМоудилась.
- Знаешь, он очень хороший, - пылко заявила она. - Вовсе не такой, как ты думаешь, хоть и из 'Дурмстранга'. И ему гораздо больше нравится у нас, он мне сам сказал.
Рон промолчал. Со времени бала он ни разу не заговаривал о Краме, но на второй день Рождества Гарри нашёл у него под кроватью оторванную миниатюрную руку в болгарской квиддичной робе.
Всю дорогу, пока они шли по слякотной Высокой улице, Гарри внимательно смотрел, не видно ли где Хагрида, и, после того как убедился, что Хагрида нет ни в одном из магазинов, предложил зайти в 'Три метлы'.
В кабачке было как всегда людно, но всего лишь один быстрый взгляд позволил Гарри понять, что Хагрида нет и здесь. Сердце у него упало. Он вместе с Роном и Гермионой прошёл к стойке, заказал у мадам Росмерты три усладэля и мрачно подумал, что с тем же успехом мог остаться дома и послушать завывания.
- Он что, никогда не ходит на работу? - вдруг прошептала Гермиона. - Смотрите!
Она показала на зеркало за стойкой, и Гарри увидел там отражение Людо Бэгмена. Тот сидел в тёмном уголке в компании гоблинов. Бэгмен очень тихо и очень быстро говорил, а гоблины сидели с весьма грозным видом, скрестив руки.
Вот уж странно, подумал Гарри, что Бэгмен здесь, в 'Трёх мётлах', в выходные, когда даже нет никакого события, связанного с Турниром, и следовательно, ему не нужно выполнять
