Мяч, приняв его от Никиты, забил центральный инсайд Мишка.
Болельщики завопили, захлопали. Валентина Сергеевна тоже обрадовалась, и Петька простил ей недавнюю измену.
— Бейте, мальчики! — вдруг крикнула Светка.
Дальше началось невообразимое. Болельщики повскакивали на ноги и кричали, кричали без конца. Семка прыгал на мяч, как лев, — казалось, что Семка хватает его не только руками, но и зубами и всей грудью.
Непобедимые дрогнули. А к путешественникам неожиданно пришло спокойствие…
Рагозинцы снова и снова начинали с центра поля.
— Давай, Сема! — кричали болельщики. — Давай, Хомич!
Футболисты подбегали к Семке, трясли ему руки, обнимали, и всегда приоткрытые Семкины губы были на этот раз плотно сжаты, глаза блестели. Семка тоже выбегал из ворот, чтобы потрясти руки тем, кто забивал гол.
Диверсия
Во втором тайме счет взлетел до 15:3. Белоглинцы уже не кричали друг другу: «Пасуй, рыжий! Пасуй, тебе говорят!», а спокойно советовали: «Отдай Никите, Владик… Ничего, веди сам…» Счет бы, наверное, возрос еще больше, но тут противник пошел на откровенную диверсию.
Мяч вылетел от ноги рагозинца за линию аута в кучу рагозинских запасных и дублеров.
Владька подбежал выкинуть мяч в поле. Мяч подали ему. Владька бросил на Петьку. Тот ударил по мячу, и вдруг от его ноги полетели по траве не один, а несколько мячей. В первый миг никто ничего не мог сообразить. Владька от изумления даже рот раскрыл. Потом схватил покрышку, и от обиды и гнева единственный глаз его заволокло слезами. Покрышка была разрезана ножом или бритвой сверху донизу, и от Петькиной ноги летели не мячи, а тряпки.
— Вот вы как! — сказал Владька и кинулся на рагозинских дублеров.
Все всё поняли, и Никита кинулся вслед за Владькой. И все футболисты кинулись туда же, чтобы драться между собой, словно нельзя драться прямо на поле. И болельщики тоже сбежались, будто не могли передраться на местах.
Валентина Сергеевна вскочила на ноги.
— Мальчики! Мальчики, вы слышите! Владька бил покрышкой, остальные кулаками. Наконец Валентина Сергеевна прорвалась в центр побоища, и все замерли как по команде.
— Что это такое? — спросила Валентина Сергеевна, сделав строгое лицо.
— Это мы играем, — сказал Владька.
— Что это такое? — повторила Валентина Сергеевна, обращаясь к отличнику Никите. — От тебя не ожидала, Никита. Что это такое?
— Это ничего, Валентина Сергеевна, — зализывая ссадину на губе, ответил отличник Никита. И глупо добавил: — Это мы всегда так.
Валентина Сергеевна пришла в ужас.
— Всегда! Да разве можно, мальчики! Как вам не стыдно! Вместо того чтобы дружить, коллективно заняться чем-нибудь… Ну вот — играли же, и было хорошо!
Напоминание об игре, которую все уже забыли, опять навело Владьку на мысль о загубленной покрышке, и глаз его снова завлажнел.
— Это было очень некрасиво! — сказала Валентина Сергеевна, перенимая у него покрышку и осматривая порез. — Это все равно что удар из-за угла или предательство!
Рагозинцы почувствовали себя неуютно.
— Будем считать, что тот, кто решился на такое, сам не сознавал, что делает — продолжала Валентина Сергеевна, — Но на будущее учтите: это очень и очень некрасиво! Я не хочу употреблять более обидных слов.
— А как же мы будем играть? — спросил Колька тетки Татьянин.
И все погрустнели.
Валентина Сергеевна сдвинула брови, потом расправила их. А когда она вот так расправит брови, чуть вскинув их, глаза у нее бывают до того радостными, что кажется: вдруг счастье к человеку привалило…
— Вот что, мальчики! — сказала Валентина Сергеевна. — Турнир мы пока приостановим. Завтра колхозное собрание. Я уже наметила кое: что попросить у председателя. Попросим еще и мячи, хорошие, с камерами. И будем соревноваться снова! Ну, а теперь… Чем вы думаете заняться теперь?
Петька поглядел на небо.
— Надо домой…
— Обедать пойдете? — спросила Валентина Сергеевна.
— Обедать! — загалдели вокруг.
А через полчаса на сопляковской поляне уже сидели в полном составе — с запасными и дублерами — путешественники, дальше-выше-быстрейцы и богатыри подводили итог соревнованиям.
Рагозинцы удалились за Стерлю и тоже обсуждали свои проблемы.
После непродолжительных дебатов на сопляковской поляне решено было звание чапаевцев присвоить белоглинцам, как набравшим три очка из четырех возможных, богатыри с двумя очками получили право именоваться буденновцами, дальше-выше-быстрейцы — котовцами.
А для рагозинцев звание белогвардейцев показалось даже снисходительным. Постановили считать их белогвардейскими фашистами.
Буденновцы и котовцы разошлись по деревням, а чапаевцы некоторое время еще разрабатывали план мщения рагозинским фашистам. Но ничего реального придумать не могли.
Колька тетки Татьяйин предлагал даже совершить партизанский налет на деревню. Но налететь легко, а как вылететь потом?..
Решили ждать удобного случая.
Собрание
На другой день перед началом общеколхозного собрания на почтительном расстоянии от правления собрались толпой почти все вчерашние футболисты.
Председатель Назар Власович Курдюков, бывший кавалерист, вечно озабоченный, вечно злой на кого-то, вечно спешащий на своем Нептуне из одной деревни в другую, в выцветшей на солнце гимнастерке, в галифе с выцветшими лампасами, проходя к правлению, снял фуражку, почесал затылок, задумчиво поморщил лоб и, свернув с уложенной битым кирпичом дорожки, приблизился к футболистам.
Футболисты на всякий случай отступили.
Отношения между футболистами и Назаром Власовичем были натянутыми. Ругаясь на чем свет стоит, он часто ловил их либо с костром в сушняке, либо на потраве, либо за коллективным набегом на поле кормового турнепса. Этот коровий турнепс футболисты отлично ели сами. Кроме того, Назар Власович считал, что все собрания у него и все заседания правления проходят на самом высоком уровне. Лишь футболисты, просачиваясь в толпу взрослых, лишают эти мероприятия должной серьезности.
— Если хоть один… — движением вытянутого пальца сверху вниз отрубая слово от слова, проговорил Назар Власович, — хоть один заберется в правление… Сниму штаны… И крапивой, крапивой, крапивой… Ясно?
— Ясно, — ответил за всех Никита.
Назар Власович повернулся, чтобы уйти, потом остановился опять, недоверчиво оглянулся, сорвал кустик крапивы из-под ног и для большей убедительности показал его футболистам. Переспросил:
