Из косноязычного Колькиного доклада удалось выяснить наконец, что Малыга со Славкой белобрысым думают завтра выловить щуку на старице, возле Туры. Ни адмирал-генералиссимус, ни начальник штаба не поняли, что из того, что рагозинцы собираются выловить щуку, которая, говорят, даже гусей затягивает в воду.
Светка подозрительно спросила:
— А почему вы лопухами кидаетесь?
— А это вызов на дуэль! — брякнул Колька.
Владька щелкнул его по затылку.
— Какой вызов? Наоборот — это перемирие.
Колька покраснел и сказал:
— Да?.. А раньше был вызов…
Владька подмигнул синим опять открывшимся глазом и сказал Петьке:
— Ведь перемирие, правда?
— Конечно, правда! — сказал Петька, уже весь готовый к дуэли.
А Мишка подошел и зашептал:
— Давайте перемирие на неделю! Надо белогвардейцам отомстить!
Петька свистнул: «Провокация!» Сдвинув брови, сказал:
— Ладно…
Петька считает до ста двадцати пяти, потом до одного
Через несколько минут все разъяснилось. Мишка и Владька, в отместку рагозинцам за распоротый мяч, надумали разрезать им бредень, которым рагозинцы похвалялись всю жизнь — будто только и бредней в мире, что рагозинский…
Петька и Никита слушали индейцев сначала не особо внимательно, потом увлеклись. Скрепили временное перемирие не очень дружественными рукопожатиями. Светка не выдержала при этом:
— Вот давно бы так! Все время только деретесь!
— А ты не подглядывай! — снова осек ее Владька. План мести был продуман до тонкости.
Владька умел дышать через полую камышину и обучил этому Мишку. Надо было в то время, как явятся бредить рагозинцы, засесть на старице, спрятавшись в воду, и дышать через камышовую трубочку. С приближением бредня взять нож, задержав дыхание, разрезать бредень, пройти сквозь него, опять высунуть из воды камышинку — а в зарослях старицы это будет незаметно — и дышать себе как ни в чем не бывало!
Тут же пошли на старицу совершенствовать технику дыхания.
Секрет заключался в том, чтобы втягивать воздух через камышину ртом, а выпускать его носом.
На старице было четыре удобных заливчика, куда хорошо было вываживать бредень. В этих заливчиках и решили засесть. Старица сплошь поросла камышами, осокой, водорослями, поэтому ни голого тела, ни трубочки, торчащей из воды, рагозинцы заметить не могли.
Светка со своей компанией в лице кучерявой Кравченко тоже увязалась за мстителями.
Четверо дуэлянтов полезли в воду. Светка углубилась в кусты шиповника рвать цветы, а Колька тетки Татьянин и кучерявая Кравченко остались на берегу в нескольких метрах друг от друга.
Немножко освоив технику дыхания через тростинку, решили для тренировки засесть под водой на целых полчаса.
Дышалось через камышину не слишком вольготно, но терпеть можно было. И Петька досчитал до ста двадцати пяти, когда его взяли сомнения относительно честности индейцев.
Он высунулся из зарослей осоки, глотнул воздух и… глазам своим не поверил: Колька тетки Татьянин с кучерявой Кравченко после долгой вражды жали друг другу руки, скрепляя какой-то там союз, и вдруг, зажмурившись что было сил, поцеловались…
Они бы на глазах у Петьки, возможно, поцеловались и еще раз, но тут зашевелилась осока сразу в Никитином и Владькином заливчиках, и, забыв взять в рот камышину, Петька нырнул под воду.
Белогвардейцы отступают
Заговорщики пришли на старицу слишком рано. Утренняя роса на глазах высохла, будто растворилась в воздухе. Стало жарко. Посланный в дозор Колька тетки Татьянин даже заскучал на бугре. Но вдруг скатился вниз, крикнул:
— Идут! — И, как было велено ему, тут же спрятался в кустах шиповника.
Друзья побросали ему майки, брюки и с тростинками, с ножами в руках, с огромными булыжниками под мышками (для тяжести) полезли в воду.
Когда за деревьями послышался говор белогвардейских рыбаков, над старицей разошлись и стаяли у берегов последние круги.
Белогвардейцы явились в количестве трех человек: Васька Малыга, Славка белобрысый и Венька с ведром, чтобы таскать рыбу.
Долго совещались на берегу, откуда начать, долго разматывали бредень. Так долго, что булькотение в заливчиках стало уже лихорадочным.
— Может, сом? — высказал свое предположение Венька.
— Торф образуется, — коротко объяснил ему Васька Малыга и, взявшись за водило, первым полез в воду.
Дальше произошло следующее.
Когда они стали вываживать бредень в одном из заливчиков, бредень сильно рвануло в сторону.
— Дава-ай! Щука! — завопил на берегу Венька. Малыга и Славка, судорожно вцепившись в деревянные водила бредня, со всех ног кинулись к берегу.
Они уже почти выволокли мотню на пологий, в одуванчиках берег, как Венька в куче водорослей, тины, головастиков и лягушек разглядел человеческое тело.
— Ай! Утопленник! — заорал Венька.
А мотня вдруг зашевелилась, послышалось невнятное бульканье.
Венька взвизгнул, грохнулось на землю брошенное ведро, и Венька рванулся по самой прямой из прямых линий в деревню. Но шагов через пятьдесят его обогнали рыбаки. Только Малыга оглянулся еще разок и с ужасом увидел, что бредень сам, мотней вперед, вползает на берег.
Отплевываясь и ругаясь на чем свет стоит, Мишка с трудом выбрался из мотни, из общества лягушек, сбросил с себя целые вороха кишащей головастиками тины и только тогда оценил всю выгоду сложившейся обстановки. Разрезать бредень он не успел. Оказалось, что под водой это гораздо слож, нее, чем представляется на берегу, тем более когда тебя не ждут, а вдруг волокут неизвестно куда, наглотавшегося воды и тины.
Лопоухий Колька тетки Татьянин подхватил ведро и запрыгал на одной ножке возле бредня: «Ха-ха- ха!.. Ха-ха-ха!..»
А трое Мишкиных приятелей, задыхаясь от кислородного голодания, продолжали бешено клокотать в своих заливчиках.
— Вылазьте! — крикнул Мишка. — Эй, хватит! Бульканье продолжалось.
Тогда Мишка бросился вытаскивать Петьку.
Но Петька, заметив движущееся на него тело, принял его за белогвардейское. И свистящая над водой тростинка вместе с пузырьками воздуха двинулась в сторону.
Тогда Мишка изловчился и выдернул тростинку.
Петька всей грудью хватил застоявшейся воды, выскочил как ошпаренный на поверхность, замахнулся на Мишку кулаком, потом выплюнул головастиков вместе с водой старицы, ошалело поглядел на
