для подготовки длительных полетов. Когда-нибудь мы научимся производить продукты питания на борту корабля. А пока их приходится брать с собой с Земли в консервированном виде. Жидкие продукты нуждались в специальной упаковке, иначе «трапеза» в условиях невесомости была бы невозможна. Размещение продуктов питания требовало места в кабине космического корабля, а свободного объема было не так уж много. Одним словом, для кулинаров была поставлена довольно сложная задача - приготовить малогабаритную, высококалорийную пищу. Они справились с этой задачей, и, как утверждали тогда врачи, космические блюда, точнее, содержание космических туб было даже вкусным.
В дальнейших полетах появились «на столе» у космонавтов натуральные продукты (кусочки поджаренного мяса, котлеты, кусочки воблы). Это давало возможность поддерживать силы и выполнять задания в более длительных космических полетах.
Траектория полета корабля проходила таким образом, что после четвертого витка условия посадки усложнялись. В случае аварийной ситуации на борту пли ухудшения самочувствия космонавта, особенно если бы ему пришлось пользоваться системой ручной посадки, могло получиться так, что район посадки оказался бы пли в гористой местности, или в море, а это создало бы определенные трудности и для приземления космонавта, и для поисково-спасательной службы.
После седьмого витка посадка на территории СССР была невозможна. В этом случае в аварийной ситуации космонавт производил бы посадку на территории иностранного государства, и Советское правительство обратилось к правительствам стран мира с просьбой оказывать помощь и содействие космонавтам в таких случаях. Во время полета наших кораблей таких ситуаций не возникало, и хотелось бы, чтобы их не было и в будущем.
Решение принято, и мне предстоит семнадцать раз по точно рассчитанным маршрутам пролететь над морями и континентами, над большими и малыми городами, встретить семнадцать космических зорь.
Стремительно бегут секунды, минуты, но еще стремительнее мчится космический корабль. Время подсказывает, что внизу промелькнули Улан-Удэ, Шанхай, Сидней. В иллюминатор видны цепи гор, похожие на гигантские скирды соломы, Тянь-Шаньский хребет, вершины Гималаев, покрытые снегом и ледниками. Громадные океанские и морские просторы «укладываются» всего в десятки минут полета. Сероватая поверхность океанов, ультрамариновый цвет Черного и Средиземного морей, многочисленных оттенков зеленоватые воды Мексиканского залива.
Корабль проходит над Южной Америкой. Здесь еще ночь. В правом иллюминаторе вижу россыпь огней большого города. Сверяю маршрут с показаниями глобуса. Это Рио-де-Жанейро. Всего несколько дней назад там гостил Юрий Гагарин, и жители столицы Бразилии слушали его рассказ о полете в космос.
Хорошо видны проспекты в больших городах и в дневное, и в ночное время. Электрическое море огней больших городов из-за загрязненности атмосферы создает па земной поверхности впечатление больших световых пятен различной конфигурации. Оказывается, и из космоса можно свое местоположение определять не только инструментальным, но и визуальным способом по характерным очертаниям и цветовым оттенкам. Очень хорошо видно сумеречную полосу на Земле.
Наша старушка Земля, подставляя Солнцу поочередно своп бока, дает возможность нам на Земле довольно продолжительное время любоваться восходами и закатами, игрой красок и фантастическими картинами, составленными из разноцветных облаков. Продолжительность же сумерек на борту корабля очень небольшая. Рассвет и темнота наступают буквально за считанные минуты. У меня даже появилась мысль по временам входа в тень корабля определить период обращения его. Средний результат отличался на 0,2 минуты от фактического. Но у меня были очень простые приборы для измерений - секундомер и мои глаза, поэтому большей точности трудно было ожидать.
Да не в этом и заключалась цель эксперимента. Вспомнил об этом сейчас потому, что, проносясь над континентами в буквальном смысле слова, я тогда впервые подумал и ощутил, что планета наша очень маленькая. И представилась она мне подобно песчинке в океане Вселенной. На песчинке этой живут люди разных национальностей, объединенные в различные социальные системы, поклоняющиеся разным богам. Живут со своими радостями, заботами. И я физически ощутил необходимость братства и дружбы между людьми на всей планете или, выражаясь языком наших дипломатов, необходимость мирного сосуществования.
Ведь представим себе, что к нам на планету когда-нибудь прилетят гости из других миров. Они же должны увидеть человеческую земную цивилизацию, а не следы развалин атомной трагедии, увидеть, что на планете Земля живут действительно разумные существа - люди.
Я старался вспомнить все, чему меня учили на занятиях по киноподготовке, чтобы заснять на кинопленку вид нашей планеты с высоты космического полета, заснять для того, чтобы люди могли посмотреть на свой дом-планету со стороны.
И практика по киноделу мне действительно пригодилась. Я, подготовив камеру «Конвас», решил определить экспозицию. На Земле я часто это делал на глазок, но здесь не рискнул, так как ошибка в экспозиции могла дорого стоить. Это не съемка сюжета на рыбалке. Я достал фотоэкспонометр, и... оказалось, что его можно спокойно убирать обратно. Стрелка чувствительного элемента под действием перегрузок и вибраций отвалилась и в условиях невесомости занимала совершенно произвольные положения. Появилась, как у нас говорят, первая вводная. Ничего не оставалось, как на глазок прикинуть освещенность и подобрать диафрагму. И тут я вспомнил поговорку «нет худа без добра». Некоторые пленки на Земле у меня получались, прямо скажем, не лучшего качества. Но практика «на глазок» выручила меня, и пленка из космоса получилась удачной.
При очередном сеансе связи передал на Землю: «Самочувствие отличное, немного хочется спать».
И это действительно так. Ведь прошло уже немало времени, мне, в самом деле, хотелось спать. Это совпадало с распорядком дня, и я стал «на законном» основании готовиться ко сну.
По программе полета с 18 часов 30 минут 6 августа до 2 часов 7 августа мне надлежит спать. Двусторонняя радиосвязь со мной временно прекращается. Радиотелеметрический же контроль за работой аппаратуры корабля-спутника и жизнедеятельностью космонавта продолжался.
Было еще одно обстоятельство, свидетельствовавшее, что отдых мне необходим. Очевидно, длительное пребывание в условиях невесомости - ведь уже почти девять часов я находился в кабине корабля «Восход-2» - вызвало некоторые изменения в работе вестибулярного аппарата. Временами возникали неприятные ощущения, чаще всего в тех случаях, когда делал резкие движения головой. Заметив это, я старался при появлении неприятных симптомов занимать собранную позу. Несколько минут, проведенных в таком состоянии, снимали неприятные ощущения. Я предполагал, что сон, отдых нервной системы полностью восстановят работоспособность.
Закрепляю себя привязными ремнями к креслу и даю себе команду: «Спать!» Очень хорошо, что нас, космонавтов, постоянно приучали к определенному ритму, к распорядку дня.
Очнулся вскоре от странного, непривычного ощущения. Мои руки сами собой приподнялись и, лишенные весомости, повисли в воздухе. Непривычная картина для земного сна. Пришлось их засунуть под ремни. Так удобнее. Взглянул на световое табло. Оно показывало, что корабль совершает восьмой виток.
Крепкий, глубокий сон пришел не сразу. На короткие мгновения просыпался на десятом и на одиннадцатом витках, бегло осматривал приборы и световое табло и вновь засыпал. Потом уснул крепко. На корабле не было будильника, и «дежурная система» моего мозга, настроенная на то, чтобы проснуться по программе в 2 часа ночи, сработала несколько раньше. Проснулся я за 15 минут до назначенного времени. Решил быть пунктуальным и подремать эти 15 минут. Но когда открыл глаза второй раз, то увидел, что стрелка показывала 2 часа 35 минут! Проспал! Вот досада! Ведь на Земле могут подумать о каком-нибудь неблагополучии, могут всерьез забеспокоиться.
Надо было скорее успокоить тех, кто на Земле бодрствует, кто следил за полетом всю ночь. Две минуты ушли на то, чтобы окончательно освободиться ото сна, и я приступил к работе.
Сообщил на Землю, что спал хорошо, что все оборудование корабля работает нормально, в кабине поддерживаются заданные климатические условия, самочувствие отличное.
На Земле знали, что во время сна частота пульса у меня находилась в пределах от 53 до 67 ударов в минуту. Это подтверждало то, что сон был вполне нормальным.
Сверил показания приборов, еще раз убедился в том, что все оборудование корабля работает
