нуждавшийся в новом священнике, выбирал его из среды своих же холопов и посылал учиться в соседний монастырь. В других случаях владелец вотчины мог взять нужного ему священника из среды бродячего духовенства. Ясно, что такие священнослужители, всецело зависевшие от своего господина, живота не щадили, прославляя князя или боярина.
Мы уже видели, что в период Киевской Руси великие князья, заинтересованные в том, чтобы православие укрепляло божьим именем их власть, щедро одаривали церковь. Это же мы наблюдаем и в эпоху феодальной раздробленности Руси. Удельные князья, чтобы упрочить свое политическое положение и свою власть над трудящимися, также опирались на православную церковь, также смотрели на нее как на аппарат духовного угнетения эксплуатируемых. Стремясь, чтобы этот механизм действовал бесперебойно, они, подобно киевским князьям, смазывали его шедрыми дарами. Летописец, например, сообщает, что в 1160 г. князь Андрей Боголюбский жалует церкви Успенья богородицы близ Владимира «много стяжания, и имения, и власти, и слободы купленые и в данми, и села лучшая и с данми» и «во всем десятое» (десятину). И такие сообщения в летописях встречаются неоднократно.
В этот период наблюдается быстрый рост монастырей, количество которых уже в домонгольский период доходило до 70. Благодаря щедрым дарам князей с XII в. устанавливается такое положение, когда каждый монастырь имеет уже значительное хозяйство, большие земельные угодья, крестьян, обрабатывающих эти земли. Таким образом, и в этот период русская православная церковь продолжала усиливать свое положение крупнейшего феодала.
Трудящиеся массы Руси быстро почувствовали эксплуататорский характер православной церкви и активно выступали не только против светских угнетателей, но и против эксплуататоров в рясах. В. О. Ключевский, прекрасный знаток житийной литературы, изучивший около 250 агиографических произведений о жизни более чем 170 древнерусских святых, сообщает, что «рассказы об озлобленном отношении окрестных обывателей к строителям монастырей, их опасения потерять земли и угодья не редки в древнерусских житиях». Вот один из таких примеров. Основатель монастыря Симон строит церковь, крестьяне сжигают ее. Симон строит другую церковь, тогда крестьяне захватывают монаха и просьбами, угрозами и даже пытками стараются выманить у него жалованную князем грамоту и наконец убивают его. И хотя этот пример относится к более позднему времени, он ярко и точно выражает общее отношение трудового народа к монастырям, как новым центрам эксплуатации. В. О. Ключевский говорит, что крестьяне с большим опасением следили за деятельностью устроителей новых монастырей: «…сей старец близ нас поселился, по мале времени завладеет нами и селитвами нашими; на нашей земле монастырь поставил и пашню строит и хочет завладеть нашими землями и селами, которые близ монастыря».
Православная церковь и татаро-монгольское нашествие
Феодальная раздробленность на Руси была усугублена страшным народным бедствием — татаро- монгольским нашествием. Впервые Русь столкнулась с татаро-монголами в 1223 г., когда передовые отряды завоевателей под водительством Сабудай-Богатура и Джебе-Нойона нанесли на реке Калке жестокое поражение дружинам вздоривших между собой южнорусских князей. Это было как бы предостережением русским князьям, которые все больше и больше проявляли сепаратистские тенденции. Однако процесс дробления древнерусского государства продолжался, и в результате этого Русь встретила татаро- монгольское нашествие разобщенной, ослабленной нескончаемыми распрями удельных княжеств. В конце 1237 г. хан Батый двинул множество своих туменов[5] на Русь. В 1237– 1238 гг. орды Батыя опустошили земли Северо-Восточной Руси, в 1239–1240 гг. Батый предпринял поход в южнорусские области и покорил их. В числе других городов после ожесточенного сражения пал Киев. Только западнорусские земли и Псковско-Новгородская область не были разорены завоевателями. На плечи потерпевшей поражение Руси на долгие годы тяжелым бременем легло татаро-монгольское иго.
Сотни городов были разрушены и сожжены, десятки тысяч воинов пали в неравной битве с жестокими захватчиками, огромное количество людей было угнано в рабство, оставшиеся были обложены тяжелой данью. Татаро-монгольское иго надолго задержало развитие экономической жизни в нашей стране. «По целому ряду производств, — пишет академик Б. А. Рыбаков, — мы можем проследить падение или даже полное забвение сложной техники, огрубление и опрощение ремесленной промышленности во второй половине XIII века. После монгольского завоевания исчез ряд технических приемов, знакомых Киевской Руси; в археологическом инвентаре исчезло много предметов, обычных для предшествующей эпохи».
Пострадали не только производительные силы, затормозилось и развитие общественных отношений. Б. А. Рыбаков считает, что «зарождавшаяся в XII–XIII вв. связь города с деревней, широкая торговля некоторых крупных городов с далекой периферией, а следовательно, и организация массового производства в городах — все это было уничтожено татарами почти повсеместно». Во время татаро-монгольского ига не воздвигались крупные города, почти не строилось сколько-нибудь значительных каменных зданий.
Времена татаро-монгольского владычества были черными днями не только в истории нашего народа, но и в истории русской православной церкви. Черными, но в другом смысле этого слова. Для русской православной церкви в результате самого неприглядного поведения ее пастырей этот период тяжелых народных испытаний и горя явился поистине периодом расцвета. В эту эпоху приобретались и умножались церковные имущества, и в конечном итоге церковь превратилась в важнейшую экономическую и политическую силу в русском обществе.
Справедливости ради следует отметить, что в момент нашествия татаро-монголов православная церковь сильно пострадала. По словам летописца, завоеватели «много же святых церквей огневи предаша, и монастыри и села пожгоша, а имение их поимаша», было от захватчиков «поругание черницам, и попадиам», в Рязани татаро-монголы «черница, и черницы и ерея емше, овых разсекаху мечи, а других стрелами состреляху и во огнь в метаху». Взяв Переяславль, сообщает летописец, татаро-монголы разграбили и разрушили церковь архангела Михаила, а епископа Семиона убили.
Однако очень быстро завоеватели поняли роль православной церкви и постарались привлечь ее на свою сторону. По-видимому, некоторые монгольские военачальники осознали это уже в ходе завоевания Руси. В летописи имеется сообщение о том, что после взятия Чернигова и сожжения города татаро-монголы «епискупа остави жива, и ведоша и в Глухов, и оттоле пустиша».
После того как покорение Руси было завершено, идет довольно быстрый процесс сближения русской православной церкви и завоевателей. В процессе этого сближения церковь получала все больше и больше экономических и политических привилегий. Тот же летописец сообщает нам, что в 1259 г. при обложении данью Псковской и Новгородской земель завоеватели освободили от ее уплаты «архимандритов, игумнов, и попов, и диаконов, и иноков, и крылошан и всего священнического причта». Через 20 лет после покорения Руси монголами, в 1261 г., митрополит Кирилл посылает в Орду в качестве своего постоянного представителя епископа Митрофана. После смерти митрополита Кирилла только что назначенный митрополит Максим (1283 г.) сам отправляется с визитом в Орду. И скоро православная церковь начинает пожинать щедрые плоды от сближения с завоевателями.
Через 30–40 лет после покорения Руси татарские ханы стали выдавать православной церкви особые грамоты (ярлыки), которые предоставляли церкви большие политические и экономические преимущества. Прежде всего этими ярлыками духовенство освобождалось от уплаты дани. Церкви удалось даже вернуть земли, которые были у нее до завоевания Руси татаро-монголами. В одном из ханских ярлыков ясно и недвусмысленно говорилось: «Земли, воды, огороды, винограды, мельницы, зимовища, летовища, да не замают их, а что будет взяли и они отдадут беспосульно».
Чем же объяснялось такое отношение к православной церкви со стороны ханов, слывших после принятия мусульманства ярыми фанатиками? В свое время Карамзин выдвинул версию о веротерпимости ханов, чем и объяснял их благосклонное отношение к христианству. Однако одной веротерпимостью невозможно объяснить взаимоотношения татаро-монгольских ханов и русской православной церкви. И действительно, в ханских ярлыках мы находим ясное объяснение тому, в связи с чем возник союз мусульман-ханов и христианских священнослужителей. Экономические и политические привилегии, согласно ярлыкам, предоставлялись православной церкви для того, чтобы та возносила богу молитвы за ханов. В ярлыке, дарованном ханом Узбеком митрополиту Петру, говорится: «И от Петра митрополита никто же да не
