витаминами салат.
Пока мы коротали, как могли, время после обеда, у наших палаток появилась пожилая чета европейцев. После выхода из Катманду мы впервые увидели белых людей и были очень удивлены: встретить здесь европейцев не альпинистов, а пожилых людей большая неожиданность. Это были священник христианской миссии в Дарджилинге и его супруга, которые ради знакомства со страной и посещения одного из своих питомцев – искалеченного ребенка местного крестьянина – не испугались двадцатишестидневного путешествия по горным тропам.
– Мы обещали прийти к нему в гости, – просто сказала жена священника.
Их сопровождали два носильщика, и они вчетвером целыми днями шли по горным тропам, превращенным муссоном в реки. Жена священника рассказывала, что она всегда переходила через реку со страхом, в чем я, бог свидетель, мог ей искренне посочувствовать.
– Я всегда попросту садилась верхом на бревно и со страхом двигалась на другой берег, – говорила она.
У меня возникло чувство гордости, что эти два человека были уроженцами той же части земли, где родился и я. Желая сказать что-нибудь приятное для них, я наделал глупостей, предложив им папирос и чанг. Они с улыбкой отказались от того и другого и продолжили свой путь. Обратно в Катманду они хотели пройти по нашему маршруту. Мы распрощались. Оба носильщика нетвердыми шагами пошли за ними, но священник с женой шли прямо, немного устало по этому бесконечно чужому, но потрясающе красивому ландшафту. Их манило сюда не приключение, связанное с восхождением на вершину, их звала любовь к ближнему. Я от всей души восхищался этими людьми.
Под впечатлением встречи я приготовил салат из щавеля. Салат быстро вернул меня на бренную землю. Он получился без вкуса: щавель жесткий, как кожа, есть его можно было только сознавая, что он содержит много витаминов и поэтому очень полезен. Правда, у нас не было растительного масла, что могло послужить некоторым оправданием плохого качества моих кулинарных изделий.
На следующий день мы хотели дойти до Намче-Базара и этим самым оставить позади трудности подхода, которые не имели отношения собственно к проблеме восхождения на вершину, а были только этапом преодоления тропической части страны. Теперь нам уже нужно было вытаскивать из мешков теплые свитеры, анараки, веревки и кошки. Как ни хорошо и приятно прошло время перехода по Непалу, я был очень рад его окончанию, так как, несмотря на хорошие намерения не говорить о вершине, мы все же постоянно о ней вспоминали.
Вышли мы снова очень поздно. Группа, ушедшая в Лукла, обещала вернуться рано утром, но до сих пор не пришла. Своевременное их возвращение меня, правда, больше удивило бы, нежели более чем понятное опоздание.
Под наблюдением многословного Аджибы наш караван пришел в движение, которое затормаживалось почти у каждого дома и населенного пункта. Все местные жители снова и снова приветствовали своих земляков. Аджиба встретил много старых друзей, и нам пришлось волей-неволей принять участие в приветственных церемониях. Гельмут раздавал медикаменты, а я играл роль «бара сагиба»[5] с большим любвеобильным сердцем, широко открытым каждой приятной встрече.
В общем, это был хороший радостный день, без обычной в пути спешки.
Когда позже нас нагнал Анг Ньима, он так бурно радовался этой встрече, будто мы где-то пропадали неделями. Он распределил между нами подарки своих родственников – яички и немного маленьких персиков. Яички, размером не больше персиков, видимо, были особого сорта, так как Анг Ньима торопил нас поскорее их выпить. Это была приятная перемена: с появлением Анг Ньима появились новые «старые друзья» и с ними немало чанга.
Мы по очереди пили чанг и яички. Гельмут все время рылся в мешке в поисках нужных медикаментов. Сепп немного нервничал и торопил нас продолжать путь, а у меня было чувство, что никогда еще к восьмитысячнику не приближалась экспедиция с такой свободной дисциплиной.
В этот день до Намче-Базара мы, конечно, не дошли, а остановились в маленькой деревне, носящей название Сорзола, в нескольких часах ходьбы от Намче-Базара. На следующий день спустились к реке и перешли ее по очень узкому мосту, сделанному из распиленного бревна. После переправы пришлось преодолевать длинный, крутой подъем, ведущий в Намче-Базар.
Мостов через гималайские реки я боюсь больше, чем гималайских вершин. В моей памяти сохранилось неприятное переживание перехода через один такой «мост» в прошлом году в ущелье Марсенгди. Когда я потом показывал в Вене фотографии его, добрые друзья взяли с нас слово, что при переходе через подобные «мосты» в дальнейшем мы будем проявлять максимум осторожности. Другими словами, прежде чем по ним идти, мы должны тщательно их проверить и в случае необходимости произвести ремонт. Это было слишком поспешное обещание, создавшее нам впоследствии много неприятностей и вызывавшее иногда некоторые опасности.
Уже при переходе через реку Ликху-Кхола мы это почувствовали. О трудности его нас предупреждали еще в Швейцарии. Вопреки ожиданиям, мост оказался в хорошем состоянии, но мы вспомнили наше обещание, и Сепп, большой любитель ремонтировать непальские мосты, через которые он, как правило, проходил со скрещенными на груди руками, начал его чинить. Одну из дощечек можно было немного продвинуть дальше в железную скобу и таким образом увеличить безопасность перехода для тяжело груженных носильщиков. Для этого Сеппу пришлось спуститься через перила под мост. Без сомнения он был в своем амплуа, но не приходилось сомневаться и в другом: он мог в любой момент поскользнуться и навсегда исчезнуть в ревущей реке.
Бревно через реку перед Намче-Базаром явилось выбором между действительной безопасностью и нашим обещанием, данным друзьям в Вене. Ведь бревно в Гималаях в качестве моста – комфортабельная и надежная переправа. Но если посмотреть на нее глазами озабоченных друзей из Вены, то такой мост, конечно, очень узкий и опасный.
Мы прошли его, – Сепп, как всегда, со скрещенными на груди руками, я с большим страхом, а после перехода смущенно посмотрели друг на друга: «Что сказали бы наши друзья из Вены?»
Так как шерпы вчера говорили об опасности перехода по этому мосту, то мы решили прислушаться к голосу наших благоразумных друзей: вытащили веревки из рюкзака, и Сепп, желая перейти по этому мосту еще несколько раз, натянул перильную веревку с одного берега на другой. Когда подошли носильщики-кули, мы могли им предложить дополнительную страховку. Анг Ньима и еще один шерп, не совсем твердо стоящие на ногах после вчерашних встреч, расположились на противоположных берегах реки и держали перильные веревки через плечо. Носильщики-кули могли уверенно пользоваться перилами, натянутыми вдоль моста на уровне пояса.
