загородил ему дорогу.
От неожиданности Носорий встал как вкопанный.
— В чем дело?
— У меня тут возникла одна мысль, — произнес бывший фокстерьер противным голосом, — одна очень интересная мысль, господин маг.
— Да? И в чем же она…
— Вы мне не очень-то нравитесь, — сказал Леопольд, ткнув пальцем в его грудь. — В вас есть нечто подозрительное!
— Подозрительное? Хе! Уж если на то пошло… если уж на то пошло, то ваша компания вообще бьет рекорды по подозрительности! Но я же не…
Я смотрел на эту сцену, жалея, что не могу вымолвить ни слова. Паралич еще крепко держал меня в своей власти.
Я знал, что Леопольд замыслил. В его дурной голове родилась воистину дьявольская мысль, и помешать ее воплощению я не мог.
— Ммм! — Это все, что мне удалось из себя выдавить.
Я вращал глазами, надеясь, что Гермиона поймет намек, но она ничего не поняла. Необходимость охранять Тристана поглотила ее почти целиком, и волшебница просто-напросто тормозила. Такое с ней хоть и крайне редко, но случается.
И тут произошла катастрофа.
— Ну что, дедуля, я вывел тебя на чистую воду! — проорал Леопольд и с силой дернул Носория за бороду.
Отшельник запищал и отпрыгнул, точно ему отстегнули увесистого пинка. Ох, я его понимаю! Если бы кто-то так поступил со мной, не предупредив о том, что собирается сотворить, я бы вообще взлетел до самых облаков.
— Снимай маску! — завизжал Леопольд, окончательно рехнувшись. — Довольно дурить голову честным людям! Тебе конец!
И бросился на коротышку, причем уже не просто как барс, а как самый настоящий саблезубый, из пасти которого рекой течет слюна. Я даже подумал, что не только я в этом доме страдаю Чудовищным Синдромом и что, возможно, болезнь перешла в воздушно-капельную стадию или как это еще там называется. Короче, было не до смеха.
Дальше сцена стала напоминать отрывок из дешевого водевиля, где разъяренный папаша гоняется с кухонным ножом за соблазнителем своей дочурки.
Малорослый чародей издал пронзительный вопль и бросился наутек.
Пробегая мимо меня, он умудрился запутаться в моих нижних конечностях и рухнуть на пол.
Инерция заставила его принять форму шара и закатиться под стол. Очень кстати, потому что саблезубый уже готов был его настигнуть и вонзить в спину клыки.
— Убивают! — завопил из-под стола Носорий, после чего в тот же миг Леопольд налетел на меня. У него тоже возникли проблемы с инерцией. Она не дала ему эффективно затормозить и продолжала нести все его килограммы в прежнем направлении.
Трудно что-либо сделать, если вы паралитик, на которого со всего маху наезжает карета, запряженная четверкой лошадей. Вам остается лишь уповать на удачу — что вас расплющат мгновенно и не заставят мучиться. Конечно, друг моего детства выступал в несколько иной весовой категории, но удар был силен. Дом перевернулся перед моими глазами, щедро украшенный яркими искрами и звездочками, и я бухнулся вместе с креслом, точно подсеченный топором кедр. И ударился об пол с таким же звуком.
В свою очередь Леопольд, прогудев, как громадная латунная труба, разлегся на вашем покорном и щелкнул зубами перед моим ухом. Еще немного, и он по своей саблезубой привычке отхватил бы его под самый корень.
И тут в дело вступила Гермиона. Оправившись от шока, юная волшебница поняла, что все, что она думала о мужчинах до сего момента, не соответствует действительности. Действительность была еще хуже. Фероция, разумеется, поддержала бы свою подругу, но, к счастью, этой громадины с нами не было. Будь она здесь, Леопольду и всем прочим носителям штанов пришлось бы туго. Так и вижу, как Фероция скручивает нас с Леопольдом в бараний рог, бичуя по ходу дела нашу неполноценную мужскую сущность.
Молниеносное наступление Гермионы ознаменовалось тем, что первый же ее телекинетический импульс поднял Леопольда в воздух, крутанул и швырнул в угол. Чародей грохнулся, задрав ноги кверху под аккомпанемент визга, производимого Носорием, и хохота, коим оглашал своды скромного жилища Тристан Профитроль. Останавливаться на этом моя сестрица не хотела. Мне тоже досталось, непонятно, правда, за что. А потом пришла очередь мальчишки и Носория, который, кстати, Носорием и не был. Профитроль- младший без дальнейших церемоний был превращен в табуретку, а отшельника незримая рука выдернула из-под стола и вздернула в воздух. Гермиона взмахнула волшебной палочкой, и рот коротышки захлопнулся, губы сомкнулись со звуком деревянных ставен. Наступила тишина, посреди которой хрипел Леопольд и сопел в обе ноздри Браул Невергор. Я лежал на полу и таращил глаза. И еще бы не таращить, если меня только что огрели наколдованной Гермионой подушкой.
— Или вы немедленно прекратите, или я за себя не ручаюсь! — прошипела девица, глядя при этом почему-то на меня.
А что я сделал? Я сидел себе, не в силах пошевелиться, и я же еще и виноват?
Те, кому чарами врезали сильнее, чем мне, застонали из разных углов.
Гермиона зловеще хмыкнула, раздумывая, что ей делать с бандой самцов-бандерлогов, а потом заявила:
— Сейчас мы сядем за стол, как цивилизованные люди, и обсудим накопившиеся проблемы. Судя по всему, их у нас уже целая гора. И предупреждаю: я не потерплю больше такого безобразия! Вы ведете себя, словно кабацкие выпивохи! Не будем называть имен Леопольдов, но кое-кто здесь, по-моему, окончательно озверел!
Словно в подтверждение, чародей заскулил. Он сидел в углу и держался обеими руками за свою макушку, которой недавно брякнулся об стену.
Ничего, ничего. Кое-кому весьма полезно.
Я попытался поерзать на кресле, но это было нелегко, учитывая, что паралич все еще действовал и что мне приходилось лежать на правом боку. Заметив мое сконфуженное положение, Гермиона махнула повелительной рукой, заставив Леопольда вернуть меня в прежнее состояние. Чародей исполнил приказ и быстренько отскочил, словно боялся, что я его укушу. Мои уши и нос до сих пор вызывали у него приступы иррационального ужаса. Однако до прежнего состояния, в прямом смысле слова, Браулу было далеко. Здесь требовалось противоядие против незримых пут, сделавших меня послушной игрушкой судьбы, а противоядием обладал только отшельник Носорий (который вовсе не Носорий).
Гермиона опустила его на пол и кивнула на меня. Возражать ей было бессмысленно, даже опасно, поэтому коротышка не стал испытывать судьбу. Он почувствовал, что выступать против воспитанницы двух чародеек — Зелии и Шеневьеры — так же чревато переломами, как против бушующего торнадо.
В результате я обрел свободу. Хорошо! Первым делом я испустил два глубоких вздоха и потянулся так сладко, точно проспал часов двадцать.
— Ну, готовы? — спросила Гермиона. — Тогда приступаем. Носорий, несите сюда дополнительные стулья.
Чародейка бросила взгляд на табуретку, облик которой так шел Тристану, и с минуту раздумывала, не использовать ли ее по прямому назначению. Потом решила, что это уж слишком — сидеть на младшем отпрыске могучего герцога, и взмахнула рукой. Тристан издал звук, похожий на кошачью икоту, и шлепнулся на задницу.
— Я что-то пропустил? — прогундосил мальчишка, потирая глаза.
26
