посмотреть?
– Не думаю. Бьянка разозлится и сотрет тебя в порошок, – сказал я.
Секредурь не хотел становиться порошком и остался на месте. После того, как это произошло, дом снова пустился в пляс. Аспарагус, лежащий на каминной полке, свалился с нее и задал стрекача. Мне не нравились все эти события. Я занимался тем, что ходил по гостиной и придерживал полки и иную мебель от падения. И чем это таким можно заниматься в лаборатории, вызывая подобные катаклизмы? Мне ничего в голову не приходило. Может быть, потому, что чары магистра начинали сходить на нет. Чувствовалось, как Тупость овладевает моим сознанием, и мысли становятся неповоротливыми, как бегемоты, угодившие в бочку с медом.
Рофиррик подкрался к двери, в любую секунду ожидая, что на него упадет потолок, и выглянул в коридор. Лаборатория находилась не сразу же за порогом, но тощий хотел просто послушать в надежде, что загадка станет хоть чуточку ясней. Из коридора на него что-то нарычало, и с бледным лицом секредурь захлопнул дверь, прижимаясь к ней спиной.
– Похоже, Чиквасор разбудил неведомые и страшные силы, – сказал он. – Как бы они не сожрали Ее высочество.
– Вряд ли Бьянка убедила чародея вызвать их, чтобы они ее сожрали. Это как-то… нелогично.
Буххх! По дому Чиквасора какой-то здоровенный тип съездил здоровенным молотом. Теперь и я начал опасаться катастрофы. Вот, скажем, если меня завалит обломками, мне от этого ничего не будет, но сомневаюсь, что здоровье моих маленьких и хрупких друзей кардинально улучшится под парой тонн кирпичей и прочего хлама.
Я хотел что-то сказать, не помню, что именно, как слова застряли у меня в горле. Ваш любимый Фплиф остановился возле стеллажа и изобразил из себя дорожный столб. Рофиррика угораздило в это же мгновение разразиться энергичной речью, сопровождаемой сумасшедшей жестикуляцией. Видимо, он обращался ко мне и не мог понять, чего со мной случилось. А я понял. Ваш покорный слуга из Вороньего Глаза вернулся. Таким он входил в пределы королевства Баркария, таким его поволокли во дворец, такому троллю вручили принцессу и сказали: «Иди, строй свое счастье!» Иными словами, я отупел.
Рофиррик, не будь дурак, смекнул, что со мной случилось.
– Ты опять! Ты опять! Чары! Проклятые чары сдулись! О, постельные клопы и моровая язва!
Потрясенный писарь повторил это раз двадцать, прежде чем без сил упасть в кресло. Он упал, а я зевнул, не совсем соображая, чего я тут делаю и что это за место. Тощего, честно говоря, я не сразу узнал. Рофиррик глядел на меня большими глазами и дрожал. Его эмоциональное состояние было далеко от нормального.
Только одного я хотел в тот момент. Спать! Мне показалось, что в последний раз мое тело погружалось в сон двести или даже триста лет назад, и для моих старых добрых тупых мозгов не было ничего зазорного в том, чтобы завалиться дрыхнуть прямо сейчас. Я не прихотлив, могу и на полу. После ночевок на сосновой хвое в дремучем лесу пол в гостиной казался мне пуховой периной. Дабы убедиться в этом, я улегся прямо возле камина и приспособил в качестве подушки два пуфика, обитых мягкой тканью. Вот и хорошо.
Еще две минуты ушло, чтобы выговорить непростую фразу «Спокойной ночи!». Адресовал я ее находящемуся в полуобмороке тощему и нескладному. Что было с ним дальше, не знаю, потому что уснул. Поначалу было все хорошо…
31
…но вот мне опять явился старик тролль. Почему у него привычка приходить не вовремя? Что толку от меня тупого? Какой смысл разъяснять важные вещи, если я все равно ничего не пойму и не запомню? Целеустремленности шамана позавидует любой. В его-то возрасте, к тому же учитывая, что он умер, каждый хотел бы остаться таким же энергичным и полным планов на будущее.
Набросившись на меня, старикан рычал, выл и потрясал ручищами. Сердитый дедушка, однако. Его сердитость превосходила на тот момент все предыдущие наши сонные контакты. Стараясь понять, о чем он ведет речь, я что-то такое переспросил и тут же заработал по лбу посохом. Старикан внушил мне форменный ужас, от которого я забегал по его пещере – именно в ней я очутился, когда пересек границу обычного и мистического сна. Пещера для бега была маловата, поэтому, играя в догонялки, мы с шаманом- колдуном постоянно натыкались то на стены, то друг на друга. Единственное, что я уловил в потоке его гневных речей, так это повторяющееся слово «Тупица!». Как будто он только что об этом узнал – странный все-таки тип.
Старый тролль стремился зажать меня в угол, чтобы там отлупить уже по-настоящему, но тут я вспомнил, что в пещере имеется выход. И я вышел, вернее, выкатился из него на вольные просторы гор, где мне удалось развить приличную скорость. Поглядев через плечо, я понял, что старик не отстает, и принялся петлять, как заяц, заметающий следы. Наверное, было на что посмотреть, потому что через пять минут нашего увлекательного времяпрепровождения шаман угодил в ту же самую расщелину в скале, из которой я вытащил его при нашей первой встрече.
Пока я восстанавливал дыхание, впитывая чистый и целебный горный воздух, старый тролль дрыгал ногами, нацеленными в зенит, и орал благим матом. Честно говоря, я жутко устал от его воплей. Вообще не люблю, когда слишком шумно.
Ощущая всем телом те места, с которыми познакомился шаманов посох, я несколько раз подумал, вынимать шумного старика из расщелины или оставить как есть. Чего доброго, он снова пустит в дело свое орудие, чтобы превратить меня в отбивную. А вдруг ему там нравится, а эти вопли всего лишь выражение неописуемой радости?..
Насчет подобных размышлений мамаша Глибба высказалась бы единственным способом – дала бы мне хороший подзатыльник. Тролль всегда должен помогать троллю, говорила она, и бежать сломя голову на помощь всякий раз, когда она, помощь, требуется. В общем, что-то в этом роде.
Делать было нечего. Чтобы соответствовать высоким тролльским критериям, я решил с опасностью для здоровья спасти старикана еще раз.
Мне не дали этого сделать и разбудили в тот момент, когда я приблизился к дрыгающимся ногам торчащего из скалы шамана.
Вот так всегда. Что я там делал дальше, не знаю.
На меня смотрело лицо. Несомненно, тролльское, но какое-то… я бы назвал это лицо необычным. В нем было много женственного. Мысль о женственности пришла в мою тупую голову и укрепилась там, словно упрямый цветок на склоне голой скалы, после того, как я увидел две длинные золотистые косы. Косы произрастали из тролльской головы, которой принадлежало это необычное лицо.
Такой вот сюрприз для несчастного тупицы.
– Он какой-то странный, – сказала женская голова с двумя косами.
Ответил ей чей-то сильно сдавленный голос. Ответил дважды и как-то лихорадочно. Голова отвернулась, посмотрела куда-то вниз и в сторону:
– Ой, Рофиррик, прости, пожалуйста. Я не видела…
Голос, теперь не такой сдавленный, что-то проблеял. А я все еще не мог взять в толк – сон это или нет. Может, я просто перепрыгнул из одного в другой и до сих пор путешествую по стране грез?
– Вы говорите, он странный? – спросил кто-то, похожий на тощего и нескладного. – Вы посмотрите на себя! А я? Я не странный? После того, что мне выдалось повидать… удивительно, что я не отдал концы! Я просто не могу поверить! Да здесь все странное, абсолютно все. Этот дом, этот магистр, вы, я, Фплиф, мебель, которая ходит сама по себе! Можно долго перечислять!
– Раз долго, не надо, – сказала голова с двумя косами.
Что и говорить, ото сна (я все-таки проснулся) мое туловище отходило медленно. Словно не хотело возвращаться в мир, где царят странности, о которых повествовал Рофиррик. Вспомнить, кто это такой, мне удалось уже с третьей попытки, однако с головой возникла проблема. Ее я никогда не видел. Смутное подозрение, что нечто подобное я мог встречать в Вороньем Глазу, только укрепилось, когда голова подмигнула мне и, что называется, стрельнула глазами. В комплекте с этими голубыми лучистыми очами поступали и длиннющие загнутые ресницы. Они бросили меня в пот, да что там – зашвырнули увесистым пинком.
– Рофиррик, погляди, что там с Магмасором.
– Он спит. Или умер.
