Волну мутантов, что выплеснулась из центрального входа, попросту смело. Зомби и псевдопалочников крупный калибр превращал в фарш, а улиток так просто распылял на миллиарды капель слизи. Скала крошилась, бетон стонал и разрывался, словно бумага.
Сергей отвернулся. На сегодня с него достаточно. Первый дальний рейд — и он выжил. Что, наверное, неплохо. Лика скажет, что он герой, а он прихвастнет и скорчит мину: дескать, ничего особенного.
Лужин не смотрел, как мутантов превращают в кашу. Этого добра у него будет в достатке и потом. Лежа на земле, он думал о Лике. Поженились они два месяца назад, получив разрешение начальства, однако лишь сейчас рейдер понял, что на самом деле это для него значит.
Рейд закончился, пришло время вернуться домой.
Остров Ломоносова(2312 г.)
С той поры, как люди вышли из Бастиона впервые после катастрофы, внешнее время синхронизировали с внутренним. Сейчас под землей была поздняя весна, дни, когда Сергей частенько впадал в хандру и видел плохие сны. Часто это были сны о потерях и боли. То, что он видел и пережил, снова вставало перед ним в полный рост. Эти призраки заглядывали ему в душу и ждали ответов. Так, по крайней мере, казалось. Сергей не хотел обращаться к медикам, хотя и знал, что те помогут.
Лужину снились мертвые. Мать, погибшая в результате несчастного случая, когда ему было пять лет, отец, Том. Тома он увидел и сегодня, и проснулся от толчка, лежа лицом к потолку в полной темноте. Сердце громко бухало, во рту пересохло, однако на коже Сергей чувствовал пленку из липкого пота.
Он часто представлял себе, каково жить на поверхности, в своем доме. Там ты слышишь, как дует ветер, как раскачиваются кроны деревьев. Когда приходит зима, снежинки танцуют перед твоим окном, постепенно укрывая землю белым саваном. Или дождь. Наверное, он стучит по крышам и по ночам можно лежать, ни о чем не думая, и слушать. Просто слушать.
В Бастионе было все по-другому. Если до тебя не доходил рокот механизмов из технических уровней, если ты не находился в чье-то шумной компании, не слушал музыку и не смотрел видео, тебя окружала давящая тишина.
С некоторых пор она стала пугать рейдера. Сергея преследовала навязчивая идея, что где-то на земле уже вовсю развивается новая жизнь. Где-то там люди все начали заново, они дышат свежим воздухом, возделывают землю, растят детей, живут и стараются излечиться от чувства безысходности. У них есть будущее. А что есть у них, запертых в этом комфортабельном склепе президентского уровня?
Сергей слушал тишину. Ему представлялись пустые окна домов в покинутых кварталах. Окна! Рейдер все отдал бы, чтобы иметь настоящее окно.
Справа из-под сбитого одеяла появилась рука и вслепую нашарила его бок. Потом вползла на грудь и там утвердилась.
Сергей в темноте нашел и сжал пальцы жены. Лика вздохнула, потягиваясь, и придвинулась ближе.
— Не спишь? — Голос ее был сонным.
— Том приснился.
— Опять…
— На этой неделе второй раз.
— Отпусти его. Ты не виноват.
Лика всегда была куда практичнее его. Весть о гибели брата она приняла спокойно, и для Сергея стало громадным облегчением, что обошлось без истерик. Впрочем, от Лики ничего такого ждать и не приходилось. Если какая женщина и могла в Бастионе похвастаться железными нервами, так это она.
С другой стороны, Сергей чувствовал бы себя спокойнее, доведись ему наблюдать взрыв. Лика сказала ему, что все понимает, а гадкий осадок в сердце рейдера остался.
— Стараюсь.
— Когда ты в рейд?
— Не знаю.
— А я послезавтра. Жаль, что нам нельзя вдвоем.
— Муж и жена не ездят в одном броненосце, — сказал Сергей, перефразируя одно из правил Устава.
— Они что, боятся?
— Чего?
— Если ты увидишь мою смерть, то что с тобой будет? — Лика положила подбородок ему на плечо.
— Откуда мне знать, — ответил тот раздраженно. — Возможно, я уже буду не я. Солдат СБ обязан выполнять приказы — это залог выживания. Ты теряешь друга, ты миришься и можешь справиться с этим. Психологический ущерб минимизируется. Но нельзя видеть, как родного человека убивают у тебя на глазах.
— Тогда Генералу надо было запретить женщинам служить, — сказала Лика.
— Я не политик и не начальник. Я не знаю.
Девушка смотрела в темноту, уверенная, что Сергей просто уходит от ответа. Они оба теряли сослуживцев и друзей и, конечно, не были готовы к самому страшному. Как тут быть? Даже профи, даже бывалый рейдер может сорваться, если потеряет супруга в бою.
Во всяком случае, ночь была не самым хорошим временем для обсуждения этой проблемы. И вообще — к чему эти мысли? У них с Сергеем есть, о чем поговорить и без того.
— Ты слышала про сигнал?
— Что? — Лика села, скрестив ноги, возле него. — Какой?
— Сегодня парни в штабе трепались, хотя шеф запретил. Мол, передатчики уловили голосовое сообщение, в котором указывается ряд чисел.
— Да ну тебя! Что за шутки?
— Не шутки. Я у Игоря спрашивал с глазу на глаз, а он несет караул в секторе Информационного Центра. Сведения случайно просочились. Сигнал есть.
Лика помолчала. Потом стиснула руку мужа натренированными пальцами.
— Шестьдесят лет прошло.
— Да. Мы думали, что, если и есть кто-то, кроме нас, то мы их не найдем никогда.
— Уже расшифровали? Какие там числа?
— Не знаю. Думаю, Объединенный Комитет не хочет пока заявлять об этом официально, однако слухи крепнут.
— Почему же я ничего не слышала?
— Ты же в рейде была! Неделю.
— Ладно. Поверю. И что?
— Болтают, что передача ведется на коротких волнах, дважды в сутки — в десять утра и в десять вечера. Длится пятнадцать минут. Дескать, женский голос передает постоянно одно и тоже.
Сергей не мог видеть Лику, но его воображение рисовало ее образ отчетливо. Она сидит рядом с ним и обнимает себя за голые плечи. Ее прошибает дрожь. Не от холода. Это дрожь восторга.
Он и сам в тот момент почувствовал, как волоски на руках становятся дыбом.
— Наверное, координаты, — подумав, сказала девушка. — Мы ведь то же самое передаем. Широта, долгота.
— Да. Только почему они не ответили? Если мы принимаем их сигнал, то и они должны ловить наш. Не понимаю. Я все думал, как бы поступил на месте умников. Вот слышу, пеленгую и тут же шлю туда: мы здесь, мы такие-то, мы ждем и ищем. По-моему, логично. А они?
— Но Комитет официально не объявляет. Может быть, связь установлена, — сказала Лика.
— Может быть. А почему молчат?
