— Там, лежат, видите?
— Да. Что за хрень?
— Кажется, нечто такое я и видел за стеклом, — пробормотал Генрих.
— Летучая мышь? — усмехнулся эсбэшник.
— Если бы.
Вообще-то, летучими мышами здесь назывались твари, получившие такое имя лишь из-за кожистых крыльев. Мутанты эти были величиной с кошку и на людей не нападали, хотя один их вид заставлял желудок даже привычного человека выделывать кульбиты.
То же, что лежало на дороге перед броненосцем и по сторонам от него, было совсем другим. Крылья имелись — Буланов прикинул, что метра полтора в размахе. Кожистые, покрытые пигментными пятнами. Буря изломала их, разорвала, превратив в комья костей и плоти. В целом, покровы существа были темно- желтыми, какими-то болезненными. Тело — человеческое, по пропорциям детское, с торчащими ребрами. Голова — лысая, рот оскален до предела, и из него топорщились желтые клыки, похожие на иглы. Черный язык вывалился.
— Что скажет наука?
— Не знаю, — покачал головой Генрих. — Я не видел таких существ.
— Их принесла буря. Целую кучу.
— Возможно, эти мутанты живут стаями. Их затянуло в грозовой фронт, где они и погибли.
— Одно, кажется, шевелится, — сказал Мих, указывая на монстра, лежавшего в луже. До него было метров пять. Солнце как раз выглянуло из-за туч, давая возможность рассмотреть мутанта в деталях. Пальцы на руках и тощих ногах оканчивались когтями — их Генрих видел отлично. Позвоночник внизу переходил в короткий голый хвост.
На глазах у людей монстр оперся руками в бетон и попробовал подняться. Его крылья превратились в окровавленные тряпки. На голове была рана. Рот открывался и закрывался, словно летун что-то говорил. Один глаз вытек. Когда он повернул лицо к броненосцу, ученому почудилось, что взирает существо именно на него.
— Ну и мразь, — сказал полковник. — Пристрелить бы его. Или, может, хочешь взять эту красоту в качестве образчика неизвестной фауны?
Буланов вздрогнул. Он был не биологом, а всего лишь инженером-программистом и исполнял обязанности главы Научного Корпуса только волей случая. Сам бы ни за что не стал взваливать на себя такие хлопоты. И уж, конечно, не рвался делать за других их работу. Биологи сидели в другой машине, в экипаже три, но Генрих очень сомневался, что сейчас имеет смысл возиться с летающим уродом. Цель поездки — не сбор животных для зоопарка.
С другой стороны, протокол все равно требовал хотя бы зафиксировать находку документально.
Глядя на то, как лысое создание пытается встать и раз за разом нападет, харкая кровью, Буланов чувствовал тошноту.
— Дайте. — Он выхватил у Миха рацию о связался с третьей машиной, кратко обрисовав ситуацию. Ему ответили, что видят тварей. Они валяются повсюду, умирающие или уже мертвые.
— Пора прогуляться, — сказал эсбэшник, нахлобучивая шлем.
— Это недолго, — словно оправдываясь, отозвался Генрих. Шлемы он ненавидел, но вынужден был последовать примеру полковника.
Гроза ушла, тучи рассеялись, и снова над головами бастионцев засияло голубое небо.
Если не смотреть вниз, на дорогу, на остовы машин и изнуренную борьбой с плесенью землю, можно подумать, что мир нисколько не изменился. Не было в нем Метеорита. Миллиардов жертв. Отчаяния. Безумия. Что нет его и сейчас, и в Бастионе не умирают люди, которым ничем нельзя помочь.
Ученый вышел из броненосца следом за полковником.
Ветер был еще достаточно сильным, но он не пугал. Хотелось почувствовать его прохладу и влажность обнаженной кожей, вдохнуть полной грудью.
При мысли об этом что-то в груди Генриха протяжно заныло. Генетическая память, доставшаяся от предков, подсказывала ему, как все должно быть, и невероятно искушала снять проклятый шлем и рискнуть.
Буланов взглянул на свои руки. Он мог бы снять перчатку. Хотя бы перчатку.
Однако Мих прав. Пока плесень не погибла целиком, рисковать нельзя, ведь даже серая пыль, которую она после себя оставляет, смертельно опасна.
Генрих с тоской огляделся. Мимо него быстрым шагом пробежали трое человек в скафандрах. Биологи с оборудованием. Ничего не боясь, словно с невиданными тварями им приходится иметь дело каждодневно, они окружили умирающего монстра.
Ученый медленно побрел к ним. Чуть в стороне, разглядывая мертвых летунов, стоял с винтовкой в опущенной руке полковник Мих. Другие рейдеры обороняли условный периметр, сосредоточившись вокруг каравана.
Биологи снимали, считывали данные, но к монстру не прикасались. Сделав несколько попыток огрызнуться на них, страшный летающий человек вконец обессилел и упал лицом вниз. Вокруг него растекалась кровь, она смешивалась с грязью, образуя отвратительную кашу.
Генрих подошел ближе.
— Нам брать его с собой?
— Что?
Он не понял, что обращаются к нему.
— Нам брать образец для вскрытия? — спросил биолог с желтыми отметинами Научного Корпуса на броне. Он был заместителем Буланова. И тот даже не сразу вспомнил, как этого человека зовут.
— Решайте сами, Виктор, — отозвался бывший директор ИЦ. — Время дорого.
Биологи посовещались и решили оставить тварь на месте. В лучшие дни, возможно, к ним еще вернутся.
— Все на борт, — скомандовал Мих. — Отчаливаем, пока погода благоволит.
Генрих удивленно покосился на эсбэшника. С чего это он вдруг стал разговаривать, словно капитан древнего парусника? Мих полон сюрпризов. Ученый до сих пор не мог разгадать, что он за человек. На самом ли деле он такой пофигист и храбрец, что смерть ему ни почем?
Буланов вернулся на прежнее место, и испытал огромное облегчение, когда караван покатил дальше. Дорога была свобода. До определенного предела, разумеется.
Кости
Четыреста километров. Всего четыреста километров по прямой. Любой школьник может подсчитать, сколько времени понадобится, чтобы пройти это расстояние из точки А в точку В.
Броненосец по прямой развивает скорость сто километров в час. Так ему понадобится четыре часа, чтобы достичь Острова Ломоносова. Но, разумеется, этот вариант самый оптимистичный. Он не учитывает замусоренные и поврежденные дороги, загруженность транспортов и другие факторы.
Кто мог знать, например, что через двадцать минут дорожное полотно неподалеку от почти занесенной землей бывшей электрозаправки, вдруг уйдет из-под колес идущего позади всех вездехода?
Разумеется, никому в голову не приходило, что грунтовые воды долго работали на этом участке трассы. Они вымыли громадный кусок земли под полотном. Оно ждало лишь удобного случая, чтобы провалиться.
Десять машин проехали без труда, и никто не замечал змеящихся по бетону трещин. Провалилась одиннадцатая. Водитель неотрывно смотрит на задний бампер впереди идущего броненосца, а в следующий миг перед его глазами появляются облака.
Рейдера кидает на спинку кресла. Все четыре колеса еще вращаются в воздухе, двигатель работает, а броненосец балансирует, словно детская качалка. Всего три секунды, за которые сержант Валло,
