смотреть, будто я сбежал из лепрозория. Ты спрашивала о моих планах, дорогуша? Это они и есть. А после того Как пыль уляжется, я отправлюсь спать.
Волшебница надула губки. Ну как же! Все опять идет не по ее.
— Хочешь сказать, тебя нисколечко не привлекает возможность приоткрыть тайны бытия?
— Если ты помнишь, этих тайн я уже навидался достаточно и сыт ими по горло. Нет!
Квирсел наблюдал за нами, подперев лапкой голову. Вид у него был невыносимо скучающий.
Услышав мое категоричное «нет», Гермиона слегка полыхнула алыми искрами. В минуты сильного душевного волнения магия, бывало, начинала изливаться из нее, как вода из переполненного тазика для умывания. Но меня было этим не испугать. Я дымил трубкой и улыбался, считая, что раунд остался за мной. Наивный…
— Значит, так?
— Так, дорогуша.
— Ладно! Тогда блокнот останется у меня!
— Что?
От моего крика Квирсел встрепенулся.
— Блокнот я оставлю себе, дорогой. И ты ничего не сможешь поделать!
Я закашлялся, а Гермиона мстительно ухмыльнулась. Побагровев, ваш покорный сообразил, что дым попал-таки ему не в то горло, а в следующий миг получил удар по спине.
Гермиона пришла мне на помощь, не отказав, впрочем, себе в удовольствии чуть-чуть усилить спасительный хлопок.
Я просипел, дескать, что она себе позволяет? Блокнот добыл я, значит, я и верну его владельцу.
— Проблема в том, что Изенгрим Поттер не владелец, — напомнил Квирсел. — Возможно, он его просто украл.
— Украл?
— С твоей помощью.
Нет, они сговорились свести меня в могилу!
— Дело, вероятно, проще, чем нам представляется, — сказал мопс.
Гермиона подхватила его мысль:
— Конечно! Вообрази, дорогой, а вдруг к тебе нагрянут стражники? Можем ли мы полностью исключить такую возможность? Нет! Они устроят в твоем доме обыск и найдут блокнот — что тогда?
— Боюсь и подумать…
— Правильно. Твое изнеженное тело, не закаленное невзгодами и лишениями, я имею в виду спортом, вряд ли выдержит даже ночь пребывания в сыром холодном каземате. Не говоря уже о двадцати годах на острове вдали от мира. У тебя будет единственный выход — прокопать ложкой из темницы ход, но и в этом случае, добираясь до свободы, тебе придется плыть!..
— Перестаньте! — заорал я. — Ты просто свихнулась!
— Не исключено. Общаясь с тобой, я все чаще замечаю, что становлюсь неадекватной. Это заразно.
— Не будем сгущать краски, — сказал Квирсел. — Оценим ситуацию трезво. Чего хочет Браул?
— Чтобы меня оставили в покое!
— Чего хочет госпожа Гермиона?
— Разгадать тайну блокнота!
— А чего хочу я? — спросил. Квирсел.
Мы помолчали, дожидаясь ответа на столь важный вопрос.
— Я присоединяюсь к партии, которая желает узнать истину, — сказал мопс, фыркнув.
— Желаю успеха, — ответил я. — Раз так, возражать не буду. С Изенгримом будете объясняться сами.
— Трус, — сказала волшебница.
— Дорогуша, от тебя я могу принять почти любое оскорбление, так что не старайся. К тому же понадобится человек, который принесет твоей матушке и твоей тетушке весть…
— Какую еще весть?
— Те, кто приоткрывают тайны бытия, часто рискую погибнуть во цвете лет, и ты это знаешь. Если это случится с тобой, так и быть, я возьму на себя роль скорбного гонца.
— О боги! — Гермиона хотела вцепиться себе в голову обеими руками, но вовремя вспомнила, что на ней покоится модная прическа в ансамбле со шляпкой системы «Красота — страшная сила».
— Итак, — сказал Квирсел, — подведем итоги. Два голоса против одного за то, чтобы заняться тайной блокнота. Вывод: мы ею займемся.
— Без меня…
— Хорошо, Браул, без тебя.
— Так-то лучше.
— Блокнот я унесу с собой, — сказала Гермиона. — Погружусь в недра нашей библиотеки и попытаюсь отыскать ключ к шифру.
— Я пойду с вами, если не возражаете, — поднял лапку мопс.
— Конечно, не возражаю, — улыбнулась девица. — Одна голова хорошо, а две лучше.
Я чуть не съязвил нечто уничижающее, но не нашел в себе столько решимости. Зато ею, решимостью, фонтанировала моя сестрица.
— Значит, решено, — сказала она. — Мы отправляемся в Янтарную Цитадель, а ты, Браул, можешь чахнуть.
— Договорились, — пробурчал я, испытывая облегчение. Отбился ведь! Даже странно…
— Но долго тебе этого делать не придется.
— Это почему? — Волна подозрений накрыла меня с головой. Я вспомнил о том, что еще ничего не услышал о причинах, принесших эту особу в мое скромное гнездышко.
— Потому что сегодня в семь вечера мы с тобой идем на ужин к Поттерам, — сказала Гермиона. — И на этот раз я не приму никаких отговорок. То, что ты бледнеешь и покрываешься испариной, словно умирающий, тебе не поможет. Слишком долго ты игнорировал правила приличия, пора это исправить, — Гермиона помахала проклятым блокнотом у меня перед носом и сунула его в крохотную сумочку у себя на пояске. — Я знаю, что симулировать конвульсии у тебя неплохо получается, однако и это бесполезно. Приговор окончательный. Сегодня мы с тобой будем ужинать в компании Зубастика и Талулы, а также их родителей. На самом деле ты рад, хотя и притворяешься, что подавился финиковой косточкой. Заметь, как странно все совпало! Ты получаешь возможность поговорить с Зубастиком, не прибегая к разного рода экстремальностям, на законном, так сказать, основании. — Гермиона похлопала меня по плечу, — Ну Квирсел, ты готов?
— Готов. А на улице правда тепло?
— Для осени — да.
— Тогда помогите мне надеть свитерок.
— С удовольствием. Да, Браул! Я заеду за тобой в шесть часов, будь готов… Не провожай нас!
Квирсел даже не попрощался. Завербованный в Гермионины ряды, он забыл о нашей крепкой мужской дружбе и взаимовыручке и бросил меня на произвол судьбы. Предатель и перебежчик! Не из-за такой ли черты характера его турнули из родного измерения?
Повернув голову в направлении дверного проема, я заметил, что проем качается, как лодка на штормовых волнах. И несмотря на это, Гермиона и Квирсел исчезли в нем без особых проблем.
Все еще бледнея и покрываясь испариной, словно умирающий, подавившийся финиковой косточкой, я съехал со стула на пол.
Глава 14
