Открыв рот, чтобы взреветь бешеным носорогом, я вместо этого сказал:
— Сколько отводится времени на расшифровку?
— Вас известят, — ответил Толкователь. — Будет дан знак. Смотрите внимательно и. слушайте. Сегодня…
— Эй, эй! Минутку! Но у меня нет блокнота!
— Нет? — взвизгнул Толкователь.
— Его забрала моя возлюбленная троюродная сестра.
— Гермиона Скоппендэйл?
— Она самая. Откуда вы ее знаете?
— Такова судьба.
— Это не ответ. Что за судьба такая — знать Гермиону?
Но ворох тряпок только задрожал в ответ. Пыхтя от невозможности удовлетворить собственное любопытство, я щелкнул пальцами — и свиток, лежавший на полу, поднялся и подлетел ко мне. Я взял его в руку. От него пахло чем-то вроде нафталина.
— Ну так что? — спросил ваш покорный. — Как же быть? Блокнот тю-тю.
— Ничего страшного, граф. Считайте это частью плана…
— Договорились. Когда встречу мою сестру, передам ей ваши слова.
— Очень хорошо.
— Да? А тайна вкладов и организации?
— Госпожа Скоппендэйл играет в этих событиях не последнюю роль.
— Уф! Приятно слышать, — осклабился я. — Будет за чью юбку спрятаться и спросить совета.
Услышав очередной мой перл, Толкователь, видимо, окончательно разуверился в том, что судьба сделала правильный выбор. Я был явно не тем, кому можно без сомнений прилепить ярлык «Спаситель миров первой категории». Ну а я напрашиваюсь, что ли?
— Поговорите с ней о блокноте в самое ближайшее время, — сказал Толкователь. — Вместе с другими вы отыщете ответы.
— И мне не позволено даже одно-единственное имя узнать? Кто еще входит в компашку, которая должна уберечь мультиверсум неизвестно от чего?
Ворох тряпок почтительно и таинственно завращался и начал уменьшаться в размерах.
— Всему свое время, всему свое время… Вы услышите и увидите знаки…
И Спящий Толкователь исчез, блеснув болотным огоньком.
— Вот так всегда, — проворчал я. — Тьфу!
Ворча без передыху, я спрыгнул со шкафа и отправился выпить. Нет, положительно, мне нужна смена обстановки. Немедленное бегство и уход в подполье. А также, безусловно, перемена внешности. Красная борода и синие бакенбарды, к примеру, или повязка на глаз, наклеенные на щеку шрамы и костыль. Маскировка, одним словом. По примеру Квирсела… Слушайте! А не скрывается ли чародей в нашем измерении совсем по иным причинам, нежели те, о которых он туманно упоминает? Может, он тоже жертва обстоятельств, мой брат по несчастью? Бедняжка! Тогда я его очень хорошо понимаю. И в то же время завидую: он-то сумел смазать метлу, как говорим мы, чародеи, и теперь горя не знает… Правда, Квирсел водит дружбу со мной, но это уже детали.
Я доплелся до кровати и лег. И так и уснул поверх покрывала, отрешившись от горестей и страданий.
Но это лишь так казалось. Горечь и страдания настигли меня во сне. Я видел Зубастика Поттера, облаченного в лохмотья, те самые, из которых состоял Спящий Толкователь. Чародей кровожадно улыбался и щелкал зубами, кроличьими. Потом выяснилось, что у него еще и уши есть, и появились они на его голове в тот самый момент, когда сзади ко мне подкралась Талула Поттер, вооруженная скалкой. Я обернулся и хотел сказать ей, что как раз мчался на крыльях раскаяния обо всем ей рассказать и попросить прощения, но скалка не знала пощады. Рассекая воздух, она приближалась к моему лбу с сумасшедшей скоростью, а когда соприкоснулась с ним, я проснулся…
Надо мной стояла Гермиона. Напуганная и сбитая с толку.
— Браул! Зачем же так кричать? Что с тобой? Держу пари, ты перепугал своим воплем всю улицу!
Дрожа, я огляделся и выдохнул:
— Это сон, о боги… А что ты здесь делаешь, дорогуша?
— Уже шесть часов! Я обещала, что приеду за тобой и мы отправимся к Поттерам. Забыл?
— Шесть? Проклятье! Я совершенно не готов!
— Зато готова я, этого достаточно.
Спорить в таких случаях бессмысленно. Гермиона переполнена энергией и с точки зрения пробивной силы, необходимой, чтобы преодолевать тернии, даст сто очков форы цунами.
— Где Квирсел? Чего вы достигли в борьбе с блокнотом?
— Немногого. Но ты мне объясни — что это?
Волшебница сунула мне под нос свиток, оставленный Спящим Толкователем. Мне оставалось лишь горестно пропищать и рассказать ей о визите божества, облаченного в лохмотья.
— Ага! — Глаза Гермионы вспыхнули еще ярче. — Дело принимает все более интересный оборот. — Она развернула свиток, пробежала по нему глазами. — Великолепно!
Я поинтересовался, что именно великолепно, но сестрица легонько стукнула меня по лбу костяшкой указательного пальца и подмигнула.
— Едем к Поттерам. Думаю, там мы все и обсудим.
— Этого я и боялся.
Спрятав свиток с ключом от шифра к себе в сумочку, волшебница погнала меня бриться, умываться и одеваться.
Невыносимы были эти чудовищные пытки, но я перенес их стоически, как приговоренный к плахе философ. В конце концов, есть во вселенной вещи, которым противостоять невозможно априори. Одна из них — моя сестра.
В двадцать минут седьмого я уже стоял перед зеркалом, полностью готовый к поездке и с таким видом, словно через десять минут меня повесят.
— Лучше не бывает, — всплеснула руками Гермиона. — Согласен, Квирсел?
Мопс, сидящий на пуфике, кивнул:
— Мы с ним хорошо будем смотреться.
— Мы? — вздрогнул я. — Ты хочешь поехать с нами?
— Конечно. Во-первых, за тобой должен кто-то присматривать. Во-вторых, мне надо разнюхать обстановку. Помнишь, речь шла о группе людей? Тех, кто должен противостоять неведомой угрозе?
— Мы считаем, что Изенгрим как минимум имеет к этому прямое отношение, — пояснила сестрица.
— Гениальная мысль!
— Вот именно! — сказала Гермиона, беря меня под руку и буксируя в сторону парадного выхода. — Что бы ты делал без мудрого совета?
— Жил бы спокойно… — пробурчал я.
— Опять нудишь? Когда ты наконец смиришься со своим роком и поймешь, что в покое тебя все равно никто не оставит?
— Никогда!
Глава 15
Примерно так мы переругивались и скрещивали копья в попытке доказать друг другу очевидное не только выходя из дома, но и сидя в экипаже. И продолжали толочь воду в ступе, даже когда выгружались
