«Как я прав! Нет, вы видите, как я прав? – думал чрезвычайный и полномочный, оставляя грязные следы на дорожке. – С этим надо кончать! Я сделаю из Рыгус-Крока цветущий сад, нравится это кому-то или нет!»
– Я сделаю из Рыгус-Крока цветущий сад, нравится это кому-то или нет!
Сидя в ванне, Талиесин ударил кулаком по губке. Мыльная вода брызнула в разные стороны.
Черныш, стоящий в клубах пара с ковшиком наготове, словно телохранитель с мечом, кивнул.
Он заметил перемены в господине (пусть пока не слишком кардинальные), и они ему нравились. Правда, чем не благородная цель – очистить от грязи Посольскую Слободу? Элементарно – чтобы можно было ходить, не боясь утонуть в чавкающей жиже!
С другой стороны, у дроу имелись некие сомнения в том, что Талиесин сможет довести дело до конца. Господину не чуждо было прожектерство, в основном, для позы и чтобы пустить пыль в глаза коллегам по сословию. Одно время в Тиндарии в высших слоях вообще было модно забивать себе головы разными идеями и конструировать утопии.
Ни одну свою грандиозную мысль Талиесин еще не довел до воплощения. Даже до половины не дошел, ибо при каждом удобном случае отвлекался на что-то другое.
– В Рыгус-Кроке полно народу околачивается, ты заметил, Черныш? – вновь пустился в рассуждения виконт. Он взял со столика, стоящего рядом с ванной, бокал кларета и сделал глоток. – А-а! Так вот. Это варвары. Много варваров. Варваров, которым нечем заняться! А ведь это рабочая сила, при помощи которой можно свернуть горы! Ты согласен?
– Совершенно верно, господин, – ответил дроу, думая, что, во всяком случае, мечты эти помогут Талиесину отвлечься от невеселых мыслей.
Виконт посмотрел на него вопросительно, ожидая, когда Черныш начнет делиться соображениями и идеями.
Раньше дроу делал это с охотой, но почему-то сейчас ограничился улыбкой из серии «Чего изволите?».
Посол отвернулся, возвращая взгляд к росписи на стене. Когда-то ее делал талантливый тиндарийский художник, вложивший в свое произведение всю тоску по родине. Там действительно был ее изрядный кусок. Казалось, смотришь не на стену, а в окно, за которым сельская местность где-нибудь в родной глубинке.
В поисках вдохновения Талиесин всматривался в зелень и солнце, что властвовали на росписи, и сердце его сжималось. Ни с того ни с сего вспомнил он о возлюбленной…
«Стоп! Лучше думай о грязи! О грязи!»
Зажав зубами край бокала с кларетом, Талиесин едва не откусил от него кусок.
– Первое, – сказал виконт, возвращаясь к теме. – Нам нужны средства. Но средств нет. Значит, нужно искать другой выход. Допустим, взаимовыгодный обмен. Надо что-то такое предложить, чтобы в обмен на это король дал нам рабочих. Думаю, только в его власти мобилизовать в столице нужное количество бездельников. Второе… Я прав, Черныш?
Дроу сел на кушетку.
– В целом, господин. Однако, считаю, можно обойтись и без короля.
– Да? Это как же?
Чернышу не было чуждо честолюбие, и ему нравилось, когда господин взирает на него так, словно он последняя надежда мира.
Поэтому дроу приосанился, показывая, что не только виконт может грозно стрелять взглядом из-под бровей.
– Вы упоминали, что договорились с каменщиками, господин.
– Да. Они сделают сколько угодно брусчатки. Технику знают. Но все упирается в…
– Вам нужно поговорить с ними еще раз. Объясните положение.
– И что я им скажу? Чтобы работали бесплатно?! – воскликнул посол.
– Обмен. Они изготовляют нужное количество каменного бруса, а вы уговариваете купцов продать им с пятидесятипроцентной скидкой инструменты, которые им нужны. Насколько я помню, каменщики обращались к вам вчера именно с этой просьбой – они считают, что в Тиндарии инвентарь куда более качественный, чем в Эйвырое. Не берусь судить, насколько это верно, однако у вас появился шанс воспользоваться положением. А у купцов, варваров, есть все нужное каменщикам. Вопрос в том, чтобы уломать их на такую скидку.
– Гениально, – ответил Талиесин, обдумав предложение. – Только что же я предложу купцам? Пятьдесят процентов, Черныш, это, по-моему, верх наглости. Они и слушать не захотят!
– Захотят. Помните, купцы просили у вас понизить или, если возможно, отменить пограничный сбор? В вашей компетенции сделать это, господин. Подумайте.
Разволновавшись, виконт ощутил, как горит огнем его физиономия, и омыл ее водой, в которой сидел.
– Это гениально… Но могу ли я отменить сбор навсегда? Что скажут на Родине?
– Размер можно урегулировать. Выясните, какая цифра устроила бы купцов, – сказал дроу. – А потом сделайте так, чтобы и Тиндария не осталась внакладе.
Талиесин уставился на слугу, очевидно, не узнавая в нем прежнего Черныша.
Он всегда знал, что дроу умен и уровень его самообразования невероятно высок для существа с таким социальным положением, но сейчас послу почудилось, что перед ним настоящий Мыслитель.
– Ты прав! Конечно! Это же выход! – воскликнул он, выбираясь из ванны.
Черныш бросился в атаку, затолкал господина обратно и принялся обливать его из ковшика чистой водой, чтобы смыть пену.
– Я прямо сейчас поеду на переговоры!
– Сначала обед и послеобеденный сон, – строго сказал Черныш, работая полотенцем. – А потом несколько запланированных встреч. Лучше будет, если вы дадите распоряжение Фиенсу пригласить сюда сначала купцов, потом каменщиков. Пока суд да дело, подготовите нужные бумаги.
– Да, да, да… Спасибо, Черныш. Что бы я без тебя делал? Ох, как это все сложно. Целая наука! Как соблюсти интересы всех сторон?
– В том и заключается суть дипломатии, – заметил Черныш.
Виконт повернулся к нему:
– Ты ведь поможешь мне? Будешь помогать?
– Я и так по…
Талиесин слегка встряхнул дроу.
– Я имею в виду не только повседневные дела, Черныш. Ты станешь моим консультантом? Аналитиком… или как там это называется?.. Будешь?
Темный эльф почесал нос.
– Пожалуй, тут действительно подходит слово «аналитик».
– В принципе, неважно, что тут подходит, главное – суть! – Талиесин выскочил из ванной, начал стремительно одеваться и чуть не грохнулся, поехав на лужице мыльной воды.
Дроу был профессионалом по части поддерживаний высокородных субъектов и в этот раз оказался на высоте.
– Не стоит так волноваться, – сказал он. – Поспешай медленно – вы помните, господин, такую пословицу, автором которой был один древний тиндарийский философ?
Виконт не помнил. На уроках истории философии он почти всегда дрых как медведь, причем умудрялся делать это, будучи единственным учеником в классе. Благо учитель был с неважным зрением и настолько большой чудак, что постоянно надевал свою мантию задом наперед и башмаки на разные ноги. Да еще и удивлялся «странностям».
– Должно быть, у этого философа не было столько забот, – сказал виконт, облачаясь.
– Вероятно, господин, – ответил Черныш. – Однако его совет всегда помогает.
– Ладно. Пусть помогает. Главное, чтобы не мешал.
– У меня есть одно соображение, господин.
