принять мне. Предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы позволить Талиесину сделать как хочет он?
Руки подняли Говорун, Пнилл и – после некоторого раздумья – Бородульф Сожру Живьем.
– Ага, – мрачно буркнул Ворчлюн. – Я, выходит, в меньшинстве.
Его проигнорировали.
– Сделаем так. Мы будет в полной готовности. Если случится форс-мажор и посол не справится, тогда, конечно, наши мечи пойдут в дело, – сказал король. – Я верю в дела предназначения, хотя мало в них смыслю. При этом видел достаточно, чтобы положиться на слова Говоруна и самого Талиесина. История с Гренделем изначально воняла всякими магическим делами, так почему бы событиям не развиваться таким вот образом?
– Но зачем тогда мы сюда приперлись? – спросил Ухайдак. – Стоило ли огород городить? Послали бы его к Гренделю сразу!
– Тогда мы ничего не знали, – ответил вонючий. – Почти ничего. Мое собственное провидение указало лишь, что виконт обязан быть в нашей команде. Остальное прояснилось по ходу дела.
– Ладно. Вижу, вас не переубедить. Делайте что хотите! – Ворчлюн изобразил оскорбленную невинность.
Виконт поднялся с камня, на котором сидел, и задрал подбородок. Героизм как черта характера, плотно угнездившаяся внутри него, определял всю безумную логику его поступков.
Иными словами, Талиесин собирался совершить подвиг.
Верил, что это и впрямь его судьба.
И плевать он хотел на все препятствия.
– Идешь прямо сейчас? – спросил Говорун, готовый проводить новоиспеченного персонажа северного эпоса к месту событий.
– Да. Вижу… вижу чудовище… Оно ждет меня, – изрек тиндарийский посол, вышагивая в сторону пещеры.
Черныш был тут как тут и запрыгал, закружил вокруг твердо вышагивающего господина. Дроу переполняли чувства, которые он выразить не решался.
– Господин, вам что-нибудь нужно? – лепетал Черныш, понимая, что остановить виконта не может никакая сила в мироздании. – Может быть, я пойду с вами?
– Нет, друг мой. Подожди снаружи. Эта работа для меня. – Талиесин даже не посмотрел в его сторону.
За спиной виконта тяжело топали варвары – словно громадные вестники смерти, готовые ухватить его дух и утащить в свои владения.
– Не дергайся, эльф, – посоветовал Чернышу Пнилл. – Если ему суждено убить тварь, он убьет.
«Ну да, – подумал тот, – кто бы сомневался! Только вот что потом станет с господином? Это хоть кого-нибудь здесь интересует?»
Глава 5
После пиршества только Офигильда была в состоянии стоять и отдавать приказы. Выбравшись из комнаты, где оставила валяющихся как попало соратников по борьбе, богатырь-девица навела шороху в поместье. Потребовала ванну и чистые доспехи, потому как пообещала, что не пройдет и полгода, как состоится битва. Варвары забегали, как тараканы, застигнутые светом на кухонном столе. Что ни говори, а если вышел из строя оставленный Ухайдаком за старшего Оторвун, то дочь главы клана так и так становится здесь начальницей.
Приказы Офигильды выполнили в кратчайшие сроки. Причем воду для ванны она потребовала холодную. Точнее, ледяную. Раздевшись, королева повергла в шок наблюдавших за ней служанок. Нет, конечно, не своим видом, а тем, что запросто погрузилась в этот мокрый кошмар да еще захохотала от удовольствия. Несколько раз нырнув и издав не меньше двух дюжин потрясающих мироздание воплей, Офигильда выскочила обратно. Там ее стали растирать в десять рук до тех пор, пока стремительно бегущая по жилам кровушка не изгнала из тела остатки опьянения.
– Вот теперь все путем! – сказала королева бодро и трезво, словно сегодня даже не притрагивалась к выпивке. – Где мои доспехи? Шевелитесь, коровьи души, мне некогда! Дел по горло!
В итоге Офигильда оказалась единственной способной принимать решения, чем и занялась сразу после того, как ее облачили в доспехи и затянули ремни.
Поупражнявшись пару минут с мечом, чтобы освоиться с оружием и амуницией, богатырь-девица подумала, что зря не родилась мужиком. Уж тогда бы она всем показала!..
Разведчики, разосланные в разные концы, возвращались и докладывали обстановку. Офигильда приняла их в главном зале поместья, том, что был почти точной копией тронного зала в королевском дворце. Офигильда заняла место, которое полагалось ее отцу Ухайдаку, и смотрелась на нем очень даже неплохо.
Близкие и не очень родственники Офигильды поражались ее метаморфозе. Только что лыка не вязала, шептались они, сам Оторвун и даже орки вырубились, а она хоть бы хны. Вот уж воистину подходящая супруга для Пнилла – уже не просто всем тут знакомая хулиганка-драчунья, бери выше. С такой, пожалуй, можно и против Сил Зла выступить…
Догадываясь, о чем судачат родичи, Офигильда подмигивала им и поигрывала громадным мечом. На всякий случай. Чтобы ни у кого сомнений не оставалось, что теперь все в ее руках. В том числе и судьба Диккарии.
Однако никто и не спорил.
Отпустив последнего разведчика, вернувшегося из Рыгус-Крока, Офигильда погрузилась в ту самую задумчивость, что так свойственна государственным деятелям и полководцам, стоящим на пороге нелегкого выбора.
Был бы здесь Бычье Сердце, то мог бы что-нибудь посоветовать. У него в политических делах опыта побольше. Зато Офигильда могла руководствоваться женской интуицией, и она-то подсказывала королеве, что лезть на рожон и играть мускулами перед лицом врага сейчас преждевременно. Слишком сильна хунта, слишком решительно настроена. Город в ее власти – разведчик видел своими глазами, что там происходит, и рассказывал о трудовых армиях и армиях обычных, проходящих ускоренный курс переподготовки прямо на улицах столицы. Изменники учились драться в городских условиях, повышали дисциплину и слаженность. Болтали, что «Офигильда» строит новую армию, свободную от клановых предрассудков и различий. В ней все воины будут выполнять приказ в независимости от желания или нежелания, и – главное – во имя Великой Цели. Называлась эта цель чудно – «Светлое Будущее». И еще было слово, которое в городе повторяли постоянно. «Революция». Что оно значит, разведчики пояснить не смогли. Слово это было намалевано на стенах, растяжках, транспарантах, которые таскали с собой орущие всякую чушь ненормальные, сбивающиеся в большие толпы. Такие толпы именовались «митингами и мирными шествиями», но почему-то больше походили на штурмовые колонны, вычищающие из Рыгус-Крока остатки «контрреволюционных недобитков». Кто это такие, тоже оставалось загадкой, однако Офигильда не сомневалась, что придумавший это явно не дружит с головой.
Соотнеся свои нынешние возможности с тем, что докладывают лазутчики, королева решила повременить с массированным наступлением. От идеи армии, в целом, отказываться было глупо, особенно в такой ситуации, но основную ставку, очевидно, придется делать на скрытность. Скрытность и быстроту, если говорить точнее. Офигильде было очевидно, что время играет против нее, ведь зараза, которой охвачена столица, не удовлетворится Рыгус-Кроком. Что будет, когда революционные идеи охватят диккарийскую провинцию? Вот именно. Тогда предыдущие междоусобицы между кланами всем покажутся детским лепетом на лужайке.
Офигильда с шумом опустила кулак на подлокотник трона. Находящиеся в зале охранники и некоторое количество хрюрлов вздрогнули. Выяснилось, что вся эта вооруженная братия на самом деле чувствует себя не в своей тарелке. Неизвестное и мрачное будущее пугало даже бывалых головорезов, загоняя их в темные лабиринты депрессии и неуверенности. Присутствие духа сохраняла только королева.
