— Форма одежды — парадная, — пошутила я.
— Об этом я подумаю сам, — милостиво сказал он. Как будто одолжение сделал.
Немного поерзав под боком Игната, улеглась поудобнее. Уже засыпая, услышала телефонный звонок.
— Да, — коротко ответил Игнат. Я лежала близко и, как и в прошлый раз, слышала голос абонента. Опять звонил папа. Судьба.
— Игнат, извини что так рано звоню, — сказал папа довольно бодрым голосом, — просто Катюша меня совсем замучила, очень хочет на доченьку поглядеть. Уж лучше бы не говорили, что Алиса в больнице. Ты нас не подбросишь? А то я свою машину возле дома оставил.
Я распахнула глаза, ошарашено уставилась на Игната. Он наблюдал за мной, в глазах тревога.
— Подброшу, — только и сказал он.
— Катюш, — уже громче сказал отец в трубку, — Игнат нас подвезет к Алисе. Да успокойся же ты! — и уже тише добавил, — Катя всю ночь не спала, переживала, как Алиса новости воспримет и… Катюша, отдай телефон, — услышала я голос отца через секундную паузу.
— Игнат, мальчик мой, спасибо тебе за все еще раз, мы тебе все так благодарны, — услышала я женский голос, — Все, отдаю трубку Павлуше.
— Как думаешь, может мне вначале с ней самому поговорить? — сказал отец, — Переживаю я что- то… Не каждый день узнаешь, что мама жива.
— Думаю, не стоит, войдете вдвоем, — сказал он, — Я позвоню, когда подъеду.
Игнат сбросил вызов. Отложив телефон, не мигая, смотрел на меня.
— Что это все значит? — потеряно спросила я, — Какая мама? Чья мама?
— Лисенок, ты только не волнуйся! — прошептал Игнат, пытаясь обнять меня.
— Мама? Моя мама жива? — повторяла я, чувствуя, что начинается истерика.
— Успокойся, — сказал Игнат, преодолев сопротивление, притягивая меня к себе.
Несколько минут я плакала, слезы текли на футболку Игната, оставляя на щеках мокрые дорожки.
— Ты все знал, да? — обиженно спросила я, — Знал! И не сказал!
Игнат молчал, продолжая гладить мня по голове. Вздохнув, отбросила его руку.
— Уходи, — прошептала я.
— Лисенок… — начал говорить он, но я, закрыв уши руками, сказала:
— Ничего не хочу слышать. Мне нужно побыть одной.
— Отлично, — прошипел Игнат. Я боялась смотреть на него, боялась сказать еще какую-нибудь гадость, о которой в последствие могу пожалеть.
Услышала, как Игнат, что-то бормоча, ходит по палате. Через минуту раздался звук открывающейся двери. Секунда и Игнат исчез из палаты.
Открыв глаза, сквозь слезы осмотрелась. Уткнувшись в подушку, разрыдалась еще горше.
Не заметила, как рыдания стихли, и меня стало клонить в сон.
Какая же я дура, подумала я, прежде чем провалиться в сон, зачем я его выгнала?
Проснулась от тихого шепота возле кровати.
— Я же говорила, что Игнат тут уже был, — сказал женский голос, — Вон цветы и фрукты.
— Да, наверно, они поссорились, иначе, почему он такой хмурый был, когда нас забирал, — скала папа.
— Знаешь, Паш, Игнат мне очень нравится, — сказала женщина, — он мне чем-то тебя напоминает.
— А Алиса копия ты, — тихо рассмеялся папа.
— Они хорошая пара, да?
— Да, я был бы рад такому зятю.
Услышала тихий всхлип.
— Ну, ты чего, Катюш? Все ведь уже хорошо, — прошептал отец.
— Я просто никак не поверю, что могу вот так смотреть на свою доченьку, и не бояться за нее, — сквозь всхлипы прошептал женский голос, — И то, что ты рядом.
— Ну все, — тихо прошептал отец, — Хватит сырость разводить, дочь проснется, а мы тут рыдаем. Радоваться нужно!
— Папа прав, — сказала я, открывая глаза. Несколько секунд я смотрела на женщину, которую обнимал отец. Мама. В горле появился ком, на глаза навернулись слезы.
— Ну вот, и ты туда же, — сказал папа, обнимая меня. Присев в кровати, обняла его за шею, положив голову на грудь. Другой рукой папа обнимал маму, я почувствовала ее нежную руку на своих волосах. Разрыдавшись еще громче, крепко прижала ее к себе. Мама!
— Мои самые любимые девочки, — шептал папа, обнимая нас и крепко-крепко прижимая к себе.
Когда слезы утихли, мы с мамой громко высморкались в предложенные отцом носовые платки. Родители рассказали мне их историю. Начиная с того момента, как они познакомились. Все до боли банально. Два друга, одна девушка. Девушка полюбила одного, отказав другому, несмотря на его деньги и положение в обществе. Однако моего отца, призвали на службу в армию. Мама уже была беременна мною. В армии папу ранили, и 'друг' сообщил 'радостную' новость. После которой у мамы начались преждевременные роды. Далее длительная реабилитация, но так как я родилась очень слабенькой и раньше срока, требовалось соответствующее лечение, которое мог обеспечить 'друг'. В то время мама была готова согласиться на любые условия, только бы дочь выжила. Когда состояние улучшилось, Владимир потребовал ребенка, взамен пообещав, что дочь Павла и Кати ни в чем не будет нуждаться. И еще выдвинул требование, маме нельзя было видеться со мной.
На мой вопрос, зачем Владимиру все это было нужно, мама только вздохнула, а папа, отведя взгляд, грустно сказал:
— Сам себя часто спрашиваю. Помню, когда мы были детьми, он всегда стремился быть лучшим. Часто ему это удавалось, а я уступал. Друзья ведь. Да и мне было только смешно, — папа еще раз грустно вздохнул, — Смешно. Пока не встретил твою маму. Катюшу уступить я не захотел.
Папа, немного помолчав, продолжил:
— Из госпиталя написал ему как-то письмо с просьбой позаботиться о Кате, пока я не вернусь. Не думал, что он так позаботится, — папа потер переносицу, — Ну все, хватит об этом. Теперь все хорошо, и, слава Богу.
Через час в палату пришел Марк Вениаминович. После короткого осмотра он сообщил, что через несколько дней меня можно будет выписать. Рана быстро заживала, да и жизненно-важные органы не были задеты.
— Кто Барсу наступил на хвост? — усмехнувшись, спросил Марк Вениаминович.
— Наверно я, — виновато прошептала я, — А что?
— Ничего, просто на парковке, — Марк махнул в сторону окна, — его машину случайно задел какой-то бугай бандитской наружности. Он там пар выпускает.
Я, испугавшись, собралась подскочить с кровати.
— Не так быстро, дочка, — сказал папа, помогая мне встать на ноги.
Я подошла к окну. На парковке, возле машины, стоял Игнат, окруженный тремя парнями, как сказал Марк, бандитской наружности. Один, выхватив нож, кинулся на Игната.
— Папа! — закричала я.
— Дочь, успокойся, — скомандовал отец, доставая телефон, — Я его не зря учил.
Игнат за несколько секунд точными движениями разбросал парней. Когда на землю осел последний из неудачливых нападавших, Игнат как-то странно потряс головой из стороны в сторону. В этом движении было что-то звериное.
Отец засмеялся.
— Он не меняется, — сказал отец, набирая номер телефона, — Вот поэтому его и прозвали Барсом.
