Бравые казаки Часть II 'Людас'

слюна. Черные зубы торчали наружу. Они шли по направлению к дьяку и протяжными голосами твердили:

   - Нам нужна его печень. Мы хотим его печень.

   К священнику тянулись ланы с загнутыми железными когтями и открытыми змеиными пастями с ядовитыми зубами. Когда нечисти оставались считанные шаги до отца Евсея, он как будто очнулся. Выхватил из кармана флягу со святой водой, отпил из сосуда, и со всего духа брызнул изо рта. Чудовища завопили от попавшей на них священ­ной жидкости. Они визжали так громко, что у Батюшки заложило в ушах. Очевидно, святая вода причиняла им невыносимую боль и ожоги так, как из их тел пошел пар, и раздавалось шипение. Увидев эффект от совершенного им действия, отец Евсей еще раз повторил процедуру. От этого нечисть поспешила назад в могилу. Они толпились и толкались, мешая тем самым друг другу залезать в яму.

   'Я еще таким способом никогда и никого не освящал'- подумал Батюшка.

   Он подошел к опустевшей могиле и три раза полил её святой водой, произнося:

   - Во имя Отца, Сына и Святого Духа.

   Потом прочитал молитву 'Отче Наш'. Когда он сказал слово 'Аминь', лежавший рядом камень поднялся в воздух и, опустившись, закрыл яму. Надписи на нем никакой не было.

   Позади отца Евсея что-то упало. Он обернулся и увидел, что на земле лежит Прокоп Цимбалюк и шевелит руками и ногами. Дьяк подбежал к нему и приподнял знахарю голову. Первое, что Прокоп спросил:

   - Ну, как? У тебя получилось?

   - Получилось,- улыбаясь, сказал священник и добавил,- послушай, ну и почерк у тебя. Я еле прочитал, что ты там накарлякал. А последние слова вообще еле выговорил. Ты их сам придумал?

   Небо очистилось. Звезды и месяц давно уже разбежались, чтобы не видеть происходящие. Первые солнечные лучи, радостно перепрыгнув через деревья, осветили поляну. Наступал рассвет.

   Из леса выбежал Петро Коцюба, остановился и спросил:

   - Хлопцы, что у вас здесь делается? Помощь нужна?

34. Сражение с поляками.

   В двадцати верстах от Пряжина есть поле, таких тысячи на Украине. Казалось бы все одинаковые. Что же может быть особенного в степи? Ан нет! Это, как и у людей. Посмотришь на человеческие лица, у всех есть рот, нос, уши, глаза. Да только у каждого - своя особенность, отличающая его то других. Вот так и поле. В одном имеется приметный холм посредине, в другом - ковыль шумит по своему, в третьем - воздух такой, что надышаться невозможно. Вот и получается, что природа страны - это, как лицо у человека. По ней сразу можно определить, что это за Держава.

   Солнце уже который раз нетерпеливо измерило своими лучами расстояние до западного края земли и обрадовалось. Уже оставалось совсем немного до того момента, ко­гда ему можно будет отдохнуть после трудового дня.

   Толстенный хомяк вылез на холм, поднял мордочку вверх и втянул через ноздри свежий степной воздух. Перед тем, как залечь на ночь в своей уютной норке, он решил проверить, все ли в порядке в его владениях. Убедившись, что все спокойно, он повернулся к солнцу, что-то пискнул ему вместо 'спокойной ночи' и направился домой. По дороге прихватил несколько колосков, выпотрошил из них зерна и положил себе за щеки, чтобы пожевать перед сном.

   Все в природе затихало, готовясь к отдыху, чего не скажешь о людях. В противоположных краях степи разбили свои военные лагеря поляки и украинцы. Они прибыли сюда совсем не для того, чтобы любоваться красотами природы. Люди собрались здесь, чтобы показать Господу, что возможно надо еще что-то исправить в природе человеческой. Сколько же может продолжаться то, что одни Божьи создания убивают других, себе подобных? Де еще при этом и хвастаются друг перед другом, кто больше всех уничтожил таких же людей, как и он.

   В шатре у Гетьмана Шульги собрались казацкие военачальники. Полковник Головань доложил:

   - У поляков три гусарских полка, четыре полка драгун и около четырех тысяч пехоты. В основном это шляхта из ополчения. Прямо перед нами стоят гусарские полки. Драгуны на флангах, пехота сзади гусар. Артиллерия расположена перед лагерем позади пехоты.

   Игнат замолчал, давая понять, что доклад окончен.

   - Ну, что же, кто хочет высказаться, панове атаманы?- спросил Шульга.

   - Судя по тому, что они не выставили пушки вперед,- начал Микола Кулиш,- поляки хотят первые нанести удар тяжелой кавалерией. Для этого и расположили гусар в центре. Драгуны ударят по нашим флангам и окружат нас. Ну, а пехота будет подчищать за гусарами. Сил у них для такого плана вполне достаточно. Узнаю манеру Вишне­вецкого, решительность и напор. Он никогда не любил оборонительных сражений.

   - Все согласны с атаманом Незайманьковского куреня?- спросил Гетьман,- дополнения будут?

   - Что же тут модно добавить? Все правильно говорит Кулиш,- заговорил полковник Череда,- вопрос в том, как нам удержать такой удар и не дать отойти себе с флангов.

   - А мы не будем ждать,- сказал Шульга,- мы первые их атакуем.

   - Как же мы их атакуем?- засомневался атаман Зиньковского куреня,- у нас сил вдвое меньше, чем у ляхов.

   - Слушайте все внимательно и запоминайте кто, что будет делать,- стал объяснять Гетьман.- Три тысячи нашей конницы ударят на гусар. Завяжут с ними бой, а потом, развернутся и будут отступать прямо на наш лагерь. Ляхи подумают, что мы побежали и по всем законам военной науки станут нас преследовать, чтобы добить. Ты, Мак­сим Погребняк, выставишь всю нашу артиллерию перед лагерем так, чтобы через каждые две пушки оставались проходы размером для двух лошадей в шеренге. За артилле­рией расположим пехоту, но смотрите, не перекрывайте проходы для нашей кавалерии. Когда до нашей конницы останется шагов сто, открывайте огонь из пушек. Да так, чтобы ядра летели над головой нашей кавалерии и попадали в гусар. Это немного сдержит преследование. Как только наша конница пройдет через нашу артиллерию, в проходах сразу же расположим пехоту, которая будет вести непрерывный огонь из ружей. Ты, Максим, станешь бить из пушек картечью. Отступившая кавалерия перегруп­пируется и приготовится к лобовому удару. Слева и справа от нашего лагеря расположены рощи. В них разместим засады. По правую руку - полк Голованя, по левую - три куреня: Незайманьковский, Глымовский, Нечипаловский. Перегруппированная кавалерия ударит в лоб гусарам. Перед этим, пехота должна снова освободить проходы. В это же время засадные полки ударят во фланги ляхам. Удоветский и Зиньковские курени будут в запасе, на случай, если ляхи прорвутся.

   Все молчали. В наступившей тишине можно было услышать, как пищит комар, кружащий вокруг пламени свечи, стоявшей посреди стола.

   - А если гусары не станут преследовать нашу конницу?- спросил Тихон Гулий,- вдруг они поймут, что это ловушка.

   - Даже, если и поймут, все равно станут преследовать,- уверенно ответил Шульга.- Вишневецкий и Острожский не упустят случая захватить запорожского Гетьмана. Главные силы в атаку я поведу сам.

   - Это опасная затея, Иван,- заговорил полковник Череда, забыв субординацию и, назвав Гетьмана по имени.- А ну, как тебя убьют в бою? Кто будет командовать вой­ском?

   - На случай моей гибели назначаю атамана Кулиша командовать армией. А если мы завтра проиграем сражение, то командовать будет не кем. А чтобы ляхи не пронюха­ли о наших планах, засады располагать в лесу за час до моей атаки. И выставьте двойные посты,- спокойно проговорил Шульга.- Не забывайте, что ляхов вдвое против нашего. Это атаман Гулий верно заметил. А у меня другого плана нет. Так, что если никто больше ничего не хочет сказать, идите и готовьтесь к бою. Как только первые лу­чи