стал требовать своего Лучика, еле уговорили не двигаться. Он теперь в отключке. Если хотите, сидите тут, нет, можете вернуться. Главное в обморок не падать, и не мешать.
Я, обхватив руками его большую теплую ладонь, прижала ее к щеке. Старалась не замечать, как доктора вытаскивали пулю. Я смотрела на его лицо, такое родное, любимое. Я сглотнула комок, подступивший к горлу, сейчас не до истерик и слез, если я хочу остаться рядом с Темой. Наклонившись ближе к его лицу, начала шептать всякие нежности, о том, какой он хороший, сильный, смелый, как сильно я его люблю. Было не важно, слышит он меня или нет. Я верила, что слышит.
— Повезло твоему парню, девочка! — сказал доктор, улыбаясь, — Вот держи на память.
Доктор протянул мне пулю, я крепко сжала ее в ладони. Маленький кусочек металла, едва не унесший жизнь любимого человека.
— Что теперь? — голос подвел, я не смогла даже толком задать вопрос.
— Теперь переведем в реанимацию, и будем ждать. Организм сильный, операция прошла успешно, прогнозы самые положительные, — спокойно проговорил доктор, — Я так понимаю, если тебя не пущу в палату, проснувшись, этот молодец поднимет госпиталь с ног на голову.
Я улыбнулась.
— Так пустите, — попросила я, скромно улыбаясь.
— Эх, не положено, но ты мне чем-то дочку напоминаешь, не могу отказать, — сказал профессор, отдавая распоряжение медсестре.
Глава 8
Артем
Кругом темнота, ничего не видно. Только родной и любимый голос постоянно звал меня, говоря о своей любви. Мой Лучик плакал? Я почувствовал ярость и недовольство. Кто посмел обидеть мое солнышко?! Постоянно чувствовал нежные прикосновения. Но никак не хватало сил открыть глаза.
Услышал незнакомые голоса. Женский заставлял мою девочку выйти из палаты.
— Девушка, покиньте реанимацию, вам тут нельзя находиться! — наглый такой голос.
— Но мне разрешил профессор Власов! — спокойно ответила Дусенька.
— А мне никто не сообщал, так что уходите, — грозно ответил этот противный писклявый женский голос.
— А я говорю, что никуда не уйду, — спокойно заявило мое солнце. Мне хотелось открыть глаза и посмотреть, кто там рискнул спорить с моим чудом. И потом, мне не хотелось, чтобы она покидала палату.
Голос заорал еще громче, мне вот интересно, она так вопит, потому что в реанимации половина пациентов в отключке?
— Я сейчас санитаров позову, и они тебя вмиг вышвырнут! — грозно провопил голос.
— Простите, как вас там?
— Татьяна Валерьевна!
— Татьяна Валерьевна, профессор Власов разрешил мне остаться, и только он выгонит меня отсюда, это понятно? — с нотками металла в голосе проговорила Дуся.
— Это мы еще посмотрим!
Почувствовал нежные прикосновения к лицу.
— Все в порядке, милый, я тебя не оставлю, — прошептала моя девочка.
Через несколько минут в комнату вошли еще несколько человек. Я опять попытался разлепить свинцовые веки. Яркий свет ослепил на мгновение, потом я четко увидел мое солнышко, какую-то мегеру, грозно скрестившую руки на груди, и двоих санитаров, внушительной комплекции.
— Уведите ее, мальчики!
— Но Татьяна Валерьевна! Это же Потапова, ей разрешил профессор Власов!
— А мне все равно, мне профессор ничего не говорил, уведите!
— Евдокия Ивановна, извините! Но сами видите…
— Стоять, — рявкнул я.
На меня уставились четыре пары глаз, в одних из которых, самых любимых, стояли слезы облегчения.
Я посмотрел на мегеру.
— Вы, вон из палаты! — перевел взгляд на санитаров, — Вы — позовите профессора!
Я так смотрю, никто не шевелился.
— Быстро!
Через мгновение палата опустела. Я смотрел на свое персональное солнце, силы ушли на этих придурков. Дуся присела рядом на край кровати, рука машинально потянулась к ней.
— Привет, — прошептала она, наклоняясь ближе.
Я с трудом приподнял руку, нежно коснулся ее щеки, стирая слезу.
— Привет, — голос был еще хриплым.
— Если ты так сделаешь еще раз, я тебя сама лично поколочу! — плача, угрожала она, — Ты знаешь, как ты меня напугал?!
— Прости, я не хотел, — прошептал я, притягивая к себе ее пальцы и целуя их, — Потапова, значит?
— Это профессор Власов предложил, иначе меня бы не пустили… — скромно сказала она, краснея и смущаясь, — И Артур Альбертович дал добро…
— Ну раз Артур Альбертович не против, то тогда конечно! — рассмеялся я, отчего появилась резкая боль в груди. Я поморщился.
— Тебе нельзя шевелиться, и смеяться наверно тоже. Сейчас придет профессор и тебя посмотрит, — она встала.
— Сидеть, — тихо прошептал я, чувствуя, что силы совсем на исходе.
— Тихо, не разговаривай, — прошептала она, нежно прикасаясь к моим губам. Я улыбнулся. Заметил круги под глазами, впалые щеки, лицо осунулось. Заставил я переживать и нервничать свой Лучик!
— Ты когда спала в последний раз? — строго спросил я.
— Не важно, — ответила она, не отводя от моего лица глаз.
— Сколько я был в отключке?
— Вместе с операцией?
Я кивнул.
— Два дня.
— Значит, если мне правильно подсказывает интуиция, ты не спала два дня? — она отвела взгляд. Я прав. Устало вздохнул, — Евдокия Потапова, позови своего любимого свекра. Он тут?
Дуся кивнула, доставая телефон.
— Да, Артур Альбертович! Ладно. Папа. Артем пришел в себя. Только что. Профессор еще не пришел. Артем хочет вас видеть. Ждем.
Она положила телефон, виновато посмотрела на меня.
— Папа? — спросил я, улыбаясь. Она опять покраснела.
— Это он настоял, а я не могу ему отказать, он такой настойчивый и милый старичок.
— Ты только ему не говори, — улыбнулся я, — что ты его старичком назвала.
Пришел профессор Власов, представительный мужчина, лет шестидесяти. Мило улыбнувшись Дусе, принялся меня осматривать. Удовлетворенно кивнув, встал.
— Значит так, молодой человек, завтра переведем в обычную палату. Состояние стабильное. Вас как будто ангел охранял, в рубашке родились? — улыбнулся доктор. Я посмотрел на Дусю. Да, меня и вправду ангел охранял, мой солнечный ангел.
— Доктор, можно моя жена сейчас уедет домой, а вечером вернется на ночь?
