Двенадцать баллад

Ему принесли винтовку — ту,
Что теперь возьмет его сын,
И за приступом взятую высоту
Золотые с гербом часы.

Он открыл затвор — напрасный труд:
Все патроны ушли в расход,
Часы стоят — часы не идут,
Им пыль переела ход.

И упала рука — с одеяла взяла
Славный лист, что положат в гроб,
На листе вверху — Гельсингфорс — скала,
Песий зуб внизу — Перекоп.

Лучше б яма волчья — шалый шлях,
Круторебрый Уральский лом,
Ему ль, точившему коготь в полях,
Умирать в углу за стеклом.

Из-за Рейна руки кричат ему,
Был Мюнхена лебедь ал,
На Востоке с красным серпом чалму
Качает Каспийский вал.

Но слышит ухо насторожась,
Что стук уже тут как тут,
Четыре лопаты, враз торопясь,
На Марсовом землю скребут.

1922.

Баллада о гвоздях

Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стер с лица.

—   Команда — во фронт, офицеры вперед,
Сухими шагами командир идет.

И слова равняются в полный рост:
—   С якоря в восемь. Курс ост.

—   У кого жена, дети, брат, —
Пишите, — мы не придем назад.

—   Зато будет знатный кегельбан.
И старший в ответ: — есть, капитан!

А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.

—   Не все ли равно, — сказал он: где?
Еще спокойней лежать в воде.

Адмиральским ушам простукал рассвет:
— Приказ исполнен. Спасенных нет.

Гвозди б делать из этих людей,
Крепче б не было в мире гвоздей.

1921.

Подарок

Льет кузнец в подковы серебро,
Головы багровые плывут,
Над Кубанью белошумною Шкуро
Ставит суд — святые не спасут.

Плясом ширь до чертовой зари,
Ноги бьют, как коршуны когтят,
На черкесках ходнем ходят газыри,
Шашки рубят ветер вперехват.