Девушка посмотрела на него и усмехнулась, понимая, что он поддразнивает и одновременно испытывает ее. Это было характерно для мистика — поставить вопрос, который тогайранка могла бы задать себе сама, с тем чтобы она сама же и нашла на него ответ.
— Если я отдам скрипторий на разграбление, мне придется держать ответ перед будущими поколениями, — сказала наконец Бринн. — Тогда будут говорить о тогайском мятеже как о временах мрака, а не славы и доблести, хотя в действительности дело обстоит совсем не так.
Этот ответ заставил Астамира улыбнуться.
— Тебя волнует, что произойдет много лет спустя, когда сама ты обратишься в прах?
— Я хочу сделать все, чтобы тогайру не воспринимали как варваров и дикарей.
— Вот и еще одно доказательство того, что ты истинная предводительница, друг мой, — заметил мистик, — Тебе мало освободить соплеменников. Ты хочешь создать тогайру достойную репутацию на века.
— Я хочу, чтобы все знали: нас опасно иметь своими врагами, — мрачно ответила Бринн, — Но также пусть знают, что мы не лишены благородства.
— Какой из этих характеристик соответствует факт повешения по твоему приказу ятола Гриаша?
Почувствовав укол вины, девушка постаралась не склонить голову перед взмахами ее черных крыльев.
— Мы будем обращаться с гражданскими бехренцами справедливо… насколько это возможно.
При ее последних словах Астамир нахмурился: действительно, слухи о насилии и убийствах сопровождали войско тогайранки на всем пути от Дариана до Прады. Бринн и ее приближенные прикладывали все усилия, чтобы уменьшить потери среди мирного населения, но добиться этого было невероятно сложно. Ее воины находились далеко от дома и яростно сражались с постоянным риском для жизни. К тому же среди них было немало тех, чьи семьи вырезали солдаты ятолов, как это произошло и с самой Бринн.
Беседа была прервана появлением маленького жилистого бехренца в развевающемся белом одеянии. Выбежав из дверей скриптория, он остановился перед тогайранкой, грозя ей длинным сухим пальцем.
— Не трогай это здание! — закричал он, — Жги город, если желаешь, но скрипторий Прады не принадлежит ни тебе, ни какому-либо другому человеку. Остановись, женщина! Это здание принадлежит истории, оно создано на века, и…
— Довольно, — прервала его Бринн, — Никто твой скрипторий трогать не собирается.
— Ну вот и славно! — воскликнул сердитый бехренец. — Идите своим путем. — Он взмахнул рукой, но ни девушка, ни Астамир не тронулись с места.
И мистик, и ученый смотрели на тогайранку, ожидая, как она поступит.
Та стояла, задумчиво покусывая нижнюю губу, прикидывая варианты и тщательно оценивая их, потом медленно кивнула.
— Захватив Праду, я стала хранительницей этого скриптория, — сказала она Астамиру.
Маленький человечек презрительно фыркнул.
— Чезру Дуан очень скоро вернет город! — заявил он.
Бринн обратилась к стоящим рядом воинам.
— Вынесите все из скриптория, — приказала она. — Оставьте лишь пустые каменные стены, а все остальное увезите из города.
— Что? — Бехренский ученый даже подпрыгнул от неожиданности. — Ты не посмеешь! Я не позволю!..
Возмущенная тирада неожиданно захлебнулась — тогайранка выхватила меч и приставила клинок к его горлу.
— От тебя зависит, какое движение сделает рука, которая держит этот меч, — холодно произнесла она. — Не вынуждай меня причинить тебе вред.
Маленький бехренец побледнел и отступил на шаг назад, но Бринн по-прежнему не отводила острия меча от его горла.
Сейчас ты пойдешь и скажешь людям, чтобы они не мешали нам. Запомни: любой, кто утаит хоть один пергамент, на себе испытает мою ярость!
— Варвары! — взвыл бехренец.
— Совершенно верно, и советую никогда не забывать об этом! — бросила в ответ Бринн, яростно сверкнув глазами.
Ученый взвизгнул и бросился бежать.
Девушка убрала в ножны меч и посмотрела на Астамира.
— Я думал, ты убьешь его, — заметил мистик. Она лишь улыбнулась и пожала плечами. — Мне нужно оказаться в скриптории до того, как твои воины приступят к действиям. Вон тот наш приятель… — он кивнул на Мервана Ма, сидящего в стороне под охраной двух воинов, — намекнул, что в Хасинте происходит нечто из ряда вон выходящее, хотя я пока не разобрался, что именно.
— Думаешь найти в скриптории что-то касающееся нынешнего состояния дел в Бехрене?
— Чтобы понять необычное, нужно сначала разобраться с обычным, — отозвался Астамир.
Тогайранка кивнула, уверенная, что в деле добычи сведений мистик, как всегда, оказывает ей великую услугу. Знать врага — жизненно важно. Только понимание того, как мог рассуждать ятол Гриаш и вообще бехренцы, позволило Бринн обратить против них их же собственные слабости, захватить Дариан, Праду и отправить пятнадцатитысячную бехренскую армию прочесывать степи в бесплодных поисках Тогайского Дракона.
Она не сомневалась, что Астамир ее не разочарует.
Тот начал подниматься по длинной лестнице, но потом остановился и, обернувшись, сказал:
— Есть еще одна проблема, которую тебе не следует упускать из виду. Прежде чем идти сюда, я говорил с эльфами и драконом. Они там, где ты велела им ждать, но… Аграделеус в весьма скверном настроении. Ему не нравится все время оставаться в стороне.
Девушка радовалась тому, что захват Прады обошелся без необходимости напускать на город ужасного дракона, как это произошло в Дариане. До сих пор у нее в ушах звучали отчаянные крики его жителей, в панике спасающихся от дракона по узким улочкам. Меньше всего ей хотелось услышать их снова.
Однако она понимала, почему мистик придает такое серьезное значение этой проблеме. Аграделеус — страшное орудие разрушения. Долго удерживать его в стороне от боев не удастся.
— Сколько еще времени нам тут торчать? — вместо приветствия сердито спросил Аграделеус, когда Бринн приблизилась к лагерю эльфов.
— Ты — наше самое мощное оружие, и я не желаю показывать его врагам без особой нужды, — ответила девушка, постаравшись напустить на себя как можно более простодушный вид.
— Не держи меня за глупца! — взревел дракон.
Бринн посмотрела на эльфов, и выражение их лиц отнюдь ее не успокоило.
— Нашему другу не нравится быть сторонним наблюдателем, — заметил Джуравиль.
— Не ради этого я покинул свой мирный дом! — добавил Аграделеус.
— Ты согласился повиноваться мне в этом вопросе, — заявила тогайранка. — И доверять мне.
— Мое терпение небезгранично.
Девушка соскочила с пони и подошла к дракону.
— Я буду прибегать к твоей помощи в той мере, в какой сочту нужным, и не больше, — решительно произнесла она. — Наши враги уже имеют представление о твоем могуществе, и это может оказаться очень опасным. Ты сам видел огромные боевые машины, которые они притащили с собой из Хасинты.
Дракон презрительно фыркнул.
— Детские игрушки!
Но весьма опасные, — возразила тогайранка. — Игрушки, которые в состоянии убить тебя! — Аграделеус хотел было возразить, но Бринн прикрикнула на него, и тот закрыл пасть. — Я не собираюсь рисковать тобой без необходимости. Один удачный выстрел бехренцев может обернуться для нас ужасным бедствием, потому что впереди много гораздо более серьезных дел, чем захват едва защищенной Прады!
Последнее заявление, по-видимому, возбудило любопытство дракона. Во всяком случае, он склонил голову набок и — что было гораздо важнее — прекратил ламентации.
— Сейчас по нашим степям рыщет огромная армия, — сказала девушка.
— Ты хочешь, чтобы я сразился с ними? — с надеждой в голосе спросил Аграделеус.
— Я хочу использовать твою возможность быстрого передвижения, как во время «Осеннего кочевья», — ответила тогайранка. — Нужно не спускать глаз с этой армии. Мы должны знать, где они находятся и куда направляются.
— Хочешь использовать меня в качестве разведчика? — разочарованно протянул дракон. — А ведь я могу и без тебя разорять города! Я могу…
— И будешь! Непременно будешь… когда придет время, — пообещала ему Бринн. — А сегодня ночью мне нужны твои крылья. Великий Аграделеус, доставь меня в Тогай: нам очень нужно найти армию чежу-лея Шаунтиля.
Некоторое время дракон стоял, меряя ее сердитым взглядом, но потом кивнул, по-видимому немного успокоившись — на время по крайней мере.
Этой ночью девушка снова ощутила бьющий в лицо ветер, когда, взлетев в небо, дракон понесся над тогайским плато и дальше, в степи. За несколько часов он преодолел расстояние, которое Бринн, нигде не останавливаясь, верхом смогла бы преодолеть не меньше чем за пару недель.
Сверху далеко на севере было видно зарево костров огромного лагеря.
Тогайранка велела лететь в том направлении, и дракон понесся с ошеломляющей скоростью; возникло ощущение, что земля поворачивается под ними. По мере приближения зарево разгоралось все ярче, и только теперь, глядя на лагерь сверху, Бринн в полной мере осознала, какая огромная мощь брошена против ее войска. И Аграделеус, по-видимому, тоже это понял, судя по тому, что внезапно замедлил движение, а потом поднялся еще выше.
Выгнув шею, он повернул голову к девушке.
— Хочешь напасть? — спросил он, и тогайранка впервые услышала что-то похожее на дрожь в его голосе.
Бринн просто покачала головой: объяснять что-либо было бессмысленно, дракон не расслышал бы ее сквозь вой ветра.
Потом еще дальше на севере она заметила второе зарево, поменьше, и указала на него Аграделеусу.
Девушка догадалась, что это за лагерь, даже прежде, чем Аграделеус пронесся над ним. Тот самый отряд, который она послала в степь для отвлечения внимания. Бринн сразу же поняла, как обстоит дело. Бехренцы, преследовавшие тогайру, вышли на их горячий след.
Надо было что-то предпринять. Она обшарила взглядом расстилавшуюся внизу темную равнину.
Идея возникла, когда тогайранка заметила в стороне огоньки небольшого селения. Она велела дракону лететь к нему и опуститься пониже.
Это была деревня бехренских поселенцев. Возможно, перед появлением вражеской армии ее отряд направлялся именно к ней.
Аграделеус по настоянию Бринн приземлился чуть в стороне от деревни. Девушка отдавала себе отчет в том, что возможен лишь один вариант, и ей не требовалось оглядываться на могучего дракона, чтобы осознать, насколько этот вариант ужасен.
Однако она не могла допустить, чтобы ее отряд был уничтожен. Тем более что у нее имелась возможность помешать этому.
