внушить им всю серьезность положения, ребячья шаловливость то тут, то там вырывалась наружу. Кто-то из мальчишек вдруг устраивал возню, на крик сбегались взрослые, а за их спинами колонна уже рассыпалась по окрестным кустам. Новые потасовки, обиды, капризы, кого-то отыскивали, иных догоняли... Когда же подступило совершеннейшее отчаяние, на выручку неожиданно пришла заурядная усталость. Через пару-тройку часов пути озорной задор сник, к середине дня вовсе исчез, а под вечер дети уже брели, как лунатики, спотыкаясь о корни и не обращая внимания на комаров. Когда, наконец, отряд остановился на ночлег, многие уснули, не дождавшись ужина.
— Хоть сейчас затихло воинство, мессир. — Саткл кряхтя опустился рядом. Чуть моложе Иигуира, он не был столь привычен к дальним походам, отчего воспринимал их тяжелее.
— Главное, чтоб завтра встали. — Бентанор покачал головой. — Жалко малышей, однако опоздать ни за что нельзя. Ни корабль, ни отряд Бойда ждать, скорее всего, не смогут.
— Ну, ребятишки-то еще денек потерпят. Малость откормились, отдохнули, мыслю, справятся. Из окрестного бы мира не пришло беды.
Иигуир насторожился:
— Что-то заметил, друг мой? Люди?
— Врать не буду, мессир, не знаю. Народ вдали мелькал, но углядел ли нас — Бог ведает. Одна надежда, не привык еще местный люд при любой странности спешить к варварам на доклад.
— И никогда Господь такого позора не допустит.
— Ох, привыкнут, мессир, не сомневайтесь. Народ, как тесто, — рано или поздно под любую власть подстраивается. Поначалу-то, конечно, гудит, супится, а когда живот потребует... И спины согнут, и шапки ломать будут.
— Но ведь не все?!
— Верно, найдутся обязательно и буяны, что ни копий, ни виселиц не устрашатся. Куда ж без них? Много, чую, еще кровушки земля Гердонеза впитает. Только основной пласт человеческий, мессир, для лютой войны не годится. Его забота — сеять, множиться, пашню собой удобрять. Если такого силой к топору не вынудят, не озлобят сверх меры...
— Что же, если не озлобят?
— Власть людям нужна, — вздохнул Саткл, расправляя плащ для ночлега. — И чем меньше человечек, мессир, тем больше потребность. Где барон гордится самоволием, там простолюдин ищет защиты у верховной власти. Бранит ее украдкой, ненавидит за подати, но в трудную минуту непременно поспешит на поклон.
— Это к мелонгам-то?
— Ну... варвары, конечно, звери, так ведь и прежние правители агнцами не были, правда? Привыкнет народ, стерпится. Немного дольше, может, лет десять поерепенится, а после утихнет. Следственно, возвращаться нашим мальчикам предстоит совсем в иную страну. Да вы ложитесь, мессир, умаялись же небось. А завтра путь еще сложнее окажется. Поля с луговинами чаще пойдут, петлять примемся, ровно зайцы, по перелескам прятаться.
— Да, — тихо произнес Иигуир. — И глаз на нашу ораву отыщется не в пример больше.
— Так я ж, мессир, и говорю. Слава Творцу, доносчиков варвары покамест много не набрали. Проскочим.
Утром им предстоял тяжелый, с ломотой во всем теле подъем и еще один день бесконечных тропинок, гудения мошкары, хлещущих веток да цепляющих за ноги корней. Долгий путь да еще под начавшимся нудным, моросящим дождем всем давался нелегко. Самых уставших детей, тех, что просто опускались на землю с беззвучными слезами, приходилось время от времени подсаживать на лошадей, женщины стойко терпели сами и поддерживали ребят. Болезненный Саткл на второй день сильно захромал, однако, стиснув зубы, продолжал идти впереди отряда. Рядом с ним шагал Иигуир, осунувшийся, но по-прежнему непреклонный. Кое-где даже начали срезать дорогу по пустынным полям, надеясь сойти за обыкновенных беженцев. Казалось, кошмарному пути не будет конца, однако уже в сумерках, когда все мечтали лишь о ночевке, Саткл вдруг объявил, что можно успеть выйти к побережью еще до настоящей темноты.
— Совсем чуть-чуть поднатужиться осталось, милые, — уговаривал он хнычущих малышей. — Потерпите, отсюда меньше часа ходу, и будем на месте. Там-то уж, чаю, отдохнете без спешки.
Доводы разума на вконец измученных детей влияли слабо, зато Иигуир поддержал идею тотчас. Никто не мог заранее сказать, сколь успешно протекает сейчас вылазка отряда Бойда; примчись друзья на берег раньше срока, встреча могла бы и сорваться. Затворив сердце для жалости, Иигуир скомандовал возобновление похода. Женщины бросились поднимать усевшихся на землю ребятишек, кто-то, забыв о своем статусе воина, заревел в голос. Цепочка обессиленных людей поплелась в толщу густеющего на глазах мрака.
До цели оставалось уже совсем немного, когда из кустов навстречу им выступила рослая фигура человека в надвинутом капюшоне. Возглавлявшие колонну старики разом остановились, вжавшись плечом в плечо. Для стычки это был, пожалуй, самый неподходящий момент. После адской дороги губы не слушались, отказываясь заговорить, пальцы безнадежно запутались в поисках оружия. Только мысль не утратила прежней легкости, стремительно рисуя картины предстоящих кошмаров. Однако незнакомец, помедлив, первым нарушил гулкую тишину:
— Мессир Иигуир? Я не ошибся? — приблизился, нерешительно оглядывая стариков, затем все же шагнул к Бентанору. — Примите мое почтение, мессир. Я — Денлин, моряк с «Эло». Капитан Левек ожидает вас и ваших людей.
— Для начала ты здорово меня напугал, — покачал головой Иигуир. — Вы нас ждали именно здесь?
— Капитан выставил посты на всех тропах, ведущих к бухте. Дескать, и вас вовремя углядеть, и... опасность. Для боя, конечно, не поможет, зато сняться с якоря времени хватит.
— Осмотрительно. Только ведь ночь уже на носу, сын мой. А если бы мы не прибыли до утра?
— Хм, едва ли капитана интересуют подобные... Впрочем, давайте-ка, мессир, я провожу вас до места, там все и выясните.
Через несколько минут они спустились к бухте. Шагах в ста от берега черной тушей покачивался приземистый одномачтовый корабль. Невзирая на глубокие сумерки, на нем бойко копошилась россыпь огоньков, самый яркий озарял форштевень, что задирался вверх головой какого-то сказочного дракона. Сопровождавший колонну моряк пронзительно свистнул и помахал рукой. Последовала короткая суматоха, затем от корабля отвалила шлюпка, в которой среди гребцов с факелом в руке стоял невысокий мужчина в бесформенной рыбацкой робе. Сойдя на берег, он прямиком направился к путникам. На морщинистом лице морехода, донельзя заросшем бесцветной щетиной, казалось, раз и навсегда застыло кислое, недовольное выражение.
— Рад приветствовать вас, мессир! — Стянув шапку с лысоватой головы, мужчина натужно изобразил улыбку. — С прибытием, господа. Меня зовут Левек, я хозяин и капитан судна. Всю эту толпу предстоит погрузить?
— Почти. Вы сможете взять на борт сразу пятьдесят человек? — спросил Иигуир.
— Это будет, скажу я, нелегко. Старушке «Эло» такой груз в диковинку. И удобств, мессир, могу обещать лишь чуть больше, чем мешкам с зерном. Хотя, с другой стороны, путь невелик, не страшно.
— Мы должны еще дождаться наших товарищей, капитан. Они скоро подойдут.
— Ага, то-то я смотрю, Бойда не видать. Отстал? Хорошо, я покуда сохраню посты в окрестностях, а вы располагайтесь прямо на берегу.
Разбив лагерь и едва перекусив, все завалились спать. Наутро отсутствие второго отряда возродило общую тревогу, хотя об истинной цели похода к Тьюниру знал лишь Иигуир. Возможная неудача Бойда разом превращала захватывающие дух планы в развалины, а их самих — в горстку нищих бродяг, которым надлежит еще отчаянно побороться за собственные жизни. Пока Бентанор мерил шагами прибрежный песок, Саткл, чтобы хоть на время заглушить у людей копящееся беспокойство, занялся перевозкой на корабль взятого в дорогу скарба. Нервное ожидание изматывало не меньше изнурительной работы, посему благой вестью прозвучал для беженцев сигнал о приближении обоза. Две обильно груженные телеги в сопровождении всадников выехали к лагерю откуда-то сбоку. Иигуир поспешил навстречу друзьям.
— Судя по скрипу ступиц и вашим лицам, все прошло успешно? — спросил он после обмена радостными приветствиями.
