две вести, моментально развеявшие унылые настроения. Из Хоренца сообщали о новой вылазке осажденных. На этот раз она была не столь спонтанной, потому и пользы принесла больше. Под покровом ночи отряды Динхорста сумели незаметно подкрасться к частоколу и как-то его преодолеть. Пока охрана поднимала тревогу, в распахнутые ворота ворвались всадники, сея смерть и ужас. Армия Марха уцелела только благодаря своим огромным размерам, однако урон понесла ощутимый. Писалось, что наемники и прислуга толпами разбегались прочь, вероятно не желая продолжать беспокойную кампанию. Самое же главное — удалось полностью уничтожить осадную машинерию герцога. Столбы пламени от деревянных чудовищ в крепости встретили ликованием. Отдельно сообщалось в послании о выдающейся доблести гердонезского рыцаря. В отсутствие князя Эскобар возглавил один из отрядов, увлек его в бой, поражая неприятеля, и лично сбил наземь барона Эгнелинга, чем смутил дух врагов.
Элина едва удерживалась на месте, слушая торжественный речитатив гонца, по завершении же подпрыгнула, захлопала в ладоши и бросилась обнимать Иигуира.
— Уймись, дочь моя, — улыбнулся старик. — Я разделяю твою радость, но не пристало, право, взрослой девушке так скакать. Ты уже не ребенок.
— Вы не понимаете, сир! — Элина задыхалась от восторга. — Коанет вновь показал себя настоящим героем! Я знала, я верила... Теперь-то князь ни за что не отпустит его, не отдаст ни страже... никому. Коанет станет верным его соратником, надеждой и опорой страны, а я... буду рядом.
— Ты твердо решила выйти за него замуж?
Девушка замерла в испуге:
— А вы думаете, сир, он не согласится?.. Н-нет, Коанет любит меня, мы оба любим друг друга. Ничто не сможет нас разлучить, это точно! И потом... зачем ему куда-то дальше бежать? Вы ведь искали надежную пристань, так она здесь! Пусть с боями и волнениями, зато и с любовью, с почитанием людей. Разве этого мало?
— Это очень много, дочь моя, — печально улыбнулся Иигуир.
— И вас, сир, мы непременно отстоим, тоже останетесь жить в Динхорсте. От слова Коанета князь не сможет отныне просто отмахнуться. Земли у нас всего ничего, но для него... почему бы нет, получит деревеньку на пропитание. И вы, сир, будете у нас вроде дедушки... внуков учить...
— А твой отец? — попытался старик вернуть Элину из мира упоительных грез. — По-моему, он не слишком одобрительно отнесся к вашему с Эскобаром роману.
— Ну что вы! — отмахнулась та. — Все давно успокоилось. Тогда Коанет казался чужаком, случайным бродягой, вот батюшка и супился. А сейчас... Герой страны, кумир народа, правая рука князя, вдобавок потомственный дворянин... ах!.. Признаться, сир, я так счастлива, прямо самой страшно делается. За что безвестной простушке одной такое?..
Мучительный выбор: разрушать ослепительный девичий восторг казалось бессердечным, однако внезапное столкновение с реальностью принесло бы, пожалуй, больше страданий.
— Видишь ли, дочь моя, — осторожно начал Иигуир, — тебе известна не вся правда. У нас имелись причины недоговаривать, однако раз дело зашло так далеко...
Девушка вздрогнула, она, похоже, воистину боялась собственной удачи. Что ж, тем легче будет хоть чуточку остудить охмеленный страстью разум.
— Только не говорите, что он уже женат.
— Нет... Не знаю, по-моему, нет. Да я и не об этом... Мы с Коанетом, дочь моя, путешествуем на восток... не в поисках убежища. Наша забота — освобождение захваченного варварами Гердонеза. И цель странствий потому вполне конкретна — восходная окраина Поднебесной.
— Зачем ему... вам сдалась эта окраина?
— Есть одна... э-э... затея... — замялся Бентанор. — Настолько смелая, что и раскрывать ее до поры я бы не хотел. В любом случае наш путь лежит много дальше, а Овелид-Кун лишь промежуточная остановка.
— Промежуточная... — повторила Элина с надломом в голосе. — То есть Коанет должен покинуть... княжество?
— Я бы принял любое его решение, дочь моя, но пока он настроен сопровождать меня до конца.
— Ну, а после? Он вернется?
— М-м... очевидно. Правда, дорога впереди трудная, неизвестно, когда это произойдет.
— Пустяки, я дождусь, — всхлипнула девушка. Иигуир уже почти раскаялся в своей откровенности. — Лишь бы вернулся... А может, вы уговорите его, сир, остаться здесь? Очень вас прошу...
Старик покачал головой:
— Если желаешь, дочь моя, попробуй сама. Только, думается, для Коанета свобода родины — дело жизненно важное.
— Даже... важнее любви?
— Кто знает...
По капризу судьбы в тот же день Иигуира разыскал щуплый паренек с раскосыми бегающими глазами. Этот гонец изысканными манерами не отличался, зато поведал, что послан Пиколем, описав пирата весьма точно. Самое важное — обнаружился «Эло».
— И где же корабль? — воскликнул нетерпеливо старик.
— Кхе... тут ведь случай какой... — Паренек облизнул губы. — За находку ведь деньжата обещались, верно? И солидные деньжата.
— Разумеется, — поморщился Иигуир. — Да говори же, не сомневайся, обмана не будет!
— Хе, надеюсь, сударь, на вашу порядочность. А то ж ведь ребята в любой миг пугнут посудину, и не отыщете... Все-все, прекратил! В порту она.
— Каком?
— Ну, там же, в Мезеле... Но ведь это ни на что не влияет, верно?
Смущение гонца сделалось понятным — Пиколь собирался начинать розыски именно с Мезеля, стало быть, успех пришел практически тотчас. Со слов паренька выходило, будто найти пропажу оказалось нетрудно — капитан сам наводил повсюду справки о судьбе пары отставших товарищей. Вместе с тем сложно было завязать разговор.
— Запуганный он у вас какой-то, сударь, дерганый, — ухмыльнулся гонец. — У самого маяка якорь бросил, на берег — завсегда в шлюпке. Команда вооружена, кхе, чуть что — за ножи, днем и ночью готовы сорваться в море. Кто ж их так застращал-то?
— Встречались добрые люди, — хмыкнул Иигуир.
Известию о чудесном спасении друзей капитан тоже не поверил, пообещав пустить на борт только их лично. Не мудрено: Бентанор, пожалуй, сам скорее заподозрил бы пиратские козни, чем принял бы рассказ о невероятном путешествии гердонезцев через полную опасностей страну. Впрочем, и угрозы козней никто не отменял. Как ни клялся гонец в истинности доставленных сведений, а сопровождать на юг отказался, сославшись на занятость.
Отныне настал черед радоваться старому Иигуиру. Затеплился огонек надежды на прекращение полосы напастей, он был крохотный, дрожащий, но душу уже немного согревал. Элина этой радости не разделяла, но, по крайней мере, чуть умерила безрассудные восторги. Теперь в Овелид-Куне странников ничто не удерживало... кроме некоторых обязательств. Иигуир, ожидая вызова из Хоренца, в назначенный вечер даже не начинал укладываться спать. Коренастая фигура Финка возникла на пороге около полуночи.
— Готовы, сударь? — пробасил комендант. — Тогда отправляемся, время не терпит. Со снега тропы еще пуще размыло, маеты вдосталь. И... спасибо вам... за подсказки...
В крепость прибыли под утро, однако старику едва позволили обогреться. Сразу наверх, в покои князя, где все мыслимое оказалось уже приготовлено. Сама операция прошла благополучно, властелин Динхорста стоически перенес боль, пара кубков вина служила лишь подспорьем. За дверьми Иигуира ожидали приближенные и среди них Эскобар.
— Все хорошо, — успокоил обессиленный старик. — Если не тревожить руку, через месяц сможете снять повязки. А там и до меча дойдет.
— Вы совершили великое дело, сударь, теперь должны отдохнуть, — отозвался Финк. — Я провожу вас к вашей комнате.
— Комната? Зачем? Согласно воле князя я вправе с этой минуты считать себя всецело свободным.
