– Господи, – прошептала я. Перекрестилась и повторила:
– Господи!
– Сами в шоке, – поддержал меня старший охранник. – Мы не верим, что он ее убил. Никто не верит.
Я подскочил на месте.
– Её? Кого «её»? О ком вы говорите?
Охранник удивился.
– Как это «о ком»? О вдове! О Терехиной!
– Терехину убили?!
Я плюхнулась на стул. Конверт выпал из-за пазухи и тяжело шлепнулся на пол. Я не сделала попытки его поднять. Не могла шевельнуться.
– А вы не знали?
Я молча и медленно покачала головой.
– Позавчера нашли, – поделился охранник.
– Сердечный приступ? – прошептала я непослушными губами.
– Яд, – коротко поправил меня охранник.
– Яд?
Я подняла руки и изо всех сжала виски. Я не сойду с ума. Ни за что не сойду. Я сильная.
Я опустила руки и недоверчиво оглядела охранников. Меня не покидала слабая надежда на розыгрыш.
– Это правда? – настойчиво переспросила я.
Охранники только развели руками.
– А почему арестовали Лешку? То есть Алексея Сергеевича, – поправилась я.
– Он не Алексей Сергеевич, – мрачно сказал охранник. – Он, оказывается, Алексей Анатольевич.
Я похолодела. Мне казалось, что этой маленькой подробности не знает никто, кроме меня и Алины Брагарник.
– Он, оказывается, сын покойного Терехина, – поделился охранник. Я молча рванула ворот свитера. Отчего-то мне стало трудно дышать.
– Откуда вы знаете? – спросила я.
Охранник пожал плечами.
– У меня брательник в милиции работает. Там все знают.
Я хрустнула пальцами. Все знают! А я, дура, раздумываю, как мне уничтожить этот конверт!
– Даже если он сын Терехина, – начала я, стараясь говорить спокойно, – то это ничего не значит. Зачем ему убивать вдову?
– Говорят, из-за наследства, – высказался охранник. – Вроде деньги они не поделили.
– Какие деньги? – сказала я безнадежно. – Терехин все продал за несколько дней до смерти! А деньги оставил маме! Понимаете? Маме, а не жене! Он с ней развестись собирался! С женой, не с мамой!
Я задохнулась и остановилась. Охранники переглянулись.
– Вы уже в курсе? – восхитился один. – Вот пресса работает! Уважаю!
Он сменил тон на деловой и пояснил:
– Говорят, Леха об этом не знал. Ну, о том, что вдова осталась на бобах. Решил получить все, что осталось от отца, вот и отравил его вдову.
– Чушь какая-то, – сказала я. – Абсолютная чушь! Бред сивой кобылы!
– Так у него яд нашли, – поделился охранник.
– Где?
Охранник кивнул головой в потолок, намекая на Лешкин кабинет.
– Там.
– Где?!
– В кабинете, – растолковал охранник словами.
– Где?! – рявкнула я. – В столе, под половицей, под сиденьем кресла? Где?!
Охранник немного поразмыслил.
– Вроде в кармане костюма, – задумчиво ответил он. – Но точно не скажу. Не упаковку, нет… Вроде просыпалось несколько кристалликов. В общем, уточню у брата.
Я поднялась со стула и направилась к выходу.
– Майя!
Я обернулась. Младший охранник торопливо собирал разбросанные по полу бумаги.
– Вы забыли!
Я приняла конверт, сунула его в карман и на негнущихся ногах покинула здание яхт-клуба.
Дошла до машины, уселась за руль. Куда теперь?
И отчетливо поняла: домой!
Трясущимися руками повернула ключ зажигания. Развернула машину так, что рассерженно взвизгнули старенькие тормоза, рванула с места.
Доехала до дома, выскочила из салона и, не закрыв машину, бросилась к подъезду. Взлетела на третий этаж, отчаянно забарабанила в дверь руками и ногами.
– Папа! Мама! Откройте!
Дверь распахнулась. На пороге стоял отец, из-за его плеча выглядывало бледное мамино лицо.
– Майка! – тихо сказал папа. – Доченька!
Отступил на шаг, пропуская меня в дом. Я перешагнула порог и крепко обхватила мамину шею. Меня начали сотрясать истерические рыдания.
– Мамуля! Прости меня!
– Майя…
Мама немедленно разревелась вслед за мной. Отец обнял меня сзади, и минут десять в воздухе реяли только нечленораздельные восклицания, перемешанные со слезами и поцелуями.
– Мамочка! Папка! Простите меня! Я такая сволочь!
– Ну что ты, что ты! Мы тоже хороши! Замучили тебя своими придирками!
Чмок, чмок…
– Я больше не буду!
– Доченька! Как хорошо, что ты приехала!
Чмок, чмок…
– Это мы виноваты.
– Ни в чем вы не виноваты! Я сама идиотка!
Чмок, чмок…
Занавес.
Через полчаса я сидела на кухне, укутанная в теплый банный халат. Передо мной стоял стол, накренившийся под тяжестью тарелок и тарелочек, на плите исходил яростным паром закипевший чайник. Мои босые ноги покоились в тазике с теплой водой, родители сновали по кухне, отыскивая профилактические средства от простуды.
– Нашла «Фервекс»…
– Выброси его, он старый. Дай «Колдрекс» разведу.
– Я сама разведу!
Я молча наблюдала, как родители, отпихивая друг друга, стремятся спасти родную дочь от ангины, и по лицу у меня бежали слезы. Честное слово, только сейчас я поняла, что человек на восемьдесят процентов состоит из жидкости! Я не поняла только одного: где она помещается в таком количестве?
Наконец, родители пришли к консенсусу. Папа развел порошок «Колдрекса», мама напоила меня из чашки, как маленькую. Я тихонько вздохнула от счастья.
Как дома хорошо!
Мама уселась напротив и взяла меня за руку. Отец присел рядом на корточки и взял другую руку. Мне казалось, что родители до сих пор не могут поверить, что я вернулась, поэтому все время стремятся до меня дотронуться.
