спрашивает его Господь. «Нет, Господи! у той бабы есть два младенца; чем же они станут питаться?» Бог взял жезло, ударил в камень и разбил его надвое, указал в трещине двух червей и провещал «Кто питает этих червей, тот пропитал бы и двух младенцев!» И отнял Бог у ангела крылья и осудил его в течение трех лет вести земную жизнь.
Наряду с легендами и стихами об ангелах смерти возникли средневековые сказания о борьбе ангелов и чертей за обладание душою усопшего; сказания эти известны и у немцев, и у славян. По свидетельству немецких памятников, во главе ангелов выступает архангел Михаил, как проводник душ в райские селения [137] . По нашим преданиям, при одре умирающего присутствуют и спорят за его душу ангел-хранитель и дьявол; если добрые дела человека перевешивают злые, то ангел-хранитель прогоняет дьявола копьем, а если перевешивают злые дела – то ангел удаляется с плачем.
В числе других представлений Смерти особенною поэтическою свежестью дышит то, где она является невестою. Этот прекрасный образ объясняется из старинных метафорических выражений, уподоблявших кровавую битву свадебному пиршеству, а непробудный сон в могиле – опочиву молодых на брачном ложе. Умирая от ран, добрый молодец, по свидетельству русской песни, наказывает передать своим родичам, что женился он на другой жене, что сосватала их сабля острая, положила спать калена стрела. Когда Смерть сражает цветущего юношу, она (выражаясь поэтическим языком) сочетается с ним браком.
В сборнике «Westslawischer M?rchenschatz» [138] есть любопытный рассказ, как один богатый юноша напрасно искал невесту, которая пришлась бы ему по сердцу. Раз встретил он прекрасную девицу в белом платье. «Куда идешь ты?» – спросила его красавица. «Ищу невесту по сердцу и об одном только прошу Бога, чтобы хотя единый час мог насладиться любовью, прежде чем умру». «Юноша, – сказала она, – я согласна быть твоею женою». Обрадованный и влюбленный, он повел ее в свой дом. Но когда прошел час времени, прекрасная невеста вдруг превратилась в старое и беззубое привидение: это была – Смерть. «О, неверная соблазнительница! ты меня обманула», – воскликнул жених. «Не я, а ты обманул сам себя! – возразила страшная гостья. – Ты обещал быть моим, и я беру тебя с собою». Она взмахнула острой косою, и юноша пал мертвый.
Болезни рассматривались нашими предками как сопутницы и помощницы Смерти, а повальные и заразительные прямо признавались за самую Смерть, и ни в чем так ярко не выступает стихийное значение этой древней богини, как в народных преданиях и поверьях о различных недугах. Немецкая легенда рассказывает, что одному юноше обещалась Смерть прежде, чем возьмет его душу, прислать своих послов, и он зажил весело и разгульно, не помышляя о последнем конце. Но вот он состарился и за ним явилась Смерть. На упрек, что она не исполнила своего обещания, Смерть отвечала: «Как, я не посылала к тебе моих послов? Разве не трясла тебя лихорадка, разве ты не чувствовал головокружения, лома в костях, зубной боли, ослабления зрения и глухоты?» [139]
Славянские названия болезней соединяют с ними мысль о карающем божестве: bogine – оспа, bo?a rana – язва, чума, bo?j bic или bo?a moc (Божья сила) – падучая, бешенство, bo?a ruka – паралич; сравни: нем. der gotesslac, die gewalt gottes, die hand gottes (schlagfl uss, apoplexia) – названия, указывающие на быстрый, внезапный род смерти, в противоположность тем болезням, которые сводят человека в могилу только после продолжительных мучений. В русских областных говорах: божье, или божья немочь, – падучая; божья – эпидемия («божья ходит»); одержимых припадками беснования и помешанных называют божевольными и божегневными, что свидетельствует за древнейшее воззрение на болезнь как на Божью волю и Божий гнев [140] .
Индусы изгоняли прокаженных из касты и лишали права владеть собственностию, так как эти несчастные поражены «Божьим гневом». В Европе долгое время верили, что каждая язва есть заявление Божественного гнева и требует всенародного покаяния. Изувеченных и калек называют: убогий, ubo?atko; малоросс. неб?жчик, польск. nieboszczyk – покойник, то есть как бы отвергнутый светлыми богами, постигнутый небесною к?рою [141] .
Далее, мы имеем положительные свидетельства языка, что болезни причислялись некогда к сонму нечистых духов. Областной словарь представляет тому обильные примеры: стрел – черт и стрелы – колотье: «пострел бы тебя побрал!», чемор – дьявол («поди ты к чемору!») и ч?мер – спазмы в животе или боль в пояснице, а ч?мерь – головокружение, страдание живота и болезнь у лошади; игрец – истерический припадок, кликушество и дьявол; худоба – сухотка, истощенность, худобище – конвульсии в тяжкой болезни, худая боль – сифилис, сибир. «в худых душах» – при смерти и худой – злой бес; черная немочь (не-мощь = не-дуг; мощный и дюжий – сильный, здоровый) – паралич, черн? – скотская чума, черная смерть – мор, опустошавший Русскую землю в 1352 году (при Симеоне Гордом), и черный – эпитет нечистого духа, черный шут – дьявол; лядить – долго хворать, лядить – томиться, изнывать, хиреть, лядащий – бессильный, больной, негодный и ляд – черт: «ну те к ляду!» У белорусов лядашник – дух, причиняющий людям порчу: «лядашцик перелецеу ям?», то есть он стал полоумным, сумасшедшим; сравни: бес, беснующийся, бешенство и чеш. besny pes (бешеная собака).
Входя в человека или животное, демон порождает в нем болезненные припадки и безумную ярость; подобное же действие, производимое ядовитыми растениями, также приписывалось демонам: euphorbia называется у славян – бесово молоко, у немцев – teufelsmilch, atropa belladona – бешеная вишня и т. д. Ворогуша – лихорадка и враг (ворог) – дьявол; лих?й – злой дух и болезнь у лошадей, старинное лихновьць (в Святославовом изборнике) – сатана, лихорадка (лихоманка, лиходейка), лихота – нездоровье, немощь, лиховать – быть нездоровым, чувствовать тошноту; тоснуть – болеть, скучать и тошная – нечистая сила, шатун – черт и шат – обморок, головокружение, болезнь у собак; вологод «тяжкая пришла», то есть посетила болезнь, и тяжк?н или тяжкой в значении дьявола; ик?та (икотка) – болезненный припадок и человек, одержимый бесом, икотница – страдающая икотою; притка – падучая и всякий нежданный, нечаянно приключившийся недуг («чтоб тебя разопритчило!», «мне на таком-то месте попритчилось!), а следующие выражения: «эк ця притка принесла!», «притка его ведат, откуда он!» – указывают на демона; сравни: «кой черт тебя принес!», «черт его ведает!». Лишай – гнойный струп на голове и дьявол [142] .
Тесная связь нечистой силы с болезнями, расслабляющими тело человеческое, подтверждается и следующими названиями: облом (от ломать) – дьявол, домовой; костолом и кожедер – злой человек, леший, черт; в числе болезненных ощущений известен и лом в костях [143] . В апокрифической статье «Свиток Божественных книг» повествуется, что Господь, создавши тело первого человека, «поиде на небеса по душу Адамову; сатана же, не ведая, что ему сотворити, и тну тело Адамово перстом. И приде Господь ко Своему созданию, и виде тело Адамово, и рече: о дьяволе! что ты сотворил? Отвещав же дьявол Господи! забудет тебя сей человек; (но) аще у него что заболит, тогда Господа воспомянет. И Господь обрати (болезнь) Адаму внутрь, и оттого во всяком человеце… болезнь сотвори сатана; аще у кого поболит, тогда и вздохнет о Господе: помилуй мя!» [144] В другом апокрифе – в «Сказании, како сотвори Бог Адама» [145] – читаем: создал Бог первого человека из восьми частей, «и поиде очи имати от солнца и остави Адама единого лежаща на земли. Прииде же окаянный сатана ко Адаму и измаза его калом и тином и возгрями. И прииде Господь ко Адаму и восхоте очи вложити, и виде его мужа измазанна, и разгневался Господь на диявола и нача глаголати: окаянне дияволе, проклятый! не достоит ли твоя погибель? что ради человеку сему сотворил еси пакость – измаза его? и проклят ты буди! И диявол исчезе, аки молния, сквозь землю от лица Господня. Господь же снем с него пакости сатанины и смесив со Адамовыми слезами, и в том сотвори собаку, и постави собаку и повеле стрещи Адама; а сам отиде в горний Иеру салим по дыхание Адамлево. И прииде вторые сатана и восхоте на Адама напустити злую скверну, и виде собаку при ногах Адамлевых лежащу, и убояся вельми сатана. Собака начала зло лаяти на диавола; окаянный же сатана взем древо и истыка всего человека Адама, и сотвори ему 70 недугов». Бог помилосердовал об Адаме, прогнал Сатану и обратил все недуги внутрь человеческого тела.
В народной легенде о Сотворении мира и потопе [146] сказано, что собака первоначально была создана голою и что дьявол соблазнил ее, угрожая зимними морозами и обещая ей теплую шубу (то есть шерсть); собака подпустила дьявола к первосозданному человеческому телу, а тот оплевал и охаркал его [147] .
В связи с этими апокрифическими сказаниями должна быть поставлена и повесть о скверном бесе, занесенная в раскольничьи рукописи и на лубочную картину. Некий святый старец увидел в пустыне беса, от головы до ног оскверненного блудным гноем. «И рече ему старец: да почто не омылся еси в реце или в источнике? Он же рече: не велит ми вышний Бог… повелевает ангелу водному отгоняти нас; он же оружием огненным прогоняет нас. Старец рече ему: да где можешь измытися? Бес рече: пойду в християнские домы, и где обрящу сосуды непокровенны, ту вниду и измыюся; они же после мене приимут болезни тяжки – и кашлеве, и трясовицы, и иныя скорби» [148] . Сосудов и кринок с напитками и кушаньями не советуют оставлять непокрытыми, опасаясь, чтобы нечистая сила не осквернила их; если нечем покрыть, то должно по крайней мере перекрестить или положить сверху две лучины накрест.
Народная легенда [149] рассказывает о черте, который засел в кувшин с водою, оставленный на ночь без этих предосторожностей. По ночам, так как в это время злые духи бывают особенно деятельны, не следует пить воды, тем более не благословляясь, иначе наживешь «водяную» [150] . Итак, болезнь есть дело враждебного демона: нападая на человека, он касается его своею рукою, наносит ему гнойные раны, оскверняет его тело нарывами, вередами, сыпями, нередко даже поселяется в нем, грызет и мучит его различными му ками. Верование это принадлежит глубочайшей древности и встречается у всех индоевропейских народов. По мнению индусов, всякая зараза и смертность насылались на людей и стада Вритрою и подвластными ему демонами; зендская отрасль арийского племени приписывала создание болезней Ариману.
Atharva-Веда олицетворяет лихорадочный недуг (такман); его проклинают, гонят, вызывают из страждущего тела, и когда ничто не помогает, то кланяются ему как божеству и молят, чтобы он пощадил больного или поискал себе иного нечестивого человека. Силою чародейных заклятий колдуны могли не только изгонять болезни (amiva), но и напускать их на своих врагов [151] .
Гомер [152] приписывает тяжкие недуги прикосновению злого демона; и в античном мире, и в Средние века умопомешательство и падучую болезнь объясняли нападением нечистого духа [153] . Относительно славян подобное воззрение на болезни засвидетельствовано еще Нестором; рассказывая о Святополке (под 1019 годом), летописец выражается так: «…и бежащю ему, нападе нань бес – и расслабеша кости его, не можаше седети (на коне), и несяхуть и на носилех. Принесоша и к Берестью, бегающе с ним; он же глаголаше: побегнете со мною, женуть по нас! Отроци же его всылаху противу: еда кто женеть по нас? – и не бе никого же в след гонящего, и бежаху с ним; он же, в немощи лежа, всхопився глаголаше: о се женуть, побегнете! Не можаше терпети на едином месте, и пробежа лядьскую землю, гоним Божьим гневом, прибежа в пустыню межю ляхы и чехы – испроверже зле живот свой» [154] .
По свидетельству народных сказок, бес, поселяясь в жен и дев, отымает у них ум, слух, зрение, повергает их в бешеное, исступленное состояние и заставляет испытывать самые мучительные страдания [155] . В официальном показании шуян 1666 года читаем: «…то нам ведомо: Шуи посаду Яков Григорьев скорбел икотою и вне ума был весь и всячески от нечистого духа… а Василей Несмеянов скорбел от нападения нечистого духа, и его исцелила Пресвятая Богородица, как стал молебствовати. А про Иванову жену, Елизарьева сына Ожималова, Марфу, слышали мы от соседей, что она одержима была нечистым духом и ее исцелила Пресвятая Богородица в церкви на празднике своем – в литургию, в большой выход; и она ныне здрава стала, а скорбела трои сутки» [156] .
В 1670 году шуяне подали новую сказку, в которой заявили: «…приезжают в Шую к чудотворному образу Пресвятой Богородицы смоленские, со многих городов и уездов, всяких чинов люди молиться, мужеский и женский и девич пол, и те иногородные люди привозят с собою различными скорбми одержимых от нечистых духов мужеский и женский и девич пол, и те скорбные люди… в Божественную службу мечтаются всякими кознодействы» [157] . «Есть на Поморий (говорит рукописное житие Зосимы и Савватия) наволок Унежма; в месте же том (был) человек некий именем Никон. Сему Никону случися болезнь тяжка зело. Два кудесника бысть в волости той, имуще прюнекую межю собой. Никону же тому случися промежу их свидетельствовати; единому из них угоди, а другого оскорби». Последний «зельне огорчися», и «яко же обычай им укоренился злокозненного действа, бесовскою прелестию нача кудес бити – та же насылает беса на Никона» [158] .
В повести о бесноватой жене Соломонии (XVII век) рассказывается, что однажды ей послышалось, «аки прииде некто ко храмине; она же возста от ложа своего и отверзи двери, и пахну ей в лице, и во уши, и во очи, аки некоторый вихор велий, и явися аки пламя некое огненно и сине… И бысть во всю нощь без сна; прииде на нее трясение и великий, лютый озноб, и в третий день она очюти у себе во утробе демона люта, терзающа утробу ее, и бысть в то время во исступлении ума от живущего в ней демона» [159] .
И до сих пор простой народ думает, что все калеки, расслабленные и хворые изурочены колдунами и нечистою силою [160] ; всякое телесное страдание и всякое тревожное чувство приписываются порче «недобрых людей», их завистливой мысли, оговору и сглазу и называются напускною тоскою; нервные болезни – кликушество, икота и падучая, – а равно грыжа, сухотка и колотье признаются поселянами за действие злых духов, насланных на человека на срок или навсегда мстительным колдуном. Сами больные, разделяя то же убеждение, выкрикивают во время припадков имена своих врагов, подозреваемых в наслании болезни, и обвиняют их в этом мнимом преступлении. Еще недавно, вследствие таких обвинений, производились судебные розыски. В Пинежском уездном суде хранится любопытное дело, решенное в 1815 году. Крестьянин Михайло Чухарев был обвинен в порче икотою своей двоюродной сестры Офимьи Лобановой, ту Офимью (сказано в прощении) теперь злой дух мучит. Чухарев показал на допросе, что действительно насылал порчу на свою двоюродную сестру, а научил его тому крестьянин Федор Крапивин.
Чара совершается так: снявши с себя шейный крест, должно нашептывать на соль: «пристаньте к человеку (имярек), скорби-икоты, трясите и мучьте его до скончания века; как будет сохнуть соль сия, так сохни тот человек. Отступите от меня, дьяволи, а приступите к нему». Наговорную следует бросить на дорогу или вообще на то место, которым должен проходить осужденный на икоту. Суд приговорил Чухарева к тридцати пяти ударам кнутом и к публичному церковному покаянию. Г. Максимов, сообщивший это дело в своей прекрасной книге «Год на Севере», слышал от ямщика рассказ о девке-икотнице, у которой сто бесов живот гложут! [161]
При таком взгляде на болезни весьма естественно было представлять их существами живыми, одушевленными. Клятвы различными недугами, доныне произносимые простолюдинами в пылу гнева или досады, были некогда действительными призывами злых демонов на врагов и обидчиков: «вбий тя трясця!», «хай тебе хиндя потрясе!», «щоб тебе родимец [162] побив!» (великорус. «родимец тя возьми!»), «щоб на тебе причина (притка) вдарила!», «бодай тебе грець вимивав!», «щоб тебе лють турнула!», «щоб тебе лунь вхопила!» [163] , «щоб его смуток (печаль, тоска) узяв!», «смуток би на тя темшй та чорнш упав!», «черт би тебе спик!», «черт би вбив (или: мучив) твого батька!» [164] .
Следуя оборотам, употребительным в немецком языке, болезнь наталкивается, наскакивает, нападает, хватает, осиливает – sie st?sst an, f?llt an, ?beff?llt, ?berlauft, packt, greift an, ?berw?ltigt den menschen; у нас говорят о тяжкой болезни, что она с ног свалила [165] .
Нечистая сила смерти и недугов изображается в народных преданиях вечно голодною и прожорливою; она с жадностью бросается на людей и животных и питается их кровью и мясом. По народному выражению, больной изнашивается [166] : полнота и крепость его тела как бы поглощаются злобными демонами; напротив, исцелить, то есть восстановить здравие, буквально означает сделать человека целым. За родство понятий смерти и голода свидетельствуют: гот. svults – mors и сканд sultr – fames, греч. ??µ?? – голод и ???µ?? – моровая язва [167] . О «черной смерти» летописец выражается: «…егда бо внидяше где в который род или в осподу (вар. в семью) болезнь лютая и смертное то жало, мряху бо сполу наборзе… (сравни: «божья ходит», «тяжкая пришла», «болезнь посетила»). Сана светлостью не умалена
