затем сказал: — Вам слово, Алексей Иванович.
Командир бойцов гражданской обороны майор запаса Мартыненко поднялся резко, как по команде «Встать! Смирно!», на жест Корина, можно, мол, и сидя, он крутнул не менее резко головой, что означало: у них, бойцов, сидя не говорят, и вообще, главное — дисциплина. Был он росл, сух, в легкой, защитного цвета, куртке, таких же брюках.
Его бойцы, хорошо обученные пожарному делу, тушили кромку пожара на правом фланге, у реки, задерживая, сколько могли, наступление огня. Они — самая организованная группа в отряде. Это знал Мартыненко, И, когда Корин предложил ему взять десятка два прибывших из города студентов, он уклонился, сказав, что «жидко не бывает крепко, пусть попривыкнут, подсмолятся — тогда посмотрим, кого в дело». Настаивать Корин не стал. Почти на каждом пожаре, ином стихийном бедствии ему приходилось знакомиться, начинать работу с новыми людьми, и он не спешил командовать, покрикивать, ясно понимая: сперва прояви себя. И сейчас он приглядывался, примеривался к Мартыненко, вслушивался в его голос, отмечал особую привычку говорить — кратко, четко, без запинок.
— Думаю так: прав товарищ Ступин. Нужна заградительная полоса. Отжиг. Хорошо бы иметь один бульдозер. Можно и взрывчаткой. Но побольше завезти. И организованно. Только организованно. Прибывающих на тушение сколачивать в группы, давать инструкторов. А то — курорт какой-то. Загорают, купаются, в обнимочку ходят. Мужички грибами запасаются, дамочки — ягодами. Все у меня, товарищ Корин.
Тут же встал Олег Руленков, инструктор пожарно-парашютной команды, темноволосый и голубоглазый парень, из бывших военных десантников, о котором Корин подумал при знакомстве: вот ведь, пожалуй, боялся десантных войск, а отслужил — и не расстался с парашютом. На вид он был вроде бы вяловат, медлителен, но только на вид: такие флегматики быстро превращаются в холериков, когда видят настоящее дело. Это он, Олег, с небольшой командой пожарных-парашютистов пытался тушить загорание в Святом урочище, а потом несколько суток выходил к ближнему поселению, волоча на носилках сломавшего ногу товарища (из-за густого дыма вертолет не мог обнаружить их). Словом, первый здешний пожарный, и, по праву первого, он стал говорить более пространно:
— Хочу поделиться своими личными впечатлениями. Бывал я на разных загораниях, тушили, хоть и трудновато приходилось. И сюда полетели уверенные, что потушим. Но огонь на огонь, видать, не приходится. Такого еще не видел: вроде медленный, а нагрев жуткий! Какой-то раскаленный ад внутри. Взорвешь дерн, подчистить не успеешь — он уже за твоей спиной. Не от огня — от нагрева загорается труха, хвоя. Товарищ наш ногу сломал, можно сказать, на ровном месте — просто злое невезение... И теперь вот бьемся изо всех сил. Вода, химикаты, захлестывание — нипочем. Вы видели когда-нибудь, чтобы почти без ветра огонь шел, еще и поверху? Будто само солнце деревья поджигает... Опорную минерализованную полосу, отжиг — и скорее. Что будет, если задует ветер?.. А он в Святом идет с севера, от гольцов.
В палатку бочком, хрипло дыша, протиснулся зав. хозяйством отряда Политов, толстый, багроволицый, терпеливо озабоченный; казалось, сроду он лишь тем и занимался, что тушил, вернее, хозяйствовал на различных тушениях пожаров; не шибко бойкий (это как-то мало вязалось с его беспокойной профессией), Политов конечно же выждал у входа, пока договорит свою речь Олег Руленков, и только тогда прошел к столу.
— Очень кстати, — сказал ему Корин. — Присаживайтесь, Семен Никифорович. И сразу расскажите, как у нас с продуктами, спецодеждой, патронированным аммонитом, устройством прибывающих.
Политов немного поколебался и все-таки сел на свободный чурбак, ибо с утра уже намотал себя беготней по лагерю, всяческими хлопотами. Но говорил он спокойно, обстоятельно, зная, что, где и как у него делается. Постепенно вырисовывалась общая картина лагерного быта. Палаток не хватает, а люди прибывают, кое-кому приходится строить шалаши, неумелые же спят под открытым небом, и их донимает гнус; продукты скудные, лапша да пшенная крупа, хлеб завозится с перебоями, мясо, естественно, хранить негде, консервы — только группам, уходящим на тушение пожара; маловато спецодежды, недостаточно поступило химикатов, саперных лопат, металлических метел; патронированный аммонит завезли лишь сегодня, его едва ли хватит на крупные взрывные работы, затребована еще партия; но самое главное — нечем занять людей из городских предприятий и организаций, прозванных уже «туристами», их надо обучать тушению пожара, а инструктор пока один, вот они и бродят по тайге, гляди — новое загорание устроят; нужны инструкторы; с агитаторами можно подождать — двое тут читали лекции, правда, одного пришлось срочно отправить: ходил по ягоду, змея укусила; санпункт надо усилить, запросить противокомариной мази; построить временный склад для хранения имущества и продуктов — есть случаи хищения.
— Все пока, — душно выдохнул из себя Политов, вынул большой клетчатый платок, стал вытираться им, как после купания, — лицо, коричневую лысину, шею, потные руки с закатанными по локоть рукавами солдатской гимнастерки, промокшей на плечах и спине.
Корин дал ему отдышаться, затем, сощурившись в усмешке, сказал:
— Хорошо, и склад нужен, и все прочее. Правильно. Плох хозяйственник, если он скажет, что у него всего в достатке. Будем требовать, просить, настаивать. Но, Семен Никифорович, будку для кухни можно ведь без указаний высших инстанций соорудить? Тут повариха выступала, очень художественно выражалась...
— А-а, моя «трудовая женщина»!
Все засмеялись. Политов огорченно покрутил головой, вскинул и развел руки, как бы извиняясь за скверный характер своей супруги, проговорил:
— Уже строим, в березнике, возле ручья.
— Это дело. Это хорошо. — Корин поднялся, выбил пепел из трубки, вложил ее в табакерку, табакерку — в жесткую, из толстой кожи, сумку на длинном ремне, которая всегда была при нем, и начал говорить: — Теперь к нашему главному делу, друзья по беде. Дело это очень серьезное. Все осознали, думаю. Оно может оказаться еще более тяжелым. Подготовимся внутренне. — Он шагнул к столу, склонился над картой. — Да, нужна мощная заградительная полоса. И отжиг. Согласен с вами. Давайте обсудим частности. Первое — на каком расстоянии от пожара потянем полосу? Скорость огня пока не более километра, местами полтора в сутки. Итак?.. Слово диспетчеру.
— Шесть километров, — сказал не медля Ступин заранее обдуманное, конечно. — И вот здесь. — Его карандаш прочертил легкую линию от реки к марям и озерам. — Наиболее узкое место. Но... если будет в достатке аммонита и сумеем организовать людей. На бульдозер надеяться нет смысла, пожалуй?
— Просил. Ответили: дорого вертолет тяжелый гонять. И не видят оснований. — Корин чуть заметно усмехнулся. — Не всегда большое видится на расстоянье. — Повернулся к Политову: — Сколько у нас бензопил?
— Четыре. Да ручных десятка два. Точить надо, разводку зубьям делать, рукоятки тоже.
— Ясно. Ваше мнение, Алексей Иванович?
— В теории я не силен, — быстро поднялся и одернул куртку Мартыненко. — Думаю, прав товарищ Ступин. У него опыт. Одно могу сказать: мои бойцы будут работать хорошо.
— А вы что-то помалкиваете, товарищ Ляпин. Как настроены ваши добровольцы-дружинники?
Квадратно-плечистый, хмуроватый Василий Ляпин — профессиональный пожарный, по виду из тех, кому все равно где и что тушить, была бы на то команда, — заворочался, расправил плечи, вскинул коротко стриженную круглую голову, вроде бы намереваясь произнести вескую речь, однако выжал из себя лишь краткое заверение:
— Тоже не подведем.
— Спасибо.
Олег Руленков заговорил без приглашения, положив на край стола блокнот с чертежом, цифрами, записями.
— Я, извините, слушал, подсчитывал кое-что, вывод сделал такой: зря там... — он мотнул головой в сторону палаточного выхода и вверх, — плохо видят издалека. Когда разглядят, могут спросить: почему мы здесь плохо смотрели? Но это, как говорится, информация для размышления. А размышлять особенно некогда. Теперь о полосе. Не многовато ли — шесть километров? Сколько леса отличного сгорит! Если активнее, разом... Берусь со своей командой протянуть накладные шнуровые заряды. Взорвем до грунта, дело нам знакомое. Главное — расчистку, пал организовать толково.
