«Советский лесничий — самый лесничий в мире!»
Следующая песня вообще была написана экспромтом.
У нее необычный жанр — это песня-взятка.
Дело было так. Я отправился в весенний поход по Крыму с группой киевлянина Наума Лисицы — автора известной песни «Вальс в ритме дождя» («Солнца не будет, жди-не жди, третью неделю льют дожди…»). Начали под Чуфут-Кале возле Бахчисарая, а в конце вышли в район Фороса и разбили лагерь в лесу у моря. Вдруг явился сердитый лесник и велел снимать палатки: «Вы тут желудя потопчете, а из них могут дубки вырасти!» Народ стал совещаться: законопослушные капитулянты были готовы уходить, реалисты предлагали скинуться на взятку для лесника, а мы с Наумом минут за десять сочинили для него песню (слова мои, музыка Лисицы). Эффект был потрясающий: услышав ее, лесник не только смилостивился, но и велел жене приносить нам по утрам молоко…
Говорил мне тятя: «Ах ты, сукин сын! Ты зачем срываешь листики с осин? И зачем, скотина, на поляне той Желудя ты топчешь Машкиной спиной? Будучи лесничим, лес родной любя, Я к едрене-фене выгоню тебя! Сгинь скорей, дубина, из моей избы! Я заместо сына посажу дубы.» Он сказал — и сделал! И таперя вот У меня не жизнь, а сплошной поход… Горы и долины, весь наш край родной Истоптал я, братцы, Машкиной спиной. 1969
Песня-дразнилка
для знакомой москвички, вышедшей за кубинца
Маруся сочеталась во дворце, Маруся и в смущеньи, и горда, и счастье у Маруси на лице, а на лице у Педро — борода. Свидетели кричали: «Куба — си!» Им синие виднелись города, и реяла над свадебным такси прекрасная, как Куба, борода. А Васька рыжий бледен, как мираж, а Васька ни туды и ни сюды — все потому, что Вася рыжий наш, все потому что он без бороды. Он две недели план не додает, что раньше не случалось никогда,— все потому, что пО сердцу скребет кошачьей лапой Педры борода… Велик еще тех случаев процент, характером не сходятся когда! Морщины у Маруси на лице, а на лице у Педро — борода. Мораль у этой песенки ясна: чтоб не попасть в подобный переплет, ты, девушка советская, должна остерегаться импортных бород! Ча-ча-ча! Чтоб жизнь была милее и день не зря был прожит, решил я нынче врезать кому-нибудь по роже. Эх, нет со мной братухи — не взяли на поруки! Ну, я и сам сумею пристроить к делу руки. В буфете у марухи[3] я принял бормотухи — свою дневную норму и порцию братухи,— я принял бормотухи 
