— В каком отделе вы работаете?
— В убойном.
— Понятно. Смею предположить: либо у вас молчаливый преступник, либо еще более молчаливая жертва преступления.
— Угадали.
— Так кто же?
Полицейский помолчал.
— У нас тут неопознанное тело. Самоубийство.
Сердце Лив екнуло. Она мысленно прокрутила в голове список мужчин, у которых мог бы оказаться номер ее мобильного телефона.
Майкл, ее бывший парень. Хотя вряд ли он смог бы покончить жизнь самоубийством. Не тот человек. Ее бывший университетский преподаватель. Сейчас он отдыхает со своей новой подружкой. Девочка почти на двадцать лет моложе его. Он наверняка не станет укорачивать себе жизнь…
— Сколько лет… мужчине?
— Около тридцати… возможно, чуть меньше…
Точно не преподаватель.
— На теле есть характерные отметины.
— Что это за отметины?
— Ну… — Голос вздрогнул, словно полицейский взвешивал, стоит ли разглашать служебную информацию.
Лив по собственному опыту знала, как неохотно полицейские делятся тем, что знают.
— Вы ведь сказали, что это самоубийство. Я не ослышалась?
— Нет.
— В таком случае вам нет никакой необходимости скрывать информацию, опасаясь, что кто-то ложно обвинит себя в преступлении, которое не совершал.
— Нет, не нужно, — помолчав, сказал мужчина.
— Поэтому будет проще, если вы скажете мне, какие характерные отметины вы обнаружили на теле, а я сообщу, знаю я этого человека или нет.
— Вы неплохо разбираетесь в тонкостях нашей профессии, мисс…
Лив запнулась. Она пока еще ничего не сказала полицейскому, в то время как тот назвал ей свое имя, профессию и цель звонка. Возле уха слышалось тихое потрескивание.
— Откуда вы звоните, инспектор?
— Из Руна. Это город на юге Турции. — Слова полицейского объясняли наличие помех и акцент. — А вы — из Соединенных Штатов, Нью-Джерси… Там, по крайней мере, зарегистрирован ваш телефонный номер.
— Хорошая работа.
— Нью-Джерси — это так называемый Цветочный штат?
— Вот именно.
В телефоне снова послышалось легкое потрескивание. Попытка полицейского разговорить ее не сработала, поэтому он решил сменить тактику:
— Ладно… Скажите, кто вы, а я расскажу об отметинах.
Лив закусила нижнюю губу, обдумывая предложение. Она не хотела называть свое имя, но была заинтригована. Кто из тех, кто знал ее личный телефонный номер, теперь лежит неподвижно на металлическом столе морга? Возле ее уха пикнуло. Девушка взглянула на серый экран. Там появился треугольник с восклицательным знаком и надписью «аккумулятор разряжен». Лив знала, что до момента полного отключения у нее осталось около минуты.
— Меня зовут Лив Адамсен, — выпалила она. — Расскажите об отметинах на теле.
Она услышала раздражающе медленый звук набираемых на клавиатуре компьютера имени и фамилии.
— Это шрамы, — наконец произнес мужской голос.
Лив хотела уже задать полицейскому очередной вопрос, когда перед ней все закачалось.
Около тридцати… возможно, чуть младше…
Ее левая рука невольно потянулась к боку.
— У него на правом боку есть шрам? Около шести дюймов длиной… похожий на лежащий на боку крест…
— Да, — с заученными нотками соболезнования ответил мужской голос.
Лив смотрела прямо перед собой, но вместо загруженного машинами Девяносто пятого федерального шоссе видела красивое мальчишечье лицо с длинными, давно немытыми светлыми волосами. Он стоял на мосту Боу в Центральном парке.
— Сэм, — тихо произнесла девушка. — Его звали Сэм… Сэмюель Ньютон. Он был моим братом.
Лив вспомнила, как провожала его. Низко нависшее над горизонтом весеннее солнце отбрасывало длинные тени на забетонированную взлетно-посадочную полосу международного аэропорта Ньюарка[16]. Брат остановился на верхней ступеньке трапа. Самолет должен был отвезти Сэмюеля к знаменитым европейским горам. Перекинув с одного плеча на другое рюкзак, в котором лежало все его имущество, Сэм оглянулся и помахал ей на прощание рукой. Больше они не виделись.
— Как он умер? — прошептала Лив.
— Он упал с большой высоты.
Девушка кивнула. Образ золотоволосого парня растворился, уступив место дрожащей красной реке федерального шоссе. Этого она всегда боялась. Потом Лив кое-что вспомнила.
— Вы сказали, что это было самоубийство?
— Да.
На нее нахлынули новые воспоминания. На душе стало тяжело. На глаза навернулись слезы.
— Когда он умер?
Помолчав, Аркадиан ответил:
— Утром… по местному времени.
Утром. Еще утром он был жив…
— Если хотите, я могу позвонить в ближайший к вам полицейский участок, — предложил инспектор, — и переслать по Интернету фотографии. Кто-нибудь из местных копов заедет за вами и отвезет на официальную идентификацию.
— Нет! — резко ответила Лив.
— Извините, но так положено.
— Не в этом дело… Я могу прилететь в Турцию хоть сейчас… Возможно, часов через двенадцать я буду на месте…
— Вам совсем не обязательно прилетать в Рун для идентификации тела.
— Я сейчас в машине и еду прямиком в аэропорт.
— Это совсем не обязательно…
— Обязательно, — пылко возразила Лив. — Мой брат исчез, пропал без вести восемь лет назад. Теперь вы мне говорите, что до сегодняшнего дня он был еще жив и умер совсем недавно. Я должна прилететь… Я должна узнать, что, черт побери, он у вас делал…
Аккумулятор телефона окончательно разрядился.
36
Мужчина с веснушчатыми руками сидел в кафе и притворялся, что читает спортивную газету. Посетителей было много, и ему с трудом удалось найти свободный столик под натянутым над тротуаром тентом. Навес отбрасывал прохладную тень. Мужчина следил за тем, как тень медленно ползет к нему по белой скатерти стола. Наконец он откинулся на спинку стула.
