Федей на телевизор и устроишь скандал на весь мир. Ни к чему это.
– Что наверху? – нетерпеливо спросил Сципион.
– Я честно не лезу туда. Знаю, что там засорилась канализация, и они не умеют ее починить. Вонь стоит.
– Ну что ж, – удовлетворенно подытожил Сципион, – чем быстрее ты вспомнишь все подробности, тем быстрее ты получишь медицинскую помощь и кусок мяса.
На третий день у Ливеншталя поднялась температура, и он стал бредить.
– Смотри, пап, у него начнется гангрена, неровен час подохнет, – предупредил Костик. – Надо его возвращать на материк.
– Но мы еще ничего не добились!
– Надо его лечить, и только после этого он введет нас в дело. Без него мы спугнем всю братву.
– Ты, как всегда, прав, – недовольно согласился Сципион.
В ту же ночь они вывезли Ливеншталя в город и положили в больницу под присмотр проверенных людей.
Часть вторая
Человек с чемоданчиком
1. Про Ноев ковчег
«Есть такая порода стариков, которые вампирят. Не успеешь с ним два слова сказать, а он уже скачал у тебя половину энергии…»
Григорий Григорьевич Випов, декан факультета, лично позвонил мне. Он сказал, что в списки абитуриентов вкралась досадная опечатка, вместо «пятерки» машинистка-девочка впечатала «двойку».
– Юлия! – заговорил он сладким голосом. – Ну, что же ты не зашла сразу ко мне, как обнаружила этот просчет? Звонят мне какие-то люди, государственными голосами угрожают отнять знамя, полученное в трудовом межфакультетском соревновании… а делов-то всего ничего – исправить опечатку. Мы в порядке извинения перед тобой проставили тебе пятерки за все остальные экзамены. Так что приходи сразу первого октября. У нас учебный год на этом факультете идет по китайскому календарю.
Старик Випов явно вампирил по телефону. Я чувствовала, как он прямо по проводам откачивает у меня энергию. Как же я ненавижу этих жирных стариков! Ненавижу их «мудрые морщины», их хитрожопость, скупердяйство и желание отжать масло даже из деревяшки. И какого черта они всюду расселись и не хотят подыхать?
– Как отец-то? – спросила эта старая скотина. – Я понял, что он скоро возвращается?
Я что-то вежливо промычала в ответ.
– Видимо, жизнь снова налаживается, – сказал Випов со вздохом.
«Налаживается у него жизнь», – злобно подумала я.
Одной заботой у меня теперь стало меньше. Решился вопрос с университетом. Я честно отзвонила родителям в Париж и, выслушав охи и ахи матери о плохом здоровье отца, сухо проинформировала, что в университет поступила, сдав экзамены на одни пятерки.
Мать спросила, пользовалась ли я «красной кнопкой».
– Да, – сказала я, – кнопка оказалась крепкая и сработала без осечек.
Впереди было немного свободного времени. И можно было бы куда-нибудь слетать на собственном самолете. Но днем мне позвонила Илона и тревожным бабьим шепотом сообщила, что в неизвестном направлении исчез Ливеншталь. Илона паниковала редко. У нее был трезвый ум. И верная рука (друг индейцев). Значит, что-то случилось. А куда лететь без Ливеншталя? Это нереально. Никто не мог так идеально развлекать, как Славик. К тому же Славик умел управлять самолетами. Куда же подевался этот тип?
Я стала названивать Сципиону, чтобы выяснить что-нибудь о Славике, но все телефоны главы Агентства тоже молчали.
Офис Агентства стоял опечатанный. Зато у входной двери моего старинного дома, прямо на мокром асфальте лагерем расположился мальчик Федя и двое его подопечных индусов: Велусами и Сативати.
Федя поймал меня за фалды пальто, когда я, окрыленная своей мелкой победой в университете, выпорхнула из подъезда.
– Послушай… Юлия, – обратился ко мне студент, – ты ведь живешь одна в просторной квартире… помоги мне на несколько дней спрятать индусов. У меня буквально на днях, ну может, не на днях, но скоро, решится вопрос с телепрограммой. Это будет такой сокрушительный удар…
– А при чем тут я? – я оборвала его на полуслове. – Ты делаешь карьеру – делай. Но помогать тебе в этом никто не обязан. Сам заварил эту кашу – сам и расхлебывай. Я никого не могу селить в свою квартиру. Если хочешь знать – она под арестом. Мне разрешили немного пожить, но тихо, без криминала.
– Послушай, Юлия, – снова обратился Федя. – Давай по бартеру. Я могу договориться на телевизоре, чтобы тебе тоже дали передачу. Допустим, ты, учитывая твой опыт стриптизерши, могла бы вести реалити-шоу для недоразвитых, которые стремятся показать свои гениталии. Сейчас это модный, набирающий силу жанр. Скажем, ты открыла бы школу стриптиза в прямом эфире? (Блин, этот Федя так и не поверил, что Черная пантера – это другая женщина, не я.)
– Что за глупости ты говоришь, – я его остановила, но не слишком уверенно. Слова Феди сразу же запали мне в душу, если так можно назвать то пространство, которое располагалось непосредственно за бюстгальтером.
– Это не глупости, – зашептал Федя. – Надо брать быка за рога. Это наш шанс. Я зря, что ли, ползал неделю в грязи и рисковал жизнью? А ты… ты же умная, неужели тебе до тридцати лет трясти задницей в борделе? Лучше не самой трясти, а открыть школу для тех, кому за десять. Ну, условно говоря.
– Хорошо, – согласилась я как можно равнодушнее. – Индусов, конечно, жалко. Что им пропадать на улице? Передержи своих индусов где-нибудь до темноты. Ночью, когда сторожиха уйдет спать, я открою подъезд своим ключом и впущу их. Но смотри: если ты меня надуешь с телевизором, я сдам твоих индусов ментам, не задумываясь ни на секунду.
– Не надо крайностей, Юлия. Мы все – одно поколение, и должны выплывать из дерьма вместе. Иначе нас потопят.
Той же ночью Федя и индусы заселились в мою квартиру. Федя расположился спать в желтой гостиной, где раньше висела картина.
Сативати и Велусами создали себе постель на полу возле двери, ведущей на черную лестницу. Ближе к кухне.
…Утром позвонила Илона и сквозь пустую болтовню между делом два раза ввернула, будто прошлась матерком, озабоченный вопрос: «Не ведаю ли я, куда мог подеваться Ливеншталь, который не ночует дома уже неделю». Вопрос следовало читать так: «Не ночует ли у тебя, Джулия, мой дружок Ливеншталь? А если он у тебя ночует, то почему с вами не ночую я? Или я вам чужая?»
Но я ответила лаконично: «Сама его ищу».
Через два дня неожиданно, без предворяющего телефонного звонка, пришел китайский учитель Дун Дешин. Он казался не на шутку взволнованным. Рядом с ним покорно стояла Ли, с холщовой сумкой, в которой – я это знала – находилась деревянная кадушечка для распаривания ног, а также разные масла, щеточки и деревянные палочки для массажа.
В руках Дун Дешин держал букет цветов.
– Это вам, – сказал китайский учитель. – Я хочу вас поздравить с взятием первой ступени. Теперь вы на верном пути. Вы поступили в университет, и через пять лет вы станете дипломированным специалистом- китаистом. И вас возьмут на какую-нибудь хорошую работу в Чайна-таун.
Я впустила Дуна в квартиру, стараясь держать его в прихожей. Но запахи индийской кухни проникали всюду. И Дун нюхал воздух, одновременно соображая, что же происходит.
– Джулия, – начал он, нервно теребя лацкан своего синего пиджака. – Вы не могли бы оказать мне небольшую… вернее, гигантскую услугу?
– Какую?
– Понимаете… мне надо надежно спрятать эту девушку. Видите ли, в Чайна-тауне начался пересчет… То есть скоро истекает семь лунных месяцев по китайскому календарю, и в это время заканчивается срок
