улыбнулась. Полчаса спустя они разговаривали уже так, словно были знакомы сто лет. Правда, из-за громыхающей музыки пришлось перебраться в бар, где было потише. Потягивая коктейли, они болтали о том и о сем, перескакивая с темы на тему. Так Ник узнал, что Сана учится в городском универе, на третьем курсе факультета СПП (социальная педагогика и психология), что она любит розы, кошек и музыку «гранж»… В «Горизонталь» она попала тоже случайно – ее затащили сюда подружки-однокурсницы.
Ник смотрел на девушку, наметанным взглядом художника схватывая каждую черточку, и пытался понять, чем же привлекла она его внимание в самый первый момент, когда он ее увидел. Пожалуй, Сана была слишком непохожа на типичную посетительницу ночных клубов, чтобы не заметить ее. Она… она была как скромно оформленный томик Цветаевой на полке с детективами в мягких обложках, пестрыми и броскими снаружи, но пустыми внутри…
После клуба Ник проводил Сану, и они обменялись телефонами.
Потом они встречались практически каждый день. Ходили в кино, сидели в какой-нибудь кафешке или просто гуляли. Неделю или через две после знакомства Ник внезапно поймал себя на том, что ждет свиданий с ней, словно впервые влюбившийся мальчишка… Конечно, и до Саны у него были девчонки, но с Саной все было совсем не так, как с ними. Для нее неважно было содержимое его бумажника, ее интересы не сводились к модным шмоткам, фильмам с Джонни Деппом и тупой попсе. С Саной можно было просто
В конце концов, он был вынужден признаться самому себе, что жизни без Саны уже не представляет…
Несколько раз Ник приводил Сану к себе. С ее появлением непритязательное холостяцкое жилище вдруг обретало уют настоящего дома – словно по мановению волшебной палочки. Как кошка, она приносила этот уют и тепло везде, куда бы ни попадала. А в один из вечеров Сана осталась у Ника и на ночь… Они не пытались как-то назвать то, что связало их, даже не говорили об этом. Им просто было достаточно друг друга, а все остальное значения не имело.
Ник ждал Сану на их традиционном месте: на углу проспекта Свободы и улицы Строителей. Добрался он быстрее, чем рассчитывал; времени хватило еще и на то, чтобы сбегать к цветочному киоску неподалеку – купить розу для Саны. Бархатисто-алый цветок, казалось, светился в ранних сумерках зимнего города. Зажигались фонари, по улицам катились потоки машин, спешили по тротуарам пешеходы, а Ник терпеливо стоял и курил, то и дело поглядывая в сторону троллейбусной остановки, откуда должна была появиться Сана.
Но она появилась совсем с другой стороны. Ник издали заметил знакомую белую вязаную шапочку. Подбежав, девушка привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
– Привет, Ник!…
– Привет, котенок. А ты почему не троллейбусом?
– Троллейбуса долго не было, так я маршрутку поймала…
Ник осторожно достал из-под куртки спрятанную от мороза розу.
– Это тебе.
Глаза Саны восхищенно заблестели. Понюхав цветок, она поцеловала его еще раз.
– Ник, ты прелесть.
– Я знаю, – наигранно-серьезно сказал Ник, когда девушка взяла его под руку. – Так куда пойдем? Может, в кино?… Наша Юлька все уши прожужжала насчет новой серии «Властелина колец». Ты же знаешь, она на Толкине повернутая…
Сана тихо усмехнулась, но покачала головой.
– Давай просто погуляем, ладно?
Ник не возражал. Они не спеша шли вдоль витрин проспекта Свободы, льющих на тротуары холодный белый свет, и Сана рассказывала о своих делах в универе. Потом свернули на другую улицу, спустились на Набережную, к реке. В темной воде отражалось мутное красноватое небо большого города, маслянисто поблескивали россыпи огней на другом берегу. Порывистый пронизывающий ветер гнал тяжелые покатые волны. Сана крепче прижалась к плечу Ника.
– Замерзла?
– Угу… Немножко.
– Эх ты, мерзлячка… – Ник поднес ее руки ко рту, подышал, согревая. – Ладно, пошли куда-нибудь к теплу. Тут неподалеку новый ресторан открылся, кстати. Зайдем?…
Новооткрытый ресторанчик под декадентским названием «Парадиз» оказался местечком нешумным и уютным. Небольшой зал был оформлен под погребок в стиле века этак девятнадцатого. Нарочито грубая каменная кладка стен, камин, кованые светильники, стилизованные «под старину»… Ненавязчивый звуковой фон создавал молодой бородатый парень, игравший на гитаре. Одним словом – эклектика.
Из дюжины столиков была занята едва ли половина. Нику и Сане достался свободный столик в глубине зала. Пробежав глазами меню, Ник заказал вино, салат из крабовых палочек (он знал, что Сана его просто обожает) и еще кое-что по мелочи. Как только официантка отошла, Сана, украдкой присматривавшаяся к публике, наклонилась через столик и шепнула:
– Ник, зря мы сюда пришли…
Он удивленно приподнял бровь.
– Почему это?
– В свитере и джинсах я чувствую себя здесь как пугало…
Ник едва не расхохотался.
– Не бери в голову. Ты всегда и везде выглядишь здорово, у поверь мне… Даже в джинсах и свитере. Все эти мелкие бандиты и бизнесмены средней руки наряжают своих жен и любовниц в дорогие тряпки, цепляют на них золото и бриллианты только для того, чтобы никто не заметил, что за этим мишурным блеском нет ничего, одна пустота…
– Тоже скажешь, – Сана смущенно фыркнула, но было заметно, что комплимент пришелся ей по душе, и она почувствовала себя увереннее.
Принесли заказ. Вино оказалось недурственное, готовили в «Парадизе» тоже неплохо. Благодаря теплу и нескольким глоткам вина на щеках Саны проступил румянец, от ее недавней скованности не осталось и следа.
– Как хорошо здесь… – мечтательно проговорила она, поставив локти на краешек стола и положив подбородок на переплетенные пальцы. Вздохнула. – Даже домой не хочется. Опять будут крики, упреки, допросы с пристрастием… где была, да с кем, да почему так поздно… Достало все это, Ник…
– Я тебе давно говорил – переезжай ко мне, будем жить вместе. Ты уже не маленькая девочка… вправе сама принимать решения. Подумай, Сан…
Девушка молчала, опустив глаза, потом медленно покачала головой.
– Нет, Ник, не сейчас… Ты же знаешь мою мать. Закатит истерику, устроит вообще Бог знает что… а у нее больное сердце, ей нервничать нельзя. Господи, скорей бы закончить универ, устроиться на работу!…
Ник открыл было рот, но девушка, предугадав, что он скажет, накрыла его руку своей узкой ладошкой. Улыбнулась сквозь блеснувшие в глазах слезы.
– Давай не будем сегодня об этом, ладно?…
Постепенно она снова повеселела. Рассказанные Ником анекдоты даже вызвали у нее смех. Они пили вино и болтали о разных пустяках. Потом Сана спохватилась, глянув на часики, погрустнела и сказала, что ей пора возвращаться домой.
– Спасибо за вечер, Ник, – сказала она, когда такси остановилось у ее дома и они вышли из машины.
– Пустяки, котенок…
Сана приподнялась на цыпочки, чтобы обнять его. Ник коснулся губами ее волос, на секунду закрыл глаза, вдыхая аромат духов, – и явственно услышал бесплотный нечеловеческий голос.
– Что с тобой? – с тревогой спросила Сана, почувствовав, как он напрягся.
– Н-ничего… Ерунда. – Ник мотнул головой, прогоняя наваждение.
– Так я пойду?…
– Иди. Мать, наверное, уже нервничает. Увидимся завтра.
Девушка отступила на шаг, все еще встревоженно глядя на него, потом легко взбежала по ступенькам крыльца, махнула на прощание рукой и скрылась в подъезде. Гулко хлопнула дверь.
Когда Ник вернулся к себе, было уже за полночь. Разделся; долго, тщательно мыл руки, умылся. Выпрямившись, всмотрелся в свое отражение в зеркале над умывальником.
Ник вытерся полотенцем и прошел на кухню. Руки автоматически, будто сами по себе доставали шуршащий пакет с кофе, разжигали плиту, наливали в джезву воду, ставили на огонь… голова же была занята другим.
Что-то изменилось в его жизни. Сдвинулось в иную плоскость. И понять, в какой момент произошел этот сдвиг, значило понять его причину. Так когда все началось, когда?…
– Бред! – Ник выпалил это вслух, и севший вдруг голос прозвучал в тишине пустой квартиры как чужой. Каким образом какая-то там картина может повлиять на… Или так сходят с ума?
Кофе уже не хотелось. Ник ушел в комнату, лег на продавленный диван, не раздеваясь и не зажигая света. Уставился в потолок в отсветах фар проезжающих под окном машин. Мысли вначале неслись беспорядочным сумбурным потоком, но напряжение, натянувшее нервы, мало-помалу сходило на нет, мысли уже не неслись вскачь – текли, ползли, сплетаясь, словно змеи… Ник сам не заметил, как забылся сном.
Проснулся – будто его толкнули в плечо, с твердой уверенностью: что-то случилось.
Ник открыл глаза. Видение исчезло, но его прошибла волна холодного пота. Сев, он сжал руками голову. Господи, неужели вот так начинается безумие?!. Блуждающий взгляд упал на телефон, и мысль пронзила, как раскаленная игла:
Ник бросился к телефону, едва не опрокинул его на пол, пока набирал номер. Гудки. Сейчас он был согласен, чтобы к телефону подошел кто угодно, – пусть даже деспотичная мать Саны, – лишь бы не эти размеренные гудки, лишь бы не нарастающая уверенность, что несчастье произошло именно с Саной…
Оставив телефон в покое, Ник бросился прочь из квартиры, на ходу натягивая куртку. Холодный воздух обжег горло, когда он выбежал из подъезда – за ночь город засыпало снегом и заметно похолодало.
…Выскочив из троллейбуса, едва успела раздвинуться дверь-гармошка, Ник побежал к видневшейся за деревьями знакомой панельной девятиэтажке, в которой жила Сана. Двор, измененный снежным покровом до неузнаваемости. Третий подъезд. За спиной бухнула захлопнутая тугой пружиной дверь. Лифт, как всегда, был занят, и Ник бросился вверх по
