– А ушли в двенадцать тридцать?
– Чуть раньше.
– Встретили кого-нибудь из знакомых?
– Нет.
– Никого, кто бы мог вас опознать, а?
– Нет. Если только… Не знаю. Я сидел у стойки бара, возможно, бармен меня и запомнил. Я на самом деле не могу сказать с уверенностью.
– Но вы лично с барменом не знакомы, так?
– Нет, не знаком.
– В котором часу вы вернулись домой, доктор Парчейз?
– Думаю, примерно без двадцати час.
– Когда подъехали, не заметили ничего необычного?
– Нет, ничего.
– Кого-нибудь видели на улице?
– Никого.
– Свет горел?
– Да.
– Это было в порядке вещей?
– Морин всегда оставляет свет включенным, когда меня нет дома.
– Как вы вошли в дом, доктор Парчейз? Через входную дверь?
– Нет. Я поставил машину в гараж и прошел к боковой двери. К двери на кухню.
– Дверь была заперта?
– Да.
– У вас свой ключ от нее?
– Да.
– Вы играете в покер каждое воскресенье?
– Каждое второе воскресенье.
– Это установившийся порядок, да?
– Да, более или менее. Иногда бывает, что игру приходится отменять, потому что не собирается достаточно игроков.
– Каждый раз играют одни и те же?
– Да, состав постоянный. Но если кто-нибудь из нас не может, есть список запасных игроков…
– Если вы не против, я бы хотел узнать имена и телефоны игроков прямо сейчас, – сказал Юренберг.
В тот момент, когда звонил Юренберг, молодой врач с санитаром выносили тело Морин, покрытое клеенкой. Через край носилок свешивалась кисть левой руки. На ладони и пальцах были глубокие порезы, безымянный палец рассечен почти до кости. Следом двое патрульных несли другие носилки. Дочерям Джейми было соответственно шесть и четыре года от роду. В последний раз я видел их живыми недели две назад, когда Джейми пригласил нас всем семейством искупаться у него в бассейне. Малышка Эмили, которой было шесть лет, купаясь, поведала мне о том, что у ее приятеля на зубах скобки. Она поинтересовалась моим мнением по поводу скобок. Ничего страшного, ответил я, со временем снимут. Она, казалось, не поверила…
Прежде чем поднять трубку телефона, Юренберг обернул ладонь носовым платком, и только потом тупым концом карандаша набрал номер. Мне показалось это излишним, но, наверное, он знал, что делает. Он произнес в трубку:
– Мистер Крамер? С вами говорит детектив Юренберг из полицейского управления Калузы. Извините, что беспокою вас в такое время…
Двое патрульных тащили третьи носилки. Молодой врач и санитар «скорой помощи» направлялись обратно в спальню. Увидев носилки, они резко остановились. Врач выглядел раздраженным. Он покачал головой и снова вышел на улицу. Санитар спросил:
– Чем-нибудь помочь? – а патрульный, который шел первым, ответил:
– Нет, сами справимся…
Юренберг сказал по телефону:
– Я хотел спросить, сэр, был ли сегодня вечером у вас доктор Джейми Парчейз? Угу. Что ж, большое спасибо, сэр, я очень признателен. Благодарю вас, сэр, – повторил он и опустил трубку на рычаг, а носовой платок сунул обратно в карман. – Что ж, прекрасно, – обратился он к Джейми. – Доктор Парчейз, вы должны извинить меня за подобную проверку, но когда расследуется убийство, мы обязаны проверять все досконально. Полагаю, вы не собираетесь оставаться здесь на ночь?
– Такое и в голову не придет, – ответил Джейми.
