— Нет.
— Не приходил.
— А ночью филин прилетает. Если не спишь.
— Павлик, это моя ложка, отдай!
— Ну, быстро, чтобы всё съели — и умываться!
— Уже три часа. А вдруг он заблудился?
— Елизавета Елизаровна, ну где тут можно заблудиться! Три сосны, да три берёзы, да луг до самой реки — всё видео… Паршивец!
— Боже мой, как же я забыла про реку! А вдруг он упадёт в воду?!
— Пойдёмте сходим к реке. Там паром, люди, спросим… Вот паршивец!
— Я с ума сойду!
— Вы давно здесь?
— Давно, дамочки, давно. Некому ездить — в поле работают. Работа есть работа.
— А мальчика не видели тут?
— Рыбу ловил тут какой-то.
— Да нет, маленького, шесть лет.
— А кто его знает!
— Ну, а… скажите, умоляю вас… тут… никто… не утонул?
— Как же, утонул.
— Что?!
— Когда?
— Да вот когда я ещё пацаном был, в тридцать восьмом году, что ли… Мужик один утопился, вроде как тронутый.
— Зачем же вы так испугали нас?
— Алло!
— Дежурный слушает.
— Это пореченская милиция?
— Да.
— У нас пропал ребёнок.
— Что?
— Ребёнок.
— Какой ребёнок? Откуда вы звоните?
— Это детский сад льнокомбината.
— Попрошу подробнее! В котором часу? Приметы?
— А он не… Мы боимся, что утонул.
— Нет, сегодня несчастных случаев на воде не зарегистрировано. Так, я вас слушаю.
— Мария Васильевна, вы. Говорите вы, я не могу, я с ума сойду!..
— Ну, что они сказали?
— Сказали, будут искать, позвонят… Вот паршивец!
— Кто? Милиционер?
— Да при чём здесь милиционер! Милиционер очень вежливый.
— Кого же вы ругаете?
— Харитонова ругаю. И оставила-то всего на один час. Не разорваться же мне! Дуся обещала присмотреть. Она и заходила к нему. А потом обедом занялась. Запереть надо было его!
— Мария Васильевна, а что, если…
— Что?
— Что, если он вздумал домой?
— Да с чего бы это? Парень с трёх лет в саду. Никогда ему ничего такого в голову не приходило.
— Может быть, позвоним родителям?
— Так они же на работе.
— На льнокомбинат позвоним.
— Да зачем это? Мать треногу поднимет. А он, может, сейчас явится.
— Вы думаете? Вы думаете?
— Я пойду погляжу ребят. Вроде спят все. И в изолятор ещё схожу.
— Это кто там не спит? Павлик?
— Мария Васильевна, а Ростик нашелся?
— Он не терялся. Спи, Павлик.
— Мария Васильевна, а где он?
— В изоляторе. Спи.
— А его скоро в группу переведут?
— Не мешай ребятам, Павлик, спи.
— Сплю.
Глава шестая
ЛЕЙТЕНАНТ ГРОШЕВ
— Ну что, ласковый, хозяина потерял?
Лейтенант Грошев погладил Кешу по голове.
— Я смотрю, что ты всё от забора к забору бегаешь. Ищешь кого?
Кеша поглядел на него недоверчиво и побоялся ответить: поймёт или не поймёт, неизвестно ещё.
— Ты здоров? Нос прохладный. Значит, здоров. Вроде бы ты расстроен чем-то, а? Зовут-то тебя как?
— Кеша, — решился ответить Кеша.
— Кеша? Хорошо тебя назвали.
Кеша поднял глаза на лейтенанта Грошева. Потом Кешин хвост качнулся и быстро-быстро замелькал в воздухе. И наконец весь Кеша — от хвоста до кончика чёрного влажного носа — наполнился радостью. Понимает! Кешины слова не кажутся ему пустым, бессмысленным лаем.
— А я в милиции работаю. Я — лейтенант Грошев, — назвал себя Кешин собеседник. — А ты где живёшь?
Ну где может жить бездомная собака, которая то к дело переходит от надежды и отчаянию? И Кеша, испытывая полное доверие к лейтенанту Грошеву, как, например, к Глебу или Ростику, рассказал ему свою короткую собачью жизнь.
— Потерялся, говоришь?
— Потерялся, — подтвердил Кеша. — Надо его найти. Он без меня обязательно заблудится. Ростик — он дороги сам не знает.
— Да… — задумался лейтенант. — Ну, вот что, ласковый, тут я с одним заявлением разберусь, мой этот участок теперь, понимаешь? Словом, работу кончим, тогда и приятеля твоего поищем. Может, к дедушке Колдырю сходить? У него вечно ребятня толкается, точно там не смолокурня, а пасека.
Кеша не успел спросить, что это — смолокурня или пасека. Откуда-то издалека раздался крик, слов нельзя было разобрать, но было ясно, что это крик какой-то неприятный.
