Ребята быстро выучили песенку про ослика. А потом Степан Степанович рассказал им, что у него есть сын и что его сын — лётчик, он воюет с фашистами и с фронта прислал Степану Степановичу песню, которую любят петь лётчики. Это была взрослая, серьёзная песня. Но Степан Степанович спел её ребятам, и они запомнили припев и подпевали:
А вечером, когда все легли спать и тётя Нюра вышла из комнаты, был такой разговор.
— Тамара, а Тамара… — шептал Валя. — Это что — сокол?
— Птица такая.
— Тамара, а про какой же тогда самолёт мы пели? Ведь про него поют, что он сокол, а как это — самолёт и сокол?
— Наверно, такой волшебный самолёт, — шепчет в ответ Тамара. — Как птица. У него белые железные крылья.
— И он ими машет, да?
— Машет. И на них красные звёзды.
— И он убьёт всех фашистов?
— Убьёт. И тогда приедет моя мама.
— И моя?
— И твоя…
Степан Степанович стал приходить к ребятам часто. Ребята полюбили его. Им всё правилось в старом учителе: и как тихо и мягко он разговаривает, и как красиво поёт, и как прямо и ровно ходит — как военный. Только маленький Вала никак не мог выговорить его имени и отчества правильно. У него получалось что-то вроде «Сметан Сметаныч». Ребята так и стали звать своего учителя — Сметан Сметаныч. За глаза, конечно. А то ещё обидится. Они ведь ив со зла, а просто передразнивают Валю.
Репертуар
Однажды, когда Сметан Сметаныч пришел на урок, с ним вместе появилось непонятное слово: «репертуар».
— Нужен же репертуар, — говорил он тёте Нюре и Вере Александровне. — Помилуйте, как же так — просто взять и выступать?
Потом на урок прибежала Олеся и тоже говорила: «Репертуар, репертуар».
Ребята толком ничего не поняли. Но с этого урока стали не просто все хором петь песни, но каждый ещё дополнительно разучивал свою песенку или стишок.
Инночка-красавица выходила на середину коридора и объявляла:
— Моцарт. «Колыбельная». — И начинала петь тоненько-тоненько:
Спи, моя радость, усни…
Валя тоже выходил на середину. Он читал стихи. У него получалось так:
Взяй баясик
Каяндасик.
То есть «взял барашек карандашик». Смешно, конечно, но над ним не смеялись. Хвалили даже. Валя ведь маленький.
А Тамара танцевала под музыку.
Когда Степан Степанович играл что-нибудь красивое и медленное, ей так и хотелось медленно поднимать руки и кружиться. Олеся как-то случайно увидела, как Тамара в уголке, в коридоре, кружится и приседает.
— Степан Степанович, — сказала она, — а Тамара-то у нас настоящая балерина. Не поставить ли нам ещё и балетный номер?
— Превосходная мысль, — обрадовался он. — Она будет танцевать «Сентиментальный вальс». Неплохо, а?
И он заиграл красивую музыку, а Олеся показывала, что надо делать, и Тамара плавно поднимала руки, и ходила по кругу на цыпочках, и у неё было очень радостно на душе.
Госпиталь
Скоро выяснилось, что «репертуар» — это всё вместе: и песня лётчиков, и Инночкин Моцарт, и «Баясик», и Тамарин вальс, и всё-всё, что ребята выучили со Сметан Сметанычем. А учили они это всё не просто так, а потому что их пригласили в гости раненые из госпиталя; а чтобы раненым было интересно, ребята и приготовили «репертуар».
Олеся сшила Тамаре белое платьице из марли с коротенькой юбочкой и множеством оборок. Это называлось «пачка». Всем ребятам починили ботинка.
И вот наконец Вера Александровна пришла и сказала:
— Завтра едем.
Утром после завтрака в телегу запрягли Мишку. На дно телеги положили сено и байковые одеяла. Взяли с собой хлеб. Тётя Нюра сказала:
— Мало ли что…
И ещё взяли с собой горшок — тоже «мало ли что». И ещё два бидона е водой.
Потом нарядились. Потом пришёл Степан Степанович. И Вера Александровна. И Олеся. И все поехали. Мишка шел медленно. Его погоняли, но он всё равно шёл медленно, потому что ему было тяжело. Все нервничали и боялись опоздать.
Потом у Мишки порвался какой-то чересседельник.
Потом Тамара захотела пить, и все захотели пить, и тётя Нюра всех поила и ругалась.
Наконец проехали большое поле и въехали в город и так затряслись по булыжной мостовой, что языки во рту задрыгали и заныло в животе. Свернули на ту улицу, где был госпиталь. У ворот их дожидалась тётенька. Она была в белом халате, а из-под халата выглядывала военная гимнастёрка. Она кинулась навстречу и закричала:
— Ну что же вы, ну где же вы? Раненые ждут. Обед уже скоро. Ну, скорее, скорее…
Вошли в госпиталь. Там пахло свежей масляной краской, варёной капустой и каким-то знакомым-
