— Ну, что опять?
— Мы еще не пожали руки, в знак примирения, — мило улыбаюсь.
Кольт внимательно смотрит на протянутую руку. Ищет подвох и…не находит его. Парень не замечает, что я плету заклинание. Он протягивает руку, и…моя гордость вновь растет до небес. Месть свершилась, справедливость восторжествовала!
— Ты чего? — обиделся Кольт, потирая руку.
— Теперь мы квиты, — улыбаюсь и отступаю.
Кольт заходит в комнату и садится на свою кровать. Рука у него все еще болит. Если честно, у меня тоже. В первый раз применил заклинание тока и мне тоже перепало.
— Ну, ладно, прости, я погорячился, — спокойно отвечаю ему. В ответ тишина-а-а.
— Ну, правда, Кольт, я больше так не буду. Молчит.
— Я клянусь, что не буду так делать, — выдерживаю паузу, — но если сам напросишься, я за себя не отвечаю.
— Ну, вот, — бубнит парень, — и здесь отвертелся. Не буду, если то…, если это…, — парадирует мой тон и голос, надо заметить, очень правдоподобно.
— Мир?
Кольт смотрит некоторое время мне в глаза. Брови сдвинуты, губы сжаты, можно сделать из этого вывод, что парень думает.
— А куда я денусь? Ладно.
После обеда (Кольт, наконец, успокоился и перестал дуться) мы пошли тренироваться. У него имелась пара мечей (это подарок от родителей на восемнадцатилетние), рукоять была удобная, но не для моей руки, лезвие длинной сантиметров шестьдесят.
Как сказал Кольт, на парных клинках он дерется выше всяких похвал, но в драке с одним клинком у него есть проблемы. Взяв один из мечей, согласно кивнул. И начался бой.
Спустя минут десять, я определил слабые места Кольта. У меня было преимущество, я-то учился сражаться как раз с одним клинком.
На парах у Пэйна, мы упражнялись на парном оружии. Хотелось бы и мне, чтоб родители на совершеннолетие подарили что-нибудь подобное.
Я получил несколько незначительных парезов, только успевая от них ускользать. Хотя Кольта я тоже зацепил и не однократно. Сражаться без страховки мы не боялись, тут хорошие магические врачи, залечат любые раны (зато, если простудишься, придется лечиться традиционными методами).
Через час мы уже плелись по лестнице, приближаясь к нашей башне. Тяжело дыша, я ворвался в комнату, и…О Чудо! Что я вижу?!
Возле кровати стояли мои вещи, в которых ясно выделялась моя любимая гитара. У окна стояла фигура, облаченная в черное — это Себастьян.
— Как же я по тебе соскучился!
С этим криком Себастьян повернулся (думаю, ему показалось, что я брошусь сейчас его обнимать). Быстро пройдясь по комнате к своим вещам, вытащил из чехла гитару и принялся обнимать ее.
— Любимая моя, — поглаживая ее, пролепетал я, — почти два месяца не виделись. Посмотрел на Себастьяна, тот с кислым выражением лица наблюдает за мной.
— Здравствуй, Себастьян, — улыбаюсь, но затем снова отдаю все свое внимание гитаре.
В памяти появились картины. Мне тогда исполнялось пятнадцать лет, родители отвели меня в музыкальный магазин. Я занимался пением и играл на гитаре, но тогда ее у меня не было. В магазине я увидел ЕЕ. Можете смеяться, но это любовь с первого взгляда. Темно-зеленая, изящная, шестиструнная гитара. Я помню, как подошел к ней, провел по струнам и влюбился. Возможно, для всех она звучала, как и все остальные гитары, но мне она показалась особенной.
— Добрый день, господин Сиэль.
— С чем пожаловал? Наконец оставляю гитару в покое.
— Родители попросили передать вам некоторые вещи.
— Хм, неплохо, — оглядываю два чемодана, — а ты как здесь оказался, насколько я знаю, здесь не все могут находиться.
— Настоящий дворецкий семьи Ларк может все, — Себастьян улыбнулся.
— Ну, давай без шуток.
— Дворецким и доверенным лицам можно проходить на территорию университета. Интересно, интересно.
— А ты доверенное лицо, значит, — утвердительно киваю сам себе.
— Вообще-то, я дворецкий.
— Так, что мне передали родители?
— Ну, вы посмотрите, — улыбнулся Себастьян.
Открыв один чемодан, обнаружил одежду. Во втором же чемодане, на самом верху оказались мои плакаты.
— Я вижу, — Себастьян оглядел мою комнату, — эта комната не такая как у вас дома, — улыбаясь, добавил он, — она тоже должна уязвлять мои эстетические чувства.
Среди плакатов оказались именно те, которые были развешаны у меня в комнате.
— О, я взял на себя ответственность, и убрался в вашей комнате.
— Ты снял эти плакаты? Себастьян кивнул. Ну, что же, я развешу их над кроватью.
— Родители очень волнуются за вас, господин Сиэль.
— Это с чего же? — я продолжал вести раскопки в чемодане.
— Вы и вправду собираетесь участвовать в «Мире иллюзий»?
— Собираюсь.
На самом дне я обнаружил книги. Вытаскивая одну за другой. Десять книг, и все мои самые любимые.
— Ты знаешь, какие я люблю книги? — сощурил глаза.
— Просто из всех книг эти самые потрепанные. Значит, вы читали их чаще.
— Ну, и хитрый ты человек, Себастьян, — улыбаюсь.
— Ну, если речь пошла об этом, то я не совсем человек. Так, нечему удивляться. Я ожидал чего-то подобного.
— Ну, и кто тогда?
— Фея домашнего очага.
Как такое возможно? Себастьян — фея домашнего очага. Мне смеяться или же переспросить?
— Повтори-ка.
— Вы все прекрасно слышали. Сгибаюсь пополам от дикого хохота. Да, я все прекрасно слышал!
— Вы представляли их себе по-другому?
— Я думал, это маленькие, вечно ворчащие, полненькие дамочки.
— Все так думают.
Я осмотрел Себастьяна. За всю мою жизнь Себастьян ни капельки не изменился, даже волосы не росли, и щетину я ни разу не видел.
— И сколько ты у нас служишь?
— Довольно долго.
— А конкретней?
— Больше двухсот лет. Я немного удивился, совсем чуть-чуть.
— Родители передали вам зимнюю одежду, — решил заполнить паузу Себастьян, — а мне уже пора.
— Передай родителям большой привет, — на прощание говорю дворецкому, — и спасибо, Себастьян.
— За что же? — щурит глаза.
— За все что было, — улыбаюсь, — и за все что будет.
Себастьян вышел из комнаты. Возможно, стоило бы его проводить, но мне кажется, ему прекрасно известно, где тут выход.
Мой взгляд снова упал на гитару. Я прошелся взглядом по ее фигуре, напоминающую девушку. Вот именно, гитара как девушка, с ней тоже надо разговаривать, бережно обращаться и нежно трогать. Она в первую очередь приглянулась мне цветом. Темно-зеленый цвет, отливающий синим на свету.
Я сел на кровати, пристроил гитару у себя на коленях. Медиатор оказался в чехле. Я провел по струнам. Идеальный звук, ничего лишнего.
Я смотрел на гитару, а руки сами играли что-то знакомое. Но думал я совсем о другом. Через минуту аккуратно положив ее на место, вылетел из комнаты. Вскоре я оказался у двери комнаты Амелин. Так, я вроде бы решился, но все равно меня что-то останавливает.
Рука поднялась, сложилась в кулак и постучала. Послышались шаги и дверь открылась. Передо мной стояла Амелин. Не накрашенная, в домашней одежде (штаны и… хм топик), такая, как есть.
— Привет, — улыбаюсь.
— Здравствуй, — Амелин выходит из комнаты и закрывает дверь, — если ты за мантией, то она готова.
— И за ней тоже, — смущаюсь, — я хотел тебя пригласить погулять в парке у замка. Амелин улыбнулась.
— С радостью.
— Ну, тогда давай через час я за тобой зайду, — собираюсь уходить.
— Подожди, — Амелин хватает меня за рукав, — а мантия?
— Ах да, точно.
Через минуту бегу к своей комнате, мантия висит на плече. Забегаю в комнату и падаю на кровать.
Амелин…Никогда я такого не чувствовал. Хоть раньше мне и нравились девушки, но Амелин другая. Она мне интересна, меня волнует ее мнение, мне нравиться наблюдать за ней, мне нравиться взгляд ее зелено-серых глаз.
На прогулку я решил одеться теплее. Это в замке тепло, а в парке будет холодно. Я надел темные джинсы, теплую кофту, на ноги — черные кроссовки, а черное пальто завершило мое облачение. Так, шарф бы не забыть и перчатки. Натянув шарф, принялся искать перчатки в чемодане. Найдя их, отправился к Амелин.
В назначенное время я вновь стоял перед дверью ее комнаты. Снова постучался, шаги и дверь открылась. Амелин тоже была готова. Волосы собраны в хвост, глаза немного подведены зеленым, из-за чего стали выглядеть ярче. Черное пальто, шарф через плечо и высокие черные ботфорты. Как же ей идет черный цвет, очень подчеркивает ее шоколадный цвет кожи.
