Стрелка.
Собаки приветствовали смотрителя радостным повизгиванием.
— Тут у них, как бы, квартира четвероногая. Любят они тут торчать. Пока старик жив был, у него тут лаборатория была. Эти псины тогда уже повадились здесь время проводить. Старик им тут и кормушки организовал — вон, у стены. Я им туда раз в неделю корма засыпаю по самое не балуйся. На неделю хватает. Они-то сюда залазиют беспрепятственно, через какие-то свои ходы-норы…
На стене возле кормушек засветился вдруг электрический плафон с изображением вопросительного знака.
— А это что? — спросил Владик.
— А бог его ведает. Я ж говорю, у старика тут лаборатория была. Он тут и интеллекты свои искусные сочинял, и паяльник паял, и прочий технический досуг… Вот она, кормушечка наша! Тоже, заметь, не мясорубка-гидроэпилятор какой, а старая добрая вещь с одним единственным назначением — собачек кормить.
— А что это за кнопки?
Возле одной из кормушек располагалась большая зеленая кнопка с надписью «YES». Возле другой — красная, с надписью «NO».
— А это изобретение хитроумного. Старик для собачек сделал, чтоб они себе корм порциями брали, а не разбрасывали сразу кучей по полу.
Как раз в этот момент Пират подскочил к красной кнопке и ударил по ней лапой. Из закрепленного на стене контейнера высыпалась порция корма.
А плафон с вопросительным знаком погас. Но через полминуты снова загорелся.
Владик нажал на зеленую кнопку «YES». Плафон погас. Забавные были игры у прежнего смотрителя. Получалось, что собаки здесь постоянно генерировали некую случайную последовательность ответов «да» и «нет»… От кнопок тянулись провода, они шли в некое, явно самодельное, электронное устройство. А оттуда, в свою очередь кабель шел в… Что это? Боже, да это ж интернет-модем! Так ведь это же… Боже… Так вот он какой — «искусственный интеллект попроще» — о котором говорил прежний смотритель!
— Что, Илья Григорьевич, значит, говорите, у этой кормушки только одна функция?
— Ну не две же! — хмыкнул смотритель.
— Две, Илья Григорьич. Две. Она еще нашим президентом работает.
Смотритель хохотнул и покрутил пальцем у виска.
— Странное дело, студент! Вроде бы, по башке сегодня — я получил. А чушь несусветного — ты порешь! Ладно, посиди пока, а я за кормом схожу. А то тут в одной много, а в другой уже мало. А старик мне строго-настрого завещал кормушки равномерно наполнять!
Человеческие люди
Голос мужика, который, войдя в вагон, затянул свою обычную телегу, проникал в сонное утреннее сознание не глубже, чем стандартная фраза из динамиков: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — Парк культуры». И то, и другое обращение к пассажирам стали для Виктора неотъемлемыми звуковыми атрибутами станции Киевская кольцевой линии метро.
На мужика Виктор давно уже перестал обращать внимание. А первый месяц, как устроился на работу и стал ездить утром по кольцу, все удивлялся — как же так? Сидел Виктор обычно в первом вагоне, и почти каждый раз, чаще — на Киевской, реже — на Парке культуры, в вагон заходил мужчина в драной синей телогрейке и работал номер в классическом разговорном жанре: «граждане-пассажиры-извините-что-я-к- вам-обращаюсь». Наблюдая этого персонажа, практически, ежедневно, Виктор стал думать, что, может, мужик и вправду отрабатывает номер. В смысле — актер, готовится к исполнению роли. Серьезно подходит к делу. Или просто тренинг какой-нибудь по психологическому раскрепощению личности. Ну не может же быть у настоящего профессионального попрошайки такого несерьезного подхода к работе — каждый день, неделю за неделей, в одно и то же время в одном и том же месте объявлять, что вчера у него украли деньги и билет на поезд! Пассажиры-то ведь тоже, в большинстве своем, одни и те же тут ездят. Они уж знают этого «пострадавшего», как облупленного. А он им каждый раз: «Сам я из Харькова, был здесь в командировке. Вчера я собирался уезжать домой, но по дороге на Киевский вокзал на меня напали, ударили по голове, и пока я был без сознания, с меня сняли плащ, в карманах которого были деньги, билеты…» И так далее. Словом: «Помогите, если есть у вас возможность». В конце концов, Виктор решил, что попрошайки московского метро просто вовсе уж обнаглели и совершенно перестали заботиться хотя бы об элементарной культуре обслуживания обираемых лохов. В офис Виктор начал ездить с конца апреля, сейчас уже начинался сентябрь, а «командировочный из Харькова» на станции Киевская все так же регулярно наносил визиты в первый вагон.
На выходе из метро утренний сентябрьский холодок прибавил немного бодрости. Но спать все равно хотелось. А ведь сегодня, если все сложится… Сегодня вечером предстояла встреча с Леной. И Лена знала, что родители у Вити на даче, и, в общем-то, все, по идее, шло к тому, что спать придется не очень много.
— Широко шагает молодой эксперт!
Виктор обернулся. Сзади во весь рот улыбался Степан:
— Я вас категорически приветствую, господин Матвеев!
— Привет, — ответил Виктор, пожав протянутую руку. (Как там было сказано у Кнышева? «Чувство, возникающее при приближении доброго, но глупого человека.»)
Рабочий день начался.
И закончился в восемнадцать ноль-ноль. С Леной договорились встречаться в полвосьмого у метро Третьяковская. Время девать Виктору было, в общем-то, некуда, и он решил для начала, пользуясь хорошей погодой, пройтись до места встречи пешочком, по Пятницкой. А там видно будет. Может, в «Макдональдс» заглянуть, а то — просто побродить по переулкам. Ужасно любил Виктор это дело — погулять по старым переулочкам центра. Старины, правда, осталось маловато. Нет, ну, конечно, особняки-то прошлых веков стоят, красуются, весь центр в этих особняках, все отреставрировано, везде офисы, банки, и это очень красиво, и все такое, но… Но не это любил Виктор в старом центре. А любил он свернуть в какую-нибудь арку между двумя помпезными фасадами, пройти подворотней, со стенами, исписанными граффити, оказаться во внутреннем дворике и обнаружить там вдруг часть стены, нетронутой еще рукой реставратора. Полуразрушенной, кирпичной, а то даже еще и бревенчатой. И что-то таинственное, сказочное поднималось тогда в душе, и, казалось, что всплывают какие-то смутные воспоминания. И хотелось тогда задержаться в этом дворе, постоять, подождать, потому что чувствовалось: тогда обязательно что-нибудь произойдет. Что-нибудь интересное. Вот сейчас выйдет из этого старого подъезда странный человек, подойдет, задаст какой-нибудь странный вопрос. И потом такое начнется! А когда обнаруживалось, что вот в этой пристройке располагается клуб, а вот в этом подвале — выставка авангардных художников, так сразу и хотелось все бросить и немедленно зайти, потому что ясно было: вот оно, интересное и мистическое — сейчас вот именно там и поджидает. И надо бы все бросить и зайти… Но обычно всякий раз выходило, что именно сейчас, конкретно, зайти никакой возможности нет, а вот уж в другой раз — непременно! Ну и, понятное дело, этот другой раз так и оставался всегда другим разом. Да, наверное, оно и к лучшему. По крайней мере, сказка жила в мечтах. А не поленись как-нибудь, да зайди на эту выставку авангардистов? Пожалуй, мягко говоря, одной сказкой тут же станет меньше!
Теперь же настроение было не особенно-то и сказочное. Другие интересы занимали мысли Виктора в этот вечер. Вот, пожалуй, бутылочка хорошего красного вина не помешает им с Леной сегодня. Даже две бутылочки им не помешают. Сначала не помешает первая, а позже — вторая. Немного ломает, конечно, тащить это добро домой из центра, но ведь не факт, что дома, на Беговой, в ближайших магазинах быстро найдется достойное вино. Не факт. А таскаться по магазинам с Еленой… Зато здесь на Пятницкой отличный имеется винный магазинчик. Прямо на углу. И ассортимент всегда на уровне. Пройдя подземным переходом под Садовым кольцом, Виктор вышел на Пятницкую, к угловому дому. Но тут его ожидало разочарование. Винный оказался закрыт на ремонт. Ладно, нет худа без добра. Не придется, значит, с бутылками из центра к
