палестинах. Раз уж российские власти нам так любезно это разрешили. Пройдем по Черному морю. Зайдем в Азовское. Поднимемся по Дону… По Дону-то мы ходили всего лишь раз. И давненько. Незадолго до Первой Мировой. Да, году, кажется, в тысяча девятьсот двенадцатом. Зашли в него из Северного моря и прогулялись от Абердина до Кинтора… Это был тот Дон, что в Шотландии. А из вашего Дона мы по каналу доберемся до Волги, а оттуда — в Каспий. Где-то в первых числах октября, думаю, зайдем в Баку. Вот такие ближайшие планы. Это я к чему — если надумаете к нам вернуться — милости просим. Наш маршрут вам известен.
Говорил с Артемом и Сильвер.
— Агитировать остаться не буду. Не в моих личных интересах. Меня и так уже в городах, где я работаю, подозревают в похищении людей! Но должен кое о чем предупредить. Не хочу пугать, но вам, Артем, не миновать общения с вашей тайной полицией. В Москве эти господа постоянно меня выслеживают, а значит, теперь и вы у них под наблюдением. Могут прислать вам повестку, могут просто остановить на улице. Страшного в этом ничего нет. Спокойно отвечайте на все вопросы, говорите все, как есть. Вы не совершали никаких противоправных действий, и вам нечего скрывать. Ехали в нашем автобусе. Вас пригласили посетить корабль-библиотеку. Вы его посетили. Вот и все. И никаких секретов. Об одном только прошу не распространяться — о нашем подземном плавании. Ну и про «Сундук мертвеца», по возможности, без подробностей. Хотя, про «Сундук» они, думаю, и так все знают…
На следующее утро Артем уехал. Без проблем купил билет на самолет и вечером был уже в Москве. Улица Гарибальди. Дом, в котором он прожил почти всю жизнь. Пустая квартира… Сумерки. Свист чайника на плите. Сентябрьский дождь за окнами.
Сумасшедший вояж на «Морскую птицу» уже сейчас казался историей из далекого прошлого — то ли реальной, то ли порожденной фантазией. А завтра утром все это станет сном. Просто сном.
Погода в Новороссийске в начале сентября стоит, как правило, теплая. Но вот ветра над Цемесской бухтой дуют нешуточные! Капитан Джон Дарем решил растопить в своей каюте камин. Хотя ни он, ни зашедший к нему выкурить вечернюю трубочку Сильвер, от холода не страдали, но ведь всякому приятно сидеть у горящего камина, слушая, как снаружи завывает ветер. Джон вырвал листок из книжки, лежавшей у него на столе. Положил в камин, зажег спичку. Листок прогорел, но пламя в камине так и не занялось. Капитан вырвал из книжки еще пару страниц. И тут Сильвер разглядел, что это за книга…
— Не понял… Я, конечно, извиняюсь, кэп, но когда вам в следующий раз понадобится растопка для камина, можно, я не поеду за ней в Москву, а куплю что-нибудь подходящее в ближайшем порту? Мои глаза меня обманывают или вы сжигаете ту самую французскую книгу, из-за которой тут была вся эта канитель?!
— Ваше зрение как всегда безупречно, дорогой Сильвер!
— Тогда объясните мне, черт вас возьми, что происходит!
— Черт, как вам должно быть известно, меня уже взял. Как, впрочем, и вас, — рассмеялся капитан. — А объяснить не трудно. Книжонка эта никакой литературной ценности не имеет. Макулатура. Французские «любовные» песенки нижайшего пошиба. Попса, в самом плохом смысле слова. Нет, вы не думайте, сам-то я, конечно, не знаток этих дел. Это я со слов нашего заведующего библиотекой вам рассказываю. Пошлейшее бульварное изданьице начала двадцатого века. Причем, большого тиража. У нас таких экземпляров тут знаете, сколько? Заведующий говорит, штук тридцать. К нам ведь когда книги привозят, мы все берем. А потом уж начинаем разбираться… Зачем нам их тут тридцать штук таких? Ну, одна, чисто, для коллекции, еще ладно. Но остальные — только место занимают. Она ведь как, вообще, в Москву попала, эта книжка — я ее дядьке нашего кока дал, когда тот от нас на яхте в Одессу уходил. У него тогда, прошу прощения, живот скрутило. Он говорит: «Дайте мне в дорогу бумаги! Побольше, да помягче». Вот и дали ему эту книжонку — она словно специально для таких целей издана. Однако ж, вон оно как вышло — не использовал он тогда ее по назначению…
— Это ладно. Пусть так. Но зачем тогда нужно было возвращать эту книгу сюда?!
— Ну как же, Сильвер! Ведь морская почта! Я с этими делами не шучу. Сказано было: «Спросите кока про французскую книгу». Я решил, что раз такое дело, книгу необходимо заполучить.
— И теперь сжигаете ее.
— И теперь сжигаю.
— Так в чем же смысл?!
— Так это морю виднее, в чем смысл. Глядишь, и мы этот смысл увидим, если еще поживем… Может, весь смысл-то был в том, чтобы сюда этого Артема вытащить, чтобы он выручил нас в щекотливой ситуации — с библиотекой Ивана Грозного. Ведь узнай они, что эта библиотека в самом деле у нас на борту, трудновато было бы не отдать ее, находясь в российских-то водах!
— Нет, не складывается, — подумав, ответил Сильвер, — Мы же вообще в российские воды зашли только для того, чтобы принять Артема! Не было бы этого человека, не было бы и проблемы.
— Ну а может, весь смысл — в этом человеке? Чтобы он оказался здесь… Чтобы узнал, что на свете есть еще кое-что… кроме того, что он видит в своей жизни каждый день, из года в год. Может… море просто спасает Артема?
— Не складывается! Ни хрена его не спасает! Вот он был здесь. Все видел. И что? Убежал, спрятался обратно в свою серую жизнь, и не вернется! А насчет этой французской книжки… Ладно, литературной ценности не представляет. Но ведь, вы говорите, издание начала двадцатого века? Стало быть, для коллекционеров, уж точно, ценность имеет. Продавать эти книги можно, и за неплохие деньги! А вы — камин топите.
— Дружище! Насчет того, чтобы продавать — я ведь не книготорговец. Я капитан корабля- библиотеки. А насчет Артема… Вернется или не вернется… Это мы в октябре узнаем. Когда прочитаем пятьдесят вторые слова в письмах.
Вампирчики
— Нет, компьютер, интернет, это понятно. Но цветной лазерный принтер! Зачем он тебе на даче?
— Честно говоря, ни разу им тут не пользовался.
— Так на хрена привез?
— Ну, как… Где компьютер, там и принтер. А если уж принтер, так уж пусть будет хороший.
— Хех! Не могу за тебя не порадоваться. Просто так взял и штуку баксов — на ветер!
— Ты чё, какая штука. Сто пятьдесят.
— Что — сто пятьдесят?
— Сто пятьдесят долларов этот принтер стоит.
— Бэушный что ли?
— Почему бэушный. Новый.
— Да не может такого быть! Это где же…
— Погоди-ка, — перебил Сергея Петровича хозяин дачи, — Что это там за лысый у мангала маячит? Никак, Пашка Алексеев подъехал! Эгей! Павлик!
В честь тридцатилетия окончания института собрались на даче у Крицкого. Участок огромный, даже лес на нем растет. Дача бывшая генеральская. От деда осталась. Грибы можно собирать, не выходя с участка. Ну, соответственно и места для ночлега есть — два дома. Правда, ночевать собираются далеко не все. Хотя, что уж, казалось бы: суббота, завтра на работу не надо, собираемся, можно сказать, раз в пять лет — сам бог велел пообщаться не спеша! Выпить, опять же. Соответственно, за руль вечером уже не сядешь. А по-другому никак не уедешь, не идти же на ночную электричку двадцать минут через лес. Вот и не надо всех этих глупостей — вечерних отъездов! Остаться бы, посидеть допоздна, переночевать, выспаться как следует и в воскресенье уже уезжать. Но куда там! Пятидесятитрехлетние дядьки опутаны узами быта и
