советы. Либо будешь знать, что я отправилась навстречу опасности — с тобою вместе.
По правде говоря, пустилась Ниэнор в путь, уповая главным образом на то, что из страха за нее и из любви к ней мать повернет вспять; и воистину Морвен разрывалась надвое.
— Одно дело — отвергать советы, — промолвила она. — Другое дело — ослушаться повеления матери. Ступай назад!
— Нет, — отвечала Ниэнор. — Я давно уже не дитя малое. Я тоже наделена собственной волею и разумом, хотя доселе не противостояли они твоим. Я иду с тобой. Охотнее отправилась бы я в Дориат, из уважения к его правителям; но ежели нет, то — на запад. Воистину, если кому из нас и продолжать путь, так скорее мне — в расцвете молодой силы.
И прочла Морвен в серых глазах Ниэнор стойкость Хурина, и дрогнула, но не смогла превозмочь гордыню, и не желала, если уж начистоту, чтобы дочь отвела ее назад, словно выжившую из ума старуху.
— Я поеду дальше, как и задумывала, — отвечала она. — Ступай и ты, но против моей воли.
— Да будет так, — промолвила Ниэнор. И сказал Маблунг своему отряду:
— Воистину, через недостаток здравомыслия, а не отваги родня Хурина навлекает несчастья на других! Вот и Турин таков же; но не таковы были праотцы его. Однако ж ныне все они словно одержимы, и не по душе мне это. Больше страшит меня нынешнее поручение короля, нежели охота на Волка. Что же делать?
Морвен, которая уже сошла на берег и приблизилась к Маблунгу, расслышала его последние слова.
— Делай так, как повелел тебе король, — отозвалась она. — Отправляйся разузнать то, что можно, о Нарготронде и о Турине. Ибо для того и выехали мы все вместе.
— Однако ж дорога нам еще предстоит долгая и опасная, — отвечал Маблунг. — Если хотите вы продолжать путь, то обе поедете верхом в числе всадников — и ни на шаг не отбивайтесь от отряда.
Вот так случилось, что с приходом дня двинулись они вперед и медленно, ни на миг не теряя бдительности, выехали из земли тростников и низкорослых ив и добрались до сумрачных лесов, занимающих бoльшую часть южной равнины перед Нарготрондом. Весь день скакали они прямо на запад и не видели вокруг ничего, кроме запустения, и не слышали ни звука; ибо безмолвие царило в тех краях, и померещилось Маблунгу, что ныне подпала эта земля под власть страха. Тем же самым путем много лет назад прошел Берен: тогда из лесу следили за ним бессчетные глаза незримых охотников; ныне же сгинул народ Нарога, а орки, по-видимому, так далеко на юг еще не добрались. В ту ночь отряд встал лагерем в сумрачном лесу, не разводя костра и огня не зажигая.
На протяжении еще двух дней скакали они вперед, а к вечеру третьего дня с тех пор, как позади остался Сирион, пересекли они равнину и уже приближались к восточным берегам Нарога. И столь великое беспокойство овладело вдруг Маблунгом, что принялся он умолять Морвен дальше не ехать. Но рассмеялась она и ответствовала:
— Вскорости, верно, избавишься ты от нас — к вящей своей радости. А пока придется тебе потерпеть нас еще немного. Слишком близко мы, чтобы теперь испугаться и повернуть вспять.
И воскликнул Маблунг:
— Одержимы вы обе и безрассудны. Не помогаете вы, но мешаете разузнать что-либо новое. Выслушайте же меня! Велено мне не задерживать вас силою; однако ж велено и оберегать вас как смогу. В нынешнем положении возможно только одно. И я намерен уберечь вас. Завтра я отведу вас на Амон Этир, Дозорный холм, что высится здесь неподалеку; и там останетесь вы под охраной и далее шагу не ступите, пока приказываю здесь я.
Курган же под названием Амон Этир — вышиной с холм — давным-давно воздвигли с превеликим трудом по повелению Фелагунда на равнине перед Вратами, в одной лиге к востоку от Нарога. На склонах его густо росли деревья, а вершина оставалась голой: оттуда хорошо просматривались все дороги и тропы, что вели к великому нарготрондскому мосту, и все окрестные земли. К этому холму и приехал отряд, когда утро было на исходе, и поднялся по восточному склону. Поглядев туда, где воздвигся Высокий Фарот — бурая, безлесная громада за рекой, — зорким эльфийским взглядом различил Маблунг на крутом западном берегу террасы Нарготронда и крохотную черную точку в стене холмов — разверстые Врата Фелагунда. Ни звука не слышал он и не видел ни следа врага: ничто не выдавало присутствия Дракона, кроме как выжженное пятно вкруг Врат — там, где Глаурунг дохнул пламенем в день разорения города. Все было тихо под тусклым солнцем.
Засим Маблунг, верный своему слову, повелел десяти всадникам охранять Морвен и Ниэнор на вершине холма и не трогаться с места до его возвращения, разве что возникнет серьезная опасность; а в таком случае конникам следовало поместить Морвен и Ниэнор в середину отряда и скакать как можно быстрее на восток, в сторону Дориата, выслав вперед гонца с известиями и с просьбой о помощи.
И забрал Маблунг с собою оставшихся двадцать воинов: осторожно спустились они вниз по холму; а затем, оказавшись в полях на западе, где деревьев росло немного, рассыпались по равнине, и каждый крадучись двинулся своим путем, отважно бросая вызов опасности, к берегам Нарога. Сам же Маблунг прошел посередине прямиком к мосту и, приблизившись, обнаружил, что мост обрушен, и река разбушевалась в глубоком каменном русле после пролившихся далеко на севере дождей, и ревет, и вскипает пеной среди низвергнутых камней.
Там-то и затаился Глаурунг, в тени обширной галереи, уводящей вглубь от разрушенных Врат: давным-давно прознал он про лазутчиков Тингола, хотя мало чьи глаза в Средиземье приметили бы их. Однако ж его смертоносный взгляд был острее орлиного, и далеко уступала ему даже эльфийская зоркость; воистину, знал Дракон и об оставшихся на голой вершине кургана Амон Этир.
И вот, пока Маблунг осторожно пробирался между валунами, высматривая, не удастся ли переправиться через бурную реку по обрушенным камням моста, Глаурунг внезапно явился наружу в жарком всполохе огня и сполз в воду. Сей же миг с громким шипением заклубились громадные облака зловонных испарений, и Маблунга и его соратников, укрывшихся неподалеку, захлестнули слепящее марево и гнусный смрад; и большинство их бежало наугад в направлении Дозорного холма. Но пока Глаурунг переползал через Нарог, Маблунг отошел чуть дальше и залег за камнем, и там и остался; ибо казалось ему, что не выполнил он еще поручения. Теперь он и в самом деле узнал доподлинно, что Глаурунг поселился в Нарготронде; однако велено ему было выяснить правду об участи сына Хурина, ежели удастся; и, будучи отважен сердцем, задумал он перебраться через реку, как только скроется Глаурунг, и обыскать чертоги Фелагунда. Полагал он, что для безопасности Морвен и Ниэнор сделано все, что только можно: появление Глаурунга не останется незамеченным, и уже сейчас всадники, конечно же, во весь опор мчатся к Дориату.
Между тем Глаурунг смутной громадой в тумане прополз мимо Маблунга: двигался он быстро, ибо могуч был Змей, и при том проворен и гибок. А Маблунг с превеликой опасностью для жизни переправился вброд через Нарог; часовые же на вершине холма Амон Этир заметили приближение Дракона и преисполнились страха. Сей же миг повелели они Морвен и Ниэнор, не споря, садиться на коней, и приготовились уже бежать на восток, как было им приказано. Но пока спускались они с холма на равнину, недобрый ветер принес к ним клубы испарений и вонь, для лошадей нестерпимую. И вот, ослепшие в тумане и обезумевшие от ужаса среди драконьего смрада, кони понесли: мчались они стремглав, врассыпную, не разбирая дороги; стражи наталкивались на деревья и расшибались едва ли не до смерти, либо тщетно искали друг друга. Ржание коней и крики седоков достигли слуха Глаурунга — и остался он весьма доволен.
Один из эльфийских всадников, пытаясь справиться с конем в густом тумане, заметил вдруг, как мимо пронеслась Владычица Морвен — серым призраком на обезумевшем скакуне; но она исчезла в мареве, взывая: «Ниэнор!», и более ее не видели.
Когда слепой ужас овладел всадниками, конь Ниэнор, что мчался не разбирая дороги, споткнулся — и сбросил всадницу. Рухнула она на мягкую траву и ничуть не пострадала, а, поднявшись на ноги, обнаружила, что затеряна в тумане одна-одинешенька — ни коня, ни спутника. Но сердце ее не дрогнуло, и задумалась она, и решила, что нет смысла идти на крики, ибо голоса звучали со всех сторон, однако все слабее и слабее. Разумнее показалось ей пробираться к холму: туда всенепременно вернется Маблунг, прежде чем
