Возле могилы на двух табуретах стоял гроб. Возле него столпились провожающие в последний путь. Никто не знал, что делать дальше. Опускать вроде рано, но и простаивать негоже. Только две гражданки, тетя покойного и ее подруга, нашли для себя подходящее занятие. Они извлекли откуда-то еще один табурет и стали готовить на нем нехитрые закуски: бутерброды с сыром и вареной колбасой, потом насыпали в тарелку дешевых конфет и положили пару пачек печенья. Следом на табурет выставили с полдюжины стеклянных стаканчиков. Все было готово к поминовению усопшего.
Между тем с гробом по-прежнему ничего не происходило. Все переминались с ноги на ногу, сопели, таращили глаза, однако ничего не предпринимали. Наконец, терпению пришел конец. Первым заговорил пожилой щуплый мужчина с такими же белесыми волосами, как и у покойного, как оказалось, его дядя.
– Товарищи, – сказал он, – друзья! Спасибо, что пришли сюда, отдать, так сказать, последний долг. Покойный был не так чтобы очень… но хороший. Молодой, конечно… Глупый! Носился на этой хренотени… Вот и доносился! Ну, ладно. Пусть ему земля будет пухом.
На гроб поставили крышку и стали поспешно заколачивать. Мать истошно и фальшиво зарыдала. «На кого ты нас покинул!» – пару раз выкрикнула она. Но потом замолчала, только судорожно, с надрывом, всхлипывала, точно маленькая девочка.
Гроб опустили в могилу и стали прощаться. На крышку, стуча, посыпались комья земли. Подошел и адвокат, доселе стоявший в стороне и наблюдавший за церемонией. Он зацепил ладошкой горсть земли, швырнул ее в могилу и повернулся к матери.
– Похоронить путем не можете, – сквозь зубы произнес он. – Эх, вы… – Шлагбаум хотел добавить еще пару слов, но воздержался. Однако и этого оказалось достаточно для начала скандала.
– Ты чего это бормочешь? – спросила мать, прекращая всхлипывать и смотря грозными очами в лицо адвоката.
– Тебе какое дело? – спросил тот. В голосе его прозвучали столь знакомые интонации, что стоявшая рядом с ними сестра вновь удивленно уставилась на Шлагбаума. Однако мать опять ничего не заметила. Гнев застилал ей глаза.
– Тебя кто сюда звал?! – завопила она.
– Дашка, на поминки не зовут, – попыталась одернуть ее одна из богомолок.
– Мало ли что. У кого, может, и не зовут, а у нас по-другому. Еще, гад, землю в могилу бросаешь. А ведь ты – убийца!
– Ты чего плетешь? – вновь спросила та же тетка.
– Знаю, чего. Может, не он убил, а уж его хозяева точно! Эй, ребята, – обратилась она к стоявшим возле табурета товарищам покойного, – гоните этого жида к едрене фене.
– Это можно, – отозвался уже слегка подвыпивший Косарь. – Ты, придурок, канай отсюда!
– Чего?! Ты с кем говоришь, ракло вонючее?! – отозвался адвокат. – Харя неумытая!
– Кто харя?! Я?! Валяй его, ребята. – И он сделал выпад ногой. Однако неудачно. Удар сбил табурет. Стаканы и закуска попадали наземь, женщины заверещали.
– Ах ты, гад! – заорал Косарь, пытаясь перевалить вину на Шлагбаума. – Мочите его!
И ребята бросились вперед.
Только теперь адвокат (он же мотоциклист) понял: дело худо. Его новое, хилое тельце не очень подходит для единоборства с толпой здоровенных бугаев, к тому же оглушенных изрядным количеством самогона, которое они приняли незадолго до похорон. Даже будь он прежним, все равно ему бы накостыляли.
– Бейте! – орала мать.
Адвокат сломя голову мчался к своему «Сузуки», надеясь вскочить в седло и унестись отсюда как можно дальше. Но, на беду, споткнулся о какую-то железяку и изо всей силы грохнулся на торчавший из земли древний памятник, или, скорее, обелиск – железную пятиконечную звезду, приваренную к низенькой ржавой трубе. Имелась на странном памятнике и табличка, однако кто под ним похоронен и когда, осталось неизвестным.
Несмотря на то, что памятник был еще довоенных времен, звезда оказалась острой как бритва и вонзилась адвокату аккурат в самую грудь, пробив ее почти до самой спины. Да еще подскочивший сзади Косарь так долбанул по ней башмаком с высокой шнуровкой, что кончик звезды показался из-под лопатки.
Боль была такой, что Шлагбауму показалось: с небес к нему на грудь посыпались звезды и светила. Он разинул рот в беззвучном крике.
– Вы чего, ироды, наделали?! – заорал подскочивший дядя. – Ну-ка, поднимите!
Валентина Абрамовича сдернули со звезды, отчего по телу несчастного прошла страшная судорога.
– Готов, – заявил Косарь. – Это не мы, дядя Вася, а он сам наткнулся. А мы вовсе и не хотели…
– Так ему и надо, – резюмировала мать.
Шлагбаума положили на спину, и тут все увидели большую рваную рану, зиявшую в груди. Из раны продолжала хлестать кровь. Адвокат двигал нижней челюстью вниз и вверх, точно выброшенная на песок большая рыбина.
– Может быть, можно еще что-нибудь сделать? – ни к кому не обращаясь, спросила сестра мотоциклиста.
Она достала из кармана джинсов носовой платок и положила его на рану, потом взглянула в мутнеющие глаза. Девушке на миг показалось: они вдруг ожили и стали глубокими и сильными. В следующую секунду она вскрикнула и лишилась чувств.
Первое, что ощутила девушка, когда очнулась: ярчайшее солнце, бившее прямо в глаза. И еще запахи. Никогда раньше она не обращала внимания на ароматы цветущей степи. Они щекотали ноздри, окутывали голову и, казалось, были слаще самих дорогих духов. Она поднялась на ноги, потянулась, не обращая внимания на столпившихся вокруг, на тело, лежавшее рядом. Сознание внезапно изменилось. Оно стало иным. Деньги, сила, власть оставались при ней, но не это сейчас являлось главным. Главным было то, что она внезапно осознала: впереди целая жизнь, полная надежд, радостей, любви. Все, что только должно случиться, обязательно произойдет. И мало надеяться и верить, нужно бороться. Силы у нее теперь имеются, а главное, она знает, как! Три личности: брат, Андрей Владимирович и Шлагбаум обязательно помогут ей. А она поможет им. Поможет прожить без самодовольства, жадности и злобы. Все только начинается…
Примечания
1
«Вертушка» – проигрыватель.
2
Тонарм – рычаг на проигрывателе грампластинок.
3
«Чек поинт» – «Check point» (
