своем Приключении. Эльфы многое знают, у них всегда удивительные новости, и вести о людях им становятся известны быстрее, чем вода течет. Но гномы были настроены только на ужин, и чем скорее, тем лучше. Так что Отряд, не задерживаясь, отправился дальше.
Эльфы вывели их на хорошую тропу к берегу реки. Речка была быстрой и шумной, как всякая горная река летним вечером, когда весь день ярко светило солнце над вершинами и таял снег. Мостик был узкий, каменный, без перил, гномы по нему с трудом прошли, ведя пони в поводу друг за другом. Уже совсем стемнело, эльфы на берегу зажгли яркие фонарики и пели путникам веселые песенки, беззлобно поддразнивая их.
— Не мути бородой воду, отец! — кричали они Торину, который согнулся почти пополам, переходя мост. — Она у тебя и так длинная, без поливки растет!
— Смотрите, чтобы Бильбо все лепешки не съел! — дразнились они. — Он и так слишком толстый, в замочную скважину не пролезет!
— Тише, тише, Добрый Народ, и доброй ночи! — сказал Гэндальф, шедший последним. — В долинах есть уши, а у некоторых эльфов — слишком веселые языки! Доброй ночи!
Вот так понемногу Отряд добрался до Последнего Убежища, двери которого оказались гостеприимно распахнуты.
Странно, но обо всем хорошем, о приятно проведенных днях всегда рассказывается так быстро, что почти нечего слушать; а о неприятностях, о том, что вызывает дрожь и ужас, рассказы обычно выходят длинными и увлекательными. Путешественники долго пробыли в чудном Доме, не меньше двух недель, и покидали его неохотно.
Если бы речь шла только о нем, Бильбо с радостью остался бы здесь и никуда не поехал, пусть бы ему даже предложили перенестись в родную норку на крыльях мечты, без затруднений. Но рассказывать об их пребывании здесь, пожалуй, нечего.
Хозяином Дома был человек, Друг Эльфов, — один из тех, чьи предки упоминаются в странных легендах незапамятных времен — еще до войн эльфов и первых людей Севера со злыми гоблинами. Во время Путешествия Бильбо с гномами изредка попадались потомки тех эльфов и тех северных героев, и Элронд был их вождем.
Он был благороден и красив, как эльф, силен, как герой, мудр, как волшебник, трудолюбив и добр, как само лето. О нем сложено много рассказов, но для Бильбо и его спутников его Дом в те дни служил только Последним Убежищем, однако краткое пребывание там оказалось для них очень полезным, в чем вы сами убедитесь, если мы доберемся до конца этой истории.
О таком Доме путник может только мечтать. В нем можно поесть и поспать, поработать и подумать, услышать или рассказать интересную историю, спеть песню. В эту долину не заходило Зло. Если бы можно было пересказать вам хоть одну легенду или спеть песню, услышанную там! Отряд провел в Доме Элронда самые счастливые дни.
За это время путешественники, включая пони, отъелись и отдохнули. Их одежду починили. В них укрепилась надежда на успех и даже характеры улучшились. Дорожные мешки наполнились продуктами: легкими, чтобы можно было взять больше, и питательными, чтобы путники не ослабели, переходя горы. Точно накануне Дня Середины Лета они снова были готовы в путь. Им дали несколько добрых советов.
Элронд умел читать любые руны. В тот день он рассмотрел мечи, принесенные, из логова троллей, и сказал:
— Это работа не троллей. Мечи старинные, они принадлежали западным Эльфам Высокого Рода, которые мне сродни. Очень старые мечи, их ковали в Гондолине для битв с гоблинами. Наверное, они стали добычей Драконов или орков, ибо Драконы и орки много столетий назад разрушили этот город. Меч Торина — это прославленный Оркрист, что на древнем языке Гондолина означает «Разитель Орков», а меч Гэндальфа — Гламдринг, в переводе — «Молот, сокрушающий Врага». Его когда-то носил сам Король Гондолина. Берегите это оружие!
Торин задумался над этими словами.
— Я буду носить этот меч с честью, — сказал он. — Да придется ему вскоре опять разить орков!
— В горах это может очень скоро произойти, — заметил Элронд. — Но покажите Карту!
Он долго смотрел на нее и качал головой, ибо хотя не одобрял некоторые привычки гномов и их любовь к золоту, драконов он ненавидел за жестокость и Коварство, и с горечью вспомнил о гибели города Дейла и опаленных берегах светлой реки Руны, над которой раньше звенели веселые колокола.
В небе ярко светила молодая луна. Элронд поднял Карту и белый лунный свет прошел сквозь нее.
— Смотрите, — сказал он. — Здесь Лунные Знаки, рядом с обычными рунами про то, что «Дверь Горы пять локтей высотой и в нее входят трое в ряд».
— Что такое Лунные Знаки? — спросил хоббит. Он обожал карты и, как я уже вам говорил, любил руны и всякие буквы и таинственные письмена, хотя когда писал сам, то получалось что-то вроде паутины — очень тоненько и не всегда разборчиво.
— Лунные Знаки — это те же руны, но в обычное время невидимые. Они видны, только когда через них проходит лунный луч, а если они написаны совсем хитро, то этот луч должен светить от луны, находящейся в той же поре, как в ту ночь, когда их писали. Лунные Знаки изобрели гномы. Твои друзья могли бы рассказать, что их наносят серебряными перьями. Эти были начертаны в канун Середины Лета давным- давно, при свете молодого месяца.
— Что там написано? — спросили хором Гэндальф и Торин, несколько уязвленные тем, что не они, а Элронд обнаружил надпись, хотя на самом деле они и не смогли бы ничего увидеть при другой Луне.
«Стой за большим камнем, когда щелкнет дрозд, — прочитал Элронд, — и последний луч солнца, заходящего в день Дарина, укажет замочную скважину».
— Дарин, Дарин, — сказал Торин. — Я ведь его наследник, он был предком предков Гномов Длиннобородых, основателем нашего рода.
— Тогда что такое «День Дарина?» — спросил Элронд.
— Первый день Гномьего Нового Года, — ответил Торин. — Все его знают как первый день последнего осеннего полнолуния, между осенью и зимой. Тогда и луна и солнце стоят на небе вместе. Но сейчас трудно точно определить, когда это будет, так что вряд ли нам это поможет.
— Поживем — увидим, — сказал Гэндальф. — Больше там ничего не написано?
— Ничего, что можно было бы прочитать сегодня, при этой Луне, — ответил Элронд и отдал Карту Торину.
Потом они вместе пошли к реке, где в канун Середины Лета пели и танцевали эльфы.
Утро Середины Лета выдалось свежим, как никогда. Небо было синим и безоблачным, блики яркого солнца плясали на волнах веселой речки, эльфы па прощание пели добрые песни с пожеланиями удачи, начало дороги Отряду было известно, и наши путники бодро двинулись к выходу из Долины Эльфов по направлению к Мглистым Горам и неведомым землям за ними.
Глава четвертая
В ГОРАХ И В ПЕЩЕРАХ
Через горы проходили бесчисленные тропы и много тропинок вилось вверх и в направлении восточных склонов, но большинство из них были ложными и приводили в тупики или к обрывам; там орудовали зловредные силы, и путников на каждом шагу поджидали опасности. Следуя мудрым советам Элронда и полагаясь на хорошую память Гэндальфа, гномы и хоббит старались все время придерживаться правой стороны. Прошло много дней с тех пор, как они начали подниматься в горы. Много миль отделяло их от Последнего Убежища, а они все шли вверх и вверх. Дорога была грудной, опасной, пустынной, извилистой и долгой-долгой.
Они уже поднялись так высоко, что, когда остановились и оглянулись, увидели покинутые места глубоко внизу. Далеко-далеко на западе, где все расплылось в голубой дымке, остался Хоббитшир, а в нем уютная хоббичья норка, покой и безопасность. Бильбо зазнобило. Здесь, на высоте, был жестокий холод, в скалах свистел ветер. Полуденное солнце подтопило снега, и время от времени по склону скатывались камни: то мимо них (повезло), то через головы (страшновато). Ночами не было ни уюта, ни тепла, они боялись не только петь, но и говорить, слишком громким казалось эхо; тишина, кажется, соглашалась терпеть только шум воды, вой ветра и грохот камней.
«А там, внизу, лето, — думал Бильбо. — Сено косят, пикники устраивают. Урожай будут собирать и
