даже знать не хочу, только бы отсюда выбраться.
— А ш-што он держ-жит? — сказал Голлум, поглядывая на кинжал, который ему почему-то не понравился.
— Это меч, его ковали в Гондолине!
— Ш-шш-ш… — прошипел Голлум и стал очень вежливым. — Не будем ли мы столь любезны, чтобы с- сес-сть и побес-седо-вать с-сс ним, Прелес-сть моя? Мож-жет быть, он любит з-загадоч-ччки?
Он старался не испугать хоббита, по крайней мере, пока не узнает побольше про него и про меч и не выяснит, на самом ли деле господин Торбинс пришел один, и вкусный ли он, и хочется ли ему, Голлуму, есть. Думая, чем бы занять хоббита, он не вспомнил ничего, кроме загадок. Это была единственная игра, в которую он играл с другими существами, залезая к ним в норы, давным-давно, до того как потерял всех друзей, и его выгнали из родных мест, и он спустился сюда, один, во мрак под горами.
— Ну ладно, — сказал Бильбо, спеша согласиться, потому что тоже хотел узнать кое-что об этой твари и выяснить, один ли Голлум здесь, голоден ли он, сильно ли зол и не дружит ли он с орками.
— Загадывай ты сначала, — добавил хоббит, потому что еще не успел придумать загадку. И Голлум прошипел:
— Это легко, — ответил Бильбо. — Ясно, гора!
— Ему легко! Надо с-с ним пос-с-сосстяз-затьс-ся, Прелес-сть моя! Ес-сли наш-ша Прелес-сть с-спрос- сит. а он не ответит, мы его с-съедим, моя Прелес-сть! А ес-сли он с-спрос-сит, а мы не ответим, ш-што он х-хоч-чет, мы покаж-ж-жем ему вых-ход, да, покаж-ж-жем!
— Согласен, — быстро сказал Бильбо, ибо не соглашаться было опасно, и напряг мозги изо всех сил, чтобы вспомнить хоть какую-нибудь загадку, так как хорошо понял, что иначе его съедят. И вот что он придумал!
Больше ему ничего не лезло в голову — сейчасонмог думать только о вещах, связанных с едой. Загадка была старая, и Голлум знал ответ так же хорошо, как вы, наверное, его знаете.
— С-семеч-чки! — прошипел он. — Это з-зубы, з-зуб-ки, Прелес-сть моя! Но у нас-с с-с тобой их вс-сего ш-шес-сть. З-зубы! ! И Голлум задал следующую загадку:
— Минутку! — воскликнул Бильбо, чьи мысли все еще вертелись вокруг еды. К счастью, он где-то слыхал нечто подобное и, немножко сосредоточившись, догадался: — Это, конечно, ветер. — И так обрадовался своей сообразительности, что тут же придумал загадку («Такую подземной твари трудно будет отгадать»):
— Ш-шш-ш… — зашелестел Голлум. Он так долго жил во мраке под землей, что почти забыл такие вещи. Но как раз когда Бильбо начал надеяться, что скользкая тварь его загадку не отгадает, Голлум вдруг вспомнил о давних-давних днях, когда он жил с бабушкой в норе у реки, и…
— Ш-шш-ш, Прелес-сть моя, — раздался его голос. — Мы з-знаем, ш-шш-што это. Это с-солнц-це и подс-с-солнух-х…
Но от разгадывания обычной земной загадки Голлум устал. Кроме того, загадка напомнила ему о тех днях, когда он жил в тепле и не был таким скользким, противным и одиноким. У него испортилось настроение, и, что еще хуже, он проголодался. Поэтому Голлум постарался вспомнить что-нибудь потруднее и пострашнее:
К несчастью для Голлума, Бильбо что-то похожее раньше слышал и, так или иначе, отгадка была вокруг него.
— Темнота; — сказал он, не задумываясь и даже не почесав затылка. И тут же произнес:
Он загадал эту загадку, чтобы выиграть время, пока не вспомнит что-нибудь по-настоящему трудное, а здесь только немного слова изменил, чтобы не так избито звучало. Но для Голлума загадка оказалась очень заковыристой и неприятной. Он шипел, бормотал что-то сам себе, сипя и захлебываясь, а ответить никак не мог. Через некоторое время Бильбо потерял терпение.
— Ну так что? — сказал он. — Расшумелся ты, как кипящий чайник. Ты, может быть, воображаешь, что это ответ? Но это не так.
— Дай нам подумать: пус-сть дас-с-ст нам подумать, Прелес-сс-сть моя!
— Ну? — снова повторил Бильбо после того, как времени прошло, по его мнению, больше чем достаточно. — Не отгадал?
Но Голлум вдруг вспомнил, как давным-давно крал яйца из гнезд и, сидя на берегу Реки, учил свою бабушку их высасывать.
— Яйтс-са! — прошипел он. — Это яйтс-сс-са.
И сам спросил:
Сам Голлум, как и Бильбо перед этим, думал, что загадка очень легкая, потому что ответ часто хрустел у него на языке или на зубах, но он был еще расстроен и сбит с толку вопросом про яйца и не мог вспомнить ничего лучшего. Зато бедняга Бильбо никогда не имел дело с водой, и ему такая задача показалась неразрешимой. Вы, конечно, знаете ответ или сразу догадаетесь, потому что спокойно сидите себе дома в уютном кресле и не боитесь, что вас сейчас съедят. Но Бильбо было потруднее. Он пару раз прочистил горло, а разгадка не приходила. Голлум начал с довольным видом пришептывать:
— Как ты думаеш-шш-шь, Прелес-сс-сть моя, он вкусный? Он с-соч-чч-чный? Он х-хрус-сс-стит? — и уставился на хоббита из темноты еще пристальней.
— Подожди минутку, — вздрагивая, проговорил Бильбо. — Я ведь тебе только что давал время подумать.
— Пус-сс-сть он поторопитс-сс-ся, — сказал Голлум и хотел уже вылезти из челнока на берег, сцапать Бильбо, но когда он шлепнул ступней по воде, оттуда выскочила рыба и забилась у Бильбо под ногами.
— Фу, — воскликнул хоббит, — какая она холодная и скользкая! — и вдруг сообразил: — Рыба! Рыба! Загадка была про рыбу!
Голлум очень огорчился, а Бильбо тут же выпалил свою загадку, хотя она опять получилась не совсем удачной. Но надо же было заставить Голлума залезть назад в челнок и задуматься:
Бильбо поспешил. Если бы не. было предыдущей загадки, Голлум, может быть, и поломал бы голову, а тут он сразу понял, что «безногое» — это рыба, а дальше было совсем просто.
— Рыба на столике, человек на табуретке рядом, коту кости достаются, — сказал он, а сам стал придумывать трудную и страшную загадку и через некоторое время произнес:
Бедный Бильбо сидел в темноте и, дрожа, перебирал в уме страшные названия всяких троллей, людоедов и прочих великанов, о которых рассказывают сказки, но никто из них не мог делать все, о чем говорилось в загадке. Он догадывался, что разгадку надо искать совсем в другом месте, и что он знает, о чем речь, надо только сосредоточиться и перестать думать о страхах и гадостях, но никак не мог заставать свои мысли принять другое направление. Ему было страшно, а страх, как известно, думать мешает.
Голлум решил вылезти из лодки, шлепнул ступнями по воде и развернулся к берегу. Бильбо увидел
