на него две большие бутылки. Скоро они уже пили и смеялись, а счастье, видно, решило не покидать Бильбо. Эльфа ведь очень трудно свалить с ног, но это вино оказалось крепким и выдержанным напитком с виноградников Дорфониона, предназначенным не для слуг и солдат, а только для королевских пиров, и пить его полагалось рюмками, а не большими кружками дворецкого. Скоро начальник охраны уже крепко спал, положив голову на стол. Дворецкий еще некоторое время хохотал и разговаривал сам с собой, потом стал тоже клевать носом, наконец положил голову на стол и захрапел.
Вот тут-то Бильбо и начал действовать. Сначала начальник охраны лишился ключей. Потом хоббит со всех ног бросился по темным коридорам к камерам. Солидная связка ключей оттягивала ему руки, и, как он ни старался, ключи то и дело громко брякали друг о друга. Его бросало в дрожь, а сердце уходило в пятки, несмотря на Кольцо.
Первым он открыл дверь камеры Балина, и как только гном вышел, запер ее снова. Балин страшно изумился, обрадовался, и так как хотел все разузнать поскорее, остановился прямо у «своей» двери и начал задавать вопросы.
— Сейчас не до этого, — сказал хоббит. — Быстро иди за мной! Надо еще всех собрать, потому что мы спасемся все, ил» никто не спасется, это первый и последний шанс. Если нас обнаружат, неизвестно куда засадит тебя Король, но уж руки и ноги после побега наверняка тебе закуют. Так что нечего разговаривать, пошли скорее, вот молодец!
И они пошли, почти побежали от двери к двери, пока гномов не стало двенадцать, и надо сказать, что двигались они довольно быстро, хотя было совсем темно и от долгого сидения ноги у них затекли. Правда, у хоббита душа уходила в пятки каждый раз, когда кто-нибудь спотыкался, натыкался на соседа, бурчал «ли начинал шептать в темноте.
— Идите тише, не гремите, как тролли! — одергивал он их, думая про себя: «Лихо задери этих гномов — не могут не галдеть!»
Но все шло благополучно, никто не встретился им на дороге. Дело в том, что во дворце начинался Большой Осенний Пир, и почти все подданные Короля уже веселились в верхних залах.
Наконец, хоббит с гномами добрался до камеры Торина, она пряталась далеко и глубоко в горе, но, к счастью, в той же стороне, где подвалы.
— Ну и ну! — сказал Торин, когда Бильбо шепотом пригласил его присоединиться к друзьям. — Гэндальф, как всегда, был прав: когда приходит время, ты — замечательный Взломщик! Теперь мы вечно будем готовы тебе служить, что бы ни случилось дальше. А кстати, что будет дальше?
Бильбо понял, что пора объяснить свои намерения, но чувствовал: гномам его идея может не понравиться. Он оказался прав. Все дружно заявили, что план совсем не хорош, и начали громко ворчать, потеряв бдительность:
— Мы набьем синяков и развалимся на куски, и наверняка утонем! — бурчали они. — Мы думали, ты предложишь что-нибудь разумное, завладев ключами. Это же сумасшествие!
— Прекрасно, — сказал Бильбо обиженно. — Раз так, возвращайтесь в свои чудные камеры, и я вас всех запру там снова, устраивайтесь поудобнее и придумывайте лучшие планы, но не думаю, что мне еще раз удастся достать ключи, даже если я захочу.
Это было уж слишком, и они понемногу успокоились. Приходилось соглашаться с Бильбо, потому что они все равно не нашли бы пути через верхние залы, не вырвались бы через заколдованные ворота, а продолжать спорить в туннелях было нелепо и опасно. Итак, гномы спустились с хоббитом в самый нижний подвал, прошли мимо ниши, в которой с блаженным выражением (ибо дорфонионское вино навевает сладкие сны) похрапывали дворецкий и начальник охраны.
«Завтра у него выражение лица наверняка изменится», — подумал Бильбо, тихонько подкрадываясь и вешая ему ключи обратно на пояс. «Чтобы ему не так сильно влетело, — рассудил господин Торбинс. — Он неплохой парень и с пленниками обращался прилично. Пусть они все теперь головы поломают! Подумают, наверное, что у нас колдовство сильнее, чем у них, раз мы прошли столько запертых дверей и скрылись! Ой, нет, еще не скрылись. Для этого надо побыстрее действовать!»
Балину сказали присматривать за дворецким и начальником охраны и, если они зашевелятся, предупредить остальных. Остальные пошли к люку. Времени было очень мало. Скоро должны были прийти эльфы помогать дворецкому сплавлять пустую тару. Бочки уже стояли рядами в середине подвала, их оставалось только столкнуть. Тут были бочки из-под вина, но они не годились, потому что у них не снимались крышки, а если бы их даже удалось выбить (с громким шумом), забить их обратно хоббит не успел бы. Но среди винных бочек оказалось несколько других — в которых в королевский дворец доставляли масло, яблоки и много чего еще. Нашлось тринадцать бочек, достаточно больших, чтобы в них поместились гномы. Некоторые были даже великоваты, и гномы, залезая туда. заворчали, что набьют много шишек, хотя Бильбо сумел найти солому, чтобы им было помягче, в общем, сделал все, что можно. Двенадцать гномов были устроены. Много хлопот доставил Торин, который вертелся и ворчал в своей бочке, как пес в тесной конуре, а Балин потребовал сделать отдушины, заявив, что он уже задыхается, еще до того, как Бильбо забил над ним днище. Потом Бильбо проверил, нет ли в бочках щелей и крепко ли забиты днища, обежал еще раз своих запакованных друзе:'! и сел возле тринадцатой бочки ждать, что выйдет из этой почти безнадежной затеи.
Долго ждать не пришлось. Через минуту после того, как хоббит в последний раз проверил днище у бочки Балина, послышались голоса, появился свет, и веселая гурьба эльфов с факелами, с песнями ввалилась в погреб. Они пришли прямо с пира и надеялись поскорее все сделать и вернуться к застолью.
— Где же старый Гэлион, дворецкий? — спросил один из вошедших. — Я его за столом сегодня не видел. Он должен показать нам, что здесь делать.
— Если старый копуша запоздает, у меня терпение лопнет, — сказал другой. — Наверху разгар праздника, очень надо терять здесь время зря!
— Ха! — послышался возглас. — Да он спит на кувшине! Они тут с дружком-капитаном отдельный пир устроили!
— Тряхни его! Разбуди его! — закричали эльфы
Гэлиону вовсе не понравилось, что его трясли, будили, да еще и посмеивались.
— Сами опоздали, — ворчал он. — Я тут ждал, ждал, пока вы наверху пили и веселились, забыв про работу, устал и заснул. Что же в этом удивительного?
— Ничего удивительного, — сказали эльфы. — Рядом и причина усталости в кувшине стоит. Дай нам глоток своего снотворного, пока мы доберемся до общего стола! Начальника охраны не буди, ему, похоже, хватит!
Они пустили кружку по кругу и тут же здорово развеселились. Но головы при этом не потеряли.
— Чтоб меня разорвало, Гэлион! — закричал один из них. — Ты начал пир слишком рано и залил мозги! Наставил полных бочек вместо пустых, если я что-нибудь понимаю в весе!
— Работай! — брюзжал дворецкий. — Вы все нализались, что вы понимаете в весе? Я вам говорю, это те самые бочки. Выполняйте!
— Ладно, ладно, — ответили помощники, подкатывая бочки к люку. — Сам будешь виноват, если мы выбросим в речку лучшее королевское вино, чтоб озерные жители бесплатно напились!
И они запели, берясь за бочки:
Одна за другой бочки выкатывались к люку и сбрасывались в холодную воду с высоты в несколько локтей. Среди них были по-настоящему пустые бочки и бочки с гномами, но в воду все подряд летели, с шумом, стуком, всплеском, падали друг на друга, бултыхались, стукались о стенки туннеля, потом покачивались и переваливались на волнах, и течение уносило их вниз, прочь.
Тут обнаружилось слабое звено в плане Бильбо. Вы-то, наверное, уже сообразили, в чем дело, и посмеялись над ним, а вот ему было не до смеха. Окажись вы на его месте, вы, вероятно, и половины того не сделали бы, что удалось ему. Но теперь он-то сидел не в бочке, и некому было его запаковать.
Походило на то, что сейчас Бильбо точно потеряет друзей (почти все они в своих бочках уже скрылись в темном люке), и останется Вечным Взломщиком в эльфийских пещерах. Потому что даже если он выйдет через верхние ворота, ему никогда не найти снова своих гномов. Он понятия не имел, как добраться по суше
